Олег Агранянц - Дипломаты, шпионы и другие уважаемые люди
Они спокойно дошли до отделения и попросили дежурного позвонить секретарю Куйбышевского райкома комсомола Вадиму Исаеву (благо, находились они на территории Куйбышевского района) и сказать, что Чугин Борис и Родкин Эдуард находятся в отделении милиции. И стали спокойно ждать.
Все было бы хорошо, но Вадим принял звонок дежурного за розыгрыш:
— Родкин и Чугин говорите? Это опасные преступники. Рецидивисты. Следите за ними внимательнее. Утром за ними приедут.
Дежурный отвел обоих в подвал и запер.
Вадим сидел дома и ждал, когда ребята позвонят. Прошел час. Никто не звонит.
— Ты с ума сошел! Они на самом деле в милиции, — первой догадалась его жена. — Немедленно звони туда.
— Я не помню, из какого отделения звонили.
— Делай что хочешь.
Вадим позвонил начальнику районного управления милиции. Тот, естественно, быстро узнал, где находятся «рецидивисты», и сам поехал за ними.
— Рецидивисты здесь? — грозно спросил он.
— Так точно, товарищ полковник, — отрапортовал дежурный.
— Я их забираю с собой.
Борис и Эдик поняли, в чем дело, и, заложив руки за спины, покорно проследовали за полковником.
У Вадима пили до утра. Оба «рецидивиста», Вадим и полковник.
481. Опасная стеклотараСекретарь комсомольской организации поликлиники МИД Женя Слепова была девушкой деловой. И всегда была готова прийти на помощь.
Во время медкомиссии перед поездкой за границу у Ларисы обнаружили гайморит. Надо было делать прокол.
Женя нашла выход:
— Я сделаю повторный снимок за нее.
Так и поступили. Но… у Жени тоже оказался гайморит. И даже более тяжелой формы.
Дело кончилось тем, что Жене сделали прокол, а Ларисе — нет, так как следующий снимок показал, что прокол ей делать не надо.
Иногда Женю заносило. Однажды на бюро райкома она заявила:
— Наша организация решила зарабатывать деньги.
Мы поинтересовались, как. Она бодро отрапортовала:
— Мы будем мыть и сдавать в приемные пункты стеклотары баночки из-под анализов.
Минута молчания и потом хохот минут пять.
482. ЧП районного масштабаВ райкоме комсомола пропало знамя. В отличие от милиции из фильма «ЧП районного масштаба», наши пинкертоны знамя нашли быстро. Его украла заведующая школьным отделом райкома Лиля Шубина. История совершенно банальная: любовный треугольник. Украла, чтобы отомстить первому секретарю райкома.
Но кража райкомовского знамени — дело нешуточное, почти уголовное. И Лилю отправили на экспертизу в Государственный научный центр социальной и судебной психиатрии имени В. П. Сербского, благо, он находился в нашем районе.
Я хорошо помню диагноз: что-то на латыни, похожее на «психопатикостервозо».
— Стервоза и есть стервоза, — сказал я, беседуя с первым секретарем райкома партии.
Решили серьезно ее не наказывать — перевели из членов партии в кандидаты.
Через пару лет я встретил Лилю в электричке. В партии ее восстановили, она показала удостоверение, где было написано, что она руководит районным отделом народного образования. И поделилась секретом: на следующей неделе ее должны избрать секретарем райкома партии.
Прощаясь, сказала:
— Даже самые умные женщины, когда дело касается мужчин, ведут себя как полные дуры.
Она имела в виду себя.
483. Гришин и начало застояВ комсомоле почувствовали конец вольных времен, когда вместо Н. Егорычева первым секретарем горкома партии стал В. Гришин.
Конференция горкома комсомола. В комнате президиума собирались члены президиума. Обычно туда приходил и Егорычев. Обменивались шутками, задавали вопросы. В свое время в комнату президиума заходил Л. Брежнев, охотно отвечал на вопросы, шутил.
Ждали нового первого секретаря. Но вместо него появился мускулистый дядя и распорядился:
— Выходите из комнаты, у третей колонны смешиваетесь с товарищем Гришиным и идете в президиум. Там на стуле для товарища Гришина лежит газета.
Это чтобы кто-нибудь невзначай не занял стул, на котором должен сидеть товарищ Гришин.
— Вот и наступили новые времена, — заметил кто-то из первых секретарей райкома.
И не ошибся.
484. Пионеры, будьте готовыВыступая на слете пионеров, первый секретарь райкома партии Сергей Сергеевич Грузинов оговорился. Да как! Он поприветствовал пионеров:
— Пионеры, за дело Ленина — Сталина будьте готовы!
Сергей Сергеевич мне потом рассказывал, что плохо спал ночью.
В самом начале рабочего дня ему позвонил Гришин:
— Мне рассказали, как вы вчера пионеров приветствовали. Я смеялся минут пять.
Напряжение было снято.
485. Хрущев доверял комсомолуСпециальные группы, формируемые из актива московского комсомола, получали гостевые билеты на съезды КПСС. Я присутствовал на двух съездах.
У нас было несколько задач. Во-первых, мы должны были заполнять пустые места в зале. Каждый раз после начала заседания нас по два-три человека вводили в зал, и мы садились на незанятые кресла. Во-вторых, во времена Хрущева мы должны были обеспечивать аплодисменты. Позже этим занимались активисты горкома партии.
И в-третьих. Съезд охраняли чекисты из Девятого управления. Одни стояли в проходах, другие сидели в зале. Весь съезд, кроме одного заседания, на котором зачитывались результаты тайного голосования. На время оглашения результатов чекистов заменяли московские комсомольцы: им Хрущев доверял больше, чем чекистам.
Я очень удивлялся, когда слышал, сколько голосов «против» получали руководители партии. Помню, много «против» получил Н. Подгорный, но особенно много — Д. Полянский.
486. Встреча на «Севрюге»В 1968 году произошла реструктуризация районов в Москве — и наш райком просто перестал существовать. У нас на балансе оставались солидные средства, и чтобы они не испарились, их надо было потратить до 1 января 1969 года. Сначала мы съездили в гости к белорусским товарищам. Нас принимали на республиканской даче в Беловежской пуще (не той ли самой?) Потом мы решили устроить прощальный Новый год. Но подальше от глаз райкома партии. И сняли пароход.
Зимой речные пароходы стоят на приколе. Выглядят они очень странно. Лес, заснеженное поле. И у опушки стоит пароход.
Нам выделили вполне современный пароход, который в память о легендарном судне из «Волги-Волги» мы окрестили «Севрюгой», и днем первого января устроили там «прощание».
За столом с большим количеством спиртного собрались все. Только Коля Иванов, второй секретарь райкома, вообще не пивший спиртного, предпочел прогулку на лыжах. Во время прогулки он упал и здорово поцарапал лицо.
Трудоустройством оставшихся без работы ребят из райкома комсомола занимался райком партии. Колю рекомендовали в КГБ. Но когда через два дня после Нового года он явился в отдел кадров КГБ, на работу его не взяли.
Когда инструктор райкома партии поинтересовалась причиной отказа, ей ответили: неискренний, после Нового года явился с поцарапанной физиономией и сказал, что вообще не пьет!
Через много лет я встретил нашего общего знакомого, он рассказал, что Коля начал пить и окончательно спился.
487. Курят все, а дыма нетКак-то просматривая список комсомольских организаций, я натолкнулся на комсомольскую организацию Комитета по художественным лотереям. Я знал, что художественные лотереи уже год как отменены. На мой вопрос, работает ли еще эта организация, инструктор ответил утвердительно. И я решил съездить посмотреть.
Признаюсь, я ожидал увидеть тишину и запустенье, но, как только вошел в двухэтажное здание, занимаемое комитетом, то сразу погрузился в обстановку кипучей деятельности: все куда-то спешили, несли бумаги.
Секретаря комсомольской организации я нашел в кабинете парткома.
— Чем вы занимаетесь? — с места в карьер спросил я. — Художественные лотереи давно уже не разыгрываются.
— Мы работаем с комсомольцами, — гордо ответил он. — Пока существует комитет, существуют комсомольцы.
— Ты можешь познакомить меня с комсомольцами?
И мы пошли по кабинетам.
В отделе живописи мы увидели людей, которые составляли каталог картин для лотереи. В другом отделе спорили о качестве какой-то картины. Оживленно было в отделе внешних сношений, там работали над изучением опыта лотерей за границей. Ну а бухгалтерия, отдел кадров — их вопрос об отмене лотерей не касался.
Комитет расформировали только через восемь месяцев после моего посещения.
Это была лотерея, смысл которой заключался в том, что люди выигрывали картины. Отмену ее никто не заметил, но я посещал организации, которые вроде бы занимались делом нужным, но не делали ничего. Так, секретарь комсомольской организации Научно-исследовательского института лекарственных препаратов говорил мне, что за три года в институте не было получено ни одного нового лекарства, а работало там 230 человек.
