Роман Трахтенберг - Рома едет в Кремль
Затем мы в полном составе вышли на платформу, чтобы осмотреться. В это время со стороны единственного эскалатора послышался какой-то грохот, и по станции засвистели пули. По моему приказу мы рванули к поезду. Вера Григорьевна, не выпускавшая из рук свой дробовик, побежала вместе со всеми, но споткнулась о кучу оружия, оставленного бандитами, и рухнула на платформу. Левая нога ее ниже колена неестественно вывернулась. Рамиль и Шурик подхватили Клюшку и втащили ее в вагон. Бронированные двери закрылись, и расчет стал занимать боевые позиции. Шурик и Рогалик склонились над потерявшей сознание боевой подругой. Рогалик ножом разрезала штанину.
— Закрытый перелом большой берцовой кости, — констатировал Шурик. — Нужно обезболивающее и шину.
— Возьми в аптечке промедол, такой шприц-тюбик с красной надписью. Вколи ей в любое место, но подкожно, — сказал Рамиль. — Сумеешь?
— Я сумею, — сказала Рогалик, — я маме своей уколы завсегда делала. Давайте ваш шприц!
И действительно, она быстро и мастерски сделала укол, а затем поднесла к носу Клюшки ватку с нашатырным спиртом. Та дернула головой и открыла глаза.
— Не двигайся, Григорьевна, у тебя нога сломана. Я тебе обезболивающий укол сделала, часа на два хватит. А сейчас мы найдем тебе что-нибудь, чем ногу зафиксировать. Полежи, только не двигайся, слышишь?
В это время к Клюшке подошел Тыну и, вытащив из кармана медную монету, приложил ее к месту перелома. Подержал минуту-другую и снова сунул в карман.
А все остальные наблюдали из окон, как со стороны эскалатора к поезду бегут люди в камуфляже, в бронежилетах, титановых шлемах, но, в отличие от нас, с нашивками, свидетельствующими об их принадлежности к армейскому спецназу.
Я взял микрофон:
— Внимание! В поезде находится спецгруппа, выполняющая задание государственной важности, и пленные захватчики станции. Кто старший? Пусть доложит обстановку с вашей стороны.
К поезду подошел крупный розовощекий офицер и знаком показал, чтобы мы открыли двери.
— Подойдите к окну, — приказал я по громкой связи, — посмотрите документы!
Когда военный подошел к бронированному стеклу, я приложил к нему раскрытое удостоверение. Внимательно взглянув на него, он сделал солдатам знак отойти подальше и пошел к двери. Цан приоткрыл ее ровно настолько, чтобы наш гость мог протиснуться внутрь, а потом снова закрыл.
— Полковник Колобагин, командир отряда спецназа ГРУ! Мы получили приказ освободить станцию от бандитов и закрепиться на ней, поскольку это хоть и законсервированный, но все же наш объект. А вас-то какими судьбами сюда занесло?
— Я — Трахтенберг Роман Львович — командир группы, можете еще раз взглянуть на мое удостоверение. А это Рамиль Дугушев, подполковник МВД, прикомандированный к нам лично министром. Мы выполняем секретное задание государственной важности, но натолкнулись на бандитов. Большинство мы перебили на «Усачевской», часть слезоточивым газом выключили, а восемь пленных сидят в закрытом бронированном отсеке. У нас, кстати, одна раненая, ее надо срочно эвакуировать.
Колобагин по рации дал команду вызвать санитаров, военного врача и принести носилки, после чего мы продолжили беседу. Выяснилось, что это уже не первая попытка выбить «Многогранную» ОПГ с захваченных станций, но до этого бандиты оказывали вооруженное сопротивление, а потом взорвали тоннели, которые вели к «Парку культуры». Я попросил помочь нам отыскать выработку, в которой стоял бронированный автобус, чтобы мы могли продолжить наш путь. Достигнув консенсуса, мы открыли двери и впустили медиков, а затем и конвой, которому сдали всех пленных, кроме Джамшуда.
Несчастную Клюшку, потребовавшую, чтобы ружье было при ней, переложили на носилки и понесли к эскалатору.
— Ничего, — успокаивал расстроенную Роганетту Колобагин, — я дал команду немедленно отправить ее в госпиталь имени Бурденко. Там ее живенько на ноги поставят.
— Постойте, — вдруг сказала Вера Григорьевна, — Ромочка, возьмите на всякий случай это.
Она разжала свой сухонький кулачок, в котором лежал никелированный рубль. Я растроганно вытер слезу, взял протянутую мне монету и крепко пожал отважной женщине руку.
— Выздоравливайте, Вера Григорьевна! Без вас мы бы не справились!
Наши сборы были недолгими. Рамиль с полковником Колобагиным и Цаном колдовали над картами и планами, глядя то в бумаги, то на монитор компьютера, Рогалик с Шуриком и Тыну собирали наши пожитки. Жоржик, который немного отошел от былого испуга, подошел ко мне и сказал, глядя на здоровенных, как на подбор, спецназовцев:
— Где они только таких красавцев берут?
— Смотри, Жоржичек, не вздумай с ними заигрывать, это тебе не Тыну, ты не в глаз получишь, а пулю. Хочешь попробовать?
Такой экстрим французика не интересовал, и он по моему указанию поплелся помогать собирать наши вещи и оборудование.
Конечно, покидать такой замечательный поезд было жалко, но ничего не поделаешь, путь в обе стороны был закрыт. Наши штабисты вскоре выяснили, где находится выработка с автобусом, и Колобагин послал бригаду саперов, чтобы взорвать замурованный бандитами проход. Через несколько минут путь был свободен. Мы один за другим прошли в пролом и увидели стоящий в центре огромного помещения, в котором и пол и стены были бетонными, большой автобус с узкими окнами и бойницами. Он был покрашен в черный цвет, а в середине шла золотая полоска. Изображения государственных гербов и боковой номер 102 не оставляли сомнений в том, что перед нами резервный президентский транспорт для передвижения под землей. Цан подошел к кабине, присоединил к какому-то разъему под левым крылом свой ноутбук и стал внимательно смотреть на экран, время от времени щелкая клавишами. Через две минуты передняя дверь автобуса двинулась вправо и ушла вглубь обшивки.
Мы попрощались с военными и стали друг за другом подниматься в автобус по небольшой лестнице. «Да, — подумал я, — теперь нам еще президентской яхты и президентского авиатранспорта не хватает. Ну что же, посмотрим, на что этот аппарат способен. Давно я что-то в автобусах не ездил…»
Глава 13
Внутри автобуса было почти темно, и попытки Цана наладить освещение особого успеха не имели. Лишь водительская кабина и следующий за ней боевой отсек, сильно напоминавший те, которые были в поезде, освещались тусклым аварийным светом. Поисследовав автобус минут двадцать, китаец и Шурик доложили, что завести его не удается из-за разряженных аккумуляторных батарей. В качестве решения проблемы предлагалось либо тянуть кабель из тоннеля и делать из подручных средств пускозарядное устройство, либо искать автономный генератор, чтобы иметь возможность запустить двигатель.
Я разделил своих бойцов на две группы. Цан и увязавшийся за ним Жоржик были посланы на станцию, чтобы вместе с военными попробовать наладить электроснабжение автобуса, а Рамиль с Шуриком отправились исследовать тоннель, который вел в сторону Совминовской линии. В автобусе остались мы с Рогаликом и Тыну, которому я поручил не спускать глаз с Джамшуда, прикованного наручниками к металлической скобе в боевом отсеке. Я же прошел в соседнее помещение и устроился в глубоком кожаном кресле, чтобы обдумать план дальнейших действий и немного отдохнуть. Задремал я достаточно быстро, но нормально поспать мне снова не дали. Я проснулся от звона разбившегося стекла и каких-то криков. Вскочил с кресла, с трудом отыскал на полу свой маузер и, вооружившись им, ринулся в соседний отсек. Там я увидел следующую сцену: Тыну с окровавленной головой лежал на полу, мертвой хваткой сжимая автомат, а Джамшуд, каким-то образом ухитрившийся освободиться от наручников, пытался этот автомат вытащить. Рогалик же, прибежавшая на шум быстрее, чем я, стояла и смотрела на эту картину.
Увидев меня, Джамшуд выпрямился и встал таким образом, чтобы Рогалик находилась между ним и мной, прямо на линии огня.
— Ложись, Рогалик! — крикнул я, чтобы получить возможность выстрелить в горца, но моя подчиненная впервые за все время нашего знакомства ослушалась меня и пошла к своему бывшему возлюбленному. И тут я вспомнил, что во избежание эксцессов разоружил ее и она совершенно беспомощна перед бандитом.
— Иди ко мне, моя красавица, иди ко мне, — Джамшуд расплылся в улыбке, — ведь ты — моя женщина и всегда будешь только моей.
Рогалик, перекрывая мне сектор обстрела, подошла совсем близко:
— А помнишь, милый, как ты обещал отвезти меня к себе на родину и познакомить с мамой, помнишь, как говорил о том, что она будет учить меня готовить твои любимые пироги?
— Конечно, красавица, мы с тобой сейчас вместе уйдем отсюда, если этот рыжий нас не застрелит, а он не будет этого делать, заберем мои любимые «Жигули», которые стоят в тоннеле, и поедем к «зомбийцам». Они сторожат и общак, и наши деньги прямо под гостиницей «Украина». Теперь я — единственный наследник моих бедных абреков, погибших в бою. И мы с тобой заберем десять миллионов долларов, погрузим в машину и уедем на родину. Или туда, куда ты скажешь. Иди ко мне ближе, солнце гор моих!
