Андрей Шляхов - Доктор Данилов в реанимации, поликлинике и Склифе (сборник)
Едва Данилов успел заморить червячка принесенными из дома бутербродами с сыром и листьями салата, как в ординаторскую пришел Марк Карлович. Пришел и рухнул на диван, раздувая щеки и пуча глаза.
– Фу-у-у! Наконец-то отстрелялись!
– Замучили гости? – догадался Данилов.
– Замучили – это еще мягко сказано. – Марк Карлович огладил рукой бороду. – Даже с меня семь потов сошло, хоть я тут вообще ни при чем. Завтра Демьянскую переводят в ЦКБ Управления делами Президента, и мы сможем отдохнуть до появления очередной звезды.
– Отравление оказалось неопасным? – предположил Данилов. – Или это было не отравление?
– Формально ей выставили нечто неврологическое, – скривился Марк Карлович. – Употребление препаратов она отрицает, в ресторане ела только салат из зелени и огурцов... А впрочем, какая разница, как говорил Есенин. И так всем ясно, что у девочки проблемы с порошком. Наши врачи не вчера родились и хлеб свой едят недаром. Я считаю, что для спортсменов кокаин – весьма удобный вид кайфа. Выводится из организма за восемь часов, а его метаболиты – за трое суток. Вытерпеть четыре дня перед допинг-контролем не так уж и трудно.
– Но и не так уж и легко.
– Ясное дело, – согласился заведующий. – Но – возможно, и возможно без посторонней медицинской помощи. Чего не сделаешь ради очередного приза. Я вот чего понять не могу, почему в большом теннисе такие агромадные призовые фонды? Это же все-таки не футбол, зрителей собирается куда меньше, интерес совсем другой. Откуда же тогда деньги?
Данилов молча пожал плечами.
– С этой суетой забыл, зачем пришел! – Марк Карлович хлопнул себя ладонью по голове. – Владимир Александрович, сходите, пожалуйста, в сочетанную травму, это шестой этаж большого корпуса, и посмотрите там одну из пациенток с подозрением на отравление грибами. Оставьте в истории болезни запись, что она по состоянию здоровья может продолжать лечение в отделении сочетанной и множественной травмы.
– А если не может?
– Если не может, конечно, будем переводить! – рассмеялся Марк Карлович. – Да там все нормально, я разговаривал с их заведующим. Ходячая соседка по палате вчера угостила бабку опятами домашней засолки. Лежачей больной для пущего метеоризму только этого не хватало! Бабка угостилась, а сегодня начала жаловаться на рези в животе и орать, что ее отравили. Подстрахуйте уж травматологов, оставьте им свою запись в истории болезни. Времена-то нынче пошли какие... Как говорит один из наших докторов: «Если за месяц мне ни разу не угрожали судом, то это значит, что я был в отпуске».
Глава четвертая НЕЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ, ИЛИ «ЭТО СКЛИФ, ДЕТКА!»
Приемное, точнее – приемные (ведь их несколько) отделения, являются, образно говоря, вратами Склифа. Врат много – центральное приемное отделение, приемное отделение токсикологии в седьмом корпусе, в соседнем шестом корпусе у кардиологов свое приемное отделение, свои приемные в ожоговом центре и у трансплантологов.
В приемных отделениях происходит много конфликтов, гораздо больше, чем в любых других отделениях. Это закономерно. В отделениях обстановка более-менее спокойная. Лежат люди, лечатся, считают дни до выписки. Если даже и возникнет какое-то негативное «броуновское движение», зародится конфликт, то его обычно сразу же «погасит» лечащий врач или заведующий отделением. Редко скандалу удается разгореться в полную силу. Врачи – народ тертый, жизнью битый, всем всегда и во всем виноватый, поэтому они до крайностей стараются своих пациентов не доводить. Себе дороже. Лучше уж так – уступить, сгладить, успокоить и выписать поскорее. Как говорится, с глаз долой – из сердца вон.
В приемных отделениях дело обстоит иначе. Виной тому несколько факторов.
Во-первых, обстановка там нервозная. Оно и понятно – скоропомощной стационар как-никак. У всех беда или крупная неприятность (с мелкими неприятностями люди в поликлинику обращаются, по больницам не ездят). Если у пациентов нет сил скандалить, это сделают их родственники или друзья. Как же не помочь близкому человеку? Непременно надо помочь – расшевелить врачей и сестер, чтобы быстрее бегали и лучше соображали.
Порой доходит до курьезов, весьма, надо сказать, трагических.
Привезла как-то раз бригада скорой помощи в центральное приемное отделение молодого человека с огнестрельным ранением бедра. В сопровождении друзей и родственников на двух автомобилях. Почти одновременно другая бригада с другой подстанции привезла другого молодого человека. С переломами в результате автомобильной аварии. Тоже в сопровождении внушительной компании близких людей. Так уж у нас принято – все переживают, волнуются, каждый лично хочет убедиться, что с его братом или другом все в порядке, что не забыли о нем, не оставили помирать где-то в углу.
В приемном отделении было столпотворение – практически разом, за каких-то полчаса, навезли много народу. Надвое не разорвешься, поэтому врачи и сестры в подобных случаях прежде всего занимаются более тяжелыми больными, а тех, кто «полегче», оставляют на потом. Тяжелый больной, кстати говоря, – это не тот, кто орет и матерится на весь корпус. Если есть силы на крик, значит, дела не так уж и плохи. По-настоящему тяжелые больные лежат тихо, разве что постанывают.
Пациент с переломами оказался более тяжелым, чем пациент с огнестрельным ранением. У того пуля очень удачно прошла через мягкие ткани, не затронув ни кости, ни крупных сосудов. Прошла навылет. Повезло, если можно так сказать.
Один из дежурных врачей мельком взглянул на пациента с «огнестрелом» и, сказав медсестре: «Оформляй пока», подошел к тому, что с переломами.
– Эй, доктор! Мы раньше приехали! – хамовато заявил один из сопровождающих Простреленной Ноги.
– Здесь не магазин! – коротко ответил доктор.
– Не мешай людям работать! – возмутился кто-то из свиты Переломанного.
– Ты ... ... ... меня учить будешь? – удивился оппонент. – Да я твою маму ......... ! Вместе с бабушкой!
– Это я твою маму ......... , козел драный! ......... !
И разгорелась тут битва великая. Стенка на стенку, то есть ствол на ствол... О пострадавших, из-за которых и разгорелся этот сыр-бор, все участники «боевых действий» позабыли. Хорошо хоть выплеснулись во двор, а не стали стрелять прямо в вестибюле.
Надо сказать, что центральное приемное отделение Склифа довольно велико и идеально подходит для игр в «стрелялки». Это большой зал, с одной стороны которого тянется множество дверей, ведущих в смотровые. Смотровые имеют по две двери – в одну пациенты входят, а в другую выходят. Кто куда, соответственно диагнозу и состоянию. Выйти в ту же дверь, в которую вошел, человек может только в том случае, если ему отказано в госпитализации. Но отказы в госпитализации в Склифе редкость, разве что забежит иногда «самотеком» какой-нибудь истерик с небольшим порезом на пальце и потребует оказания квалифицированной медицинской помощи. Палец помажут йодом или польют перекисью, дадут совет и отправят домой. Смотровые делятся по профилям, чтобы к хирургу не попадали пациенты с травмами, а к травматологу – пациентки с острой гинекологической патологией.
Очень удобно, когда врачи разных профилей сидят рядом друг с другом. Понадобилась, например, пациентке, поступившей к хирургу, консультация гинеколога – нет проблем, здесь он, гинеколог, под рукой, в соседней смотровой, женщину с инородным телом во влагалище принимает...
Итог выяснения отношений оказался печальным. Был один «огнестрел», а стало – пять, причем двух раненых хирургам немедленно на операционный стол пришлось укладывать. Немедленно – это немедленно. Бегом! Стоит чуть замешкаться – и все, можно спокойно, не торопясь, везти в морг. Это недалеко. Тоже в отдельном небольшом корпусе. Все как полагается.
Да и переломов прибавилось. Был один, а стало три. Одному из бойцов ударом ноги ключицу сломали (это в Америке Чак Норрис один, а у нас много мастеров высоко и убийственно махать ногами), другому – руку. Схватили, повернули да локтем об колено – хрясь! Была рука – стала проблема.
Те, кто остались целы, в приемное больше заходить не стали – разбежались кто куда, не дожидаясь приезда милиции. Такие вот дела – небольшой конфликт перерос в крупную разборку, и в результате проблем врачам только прибавилось.
«Это Склиф, детка!» – написал кто-то в мужском туалете отделения неотложной хирургии. Три слова, одна запятая и восклицательный знак, а какой глубокий смысл! Это Склиф, детка, а не какая-нибудь там сонная лечебница. Здесь все настоящее, здесь все иначе. Все по-другому, на свой, особый, манер.
Девушка сопровождала свою подругу, которая получила перелом лодыжки и сотрясение головного мозга, упав на эскалаторе станции метро «Проспект Мира». Ей очень хотелось подняться с подругой в отделение, помочь устроиться в палате, но, увы, ее туда не пустили. Девушка возмутилась и стала качать права. Одна из медсестер вызвала охрану. Скандалистка выхватила из нагрудного кармана сестринского халата авторучку, с размаху всадила ее в глаз охраннику и убежала. Охранника спасти удалось, а вот глаз – нет.
