Анатолий Горло - Храм Диониса
Дионис решительно напялил жеваную шляпу:
— Зачем их от дела отрывать? Мы еще сами повоюем.
— Смотри, Дионис, довоюешься.
Дионис достал из колодца два ведра воды и направился к стогу, откуда продолжал нестись храп. Первое ведро обрушилось на Филиппа и его помощника. Они с воплями вскочили, не понимая, что происходит. Увидев, что Дионис взялся за второе ведро, Филипп пролепетал:
— Ди-дионис, ус-успокойся!
— Я спокоен, — сказал Дионис и вылил воду на остальных двух.
Мокрая с головы до пят бригада Филиппа сбилась в кучу, ожидая дальнейших истязаний.
— Ну вот что, мастера, — сказал Дионис, — плачу вам вдвое больше, чем «Межколхозстрой», будете этот дом до ума доводить?
Члены бригады уставились -на Филиппа. Тот стыдливо опустил глаза:
— Супротив закона это, Дионис. Да уж больно руки по мастерку истосковались.
О домах говорят: растут, как грибы. Но бывают грибы-поганки. Потому уточним, что дом Калалбов рос, как прекрасный белый гриб.
Бригада Филиппа крыла шифером крышу.
Дионис сидел под яблоней и, поглядывая на мастеров, набивал патроны содержимым жестяной банки из-под монпансье. К столу подошел Филиппе кружкой. Налил из кувшина молока и, болезненно морщась, выпил. Снова наполнил кружку и перед тем как уйти, заглянул в жестяную банку. Там была крупная соль.
Перехватив его взгляд, Дионис улыбнулся. Филиппу улыбка не понравилось, и он отошел заячьим зигзагом, вероятно, чтоб было труднее вести по нему прицельный огонь…
К воротам Калалбов подъехала черная «Волга». Из нее вышло трое в элегантных костюмах. Один нес портфель-дипломат.
Дионис схватился было за двустволку, затем прислонил ее к яблоне и пошел навстречу гостям.
— Гражданин Калалб? — спросил человек с дипломатом.
Дионис настороженно кивнул.
— Вы нас искали? Мы художники-монументалисты.
— Из Одессы, — вставил второй.
— Мы вас крупно приветствуем, — сказал третий.
— Спасибо, взаимно, — Дионис обратился к первому. — Да, я искал, но только этих… шабашников.
— Не будем спорить о терминологии, — сказал третий.
— Не будем, — согласился старик. — Проходите. — Он подвел их к фасаду нового дома. — Вот эту стену, братцы, надо бы разукрасить по всем статьям.
— Сделаем, — сказал первый. — А ля что?
— Барокко-рококо? — предложил второй.
— Ампир-вампир? — предложил третий.
— Готика-эротика? — подмигнул первый.
— Сейчас, — сказал старик и ушел в старый дом. Вернулся он со старым школьным учебником «История древнего мира». Шабашники глянули на открытую страницу, затем друг на друга: сквозь жирное пятно проступали контуры Парфенона…
— Сколько вам времени надо на это? — спросил старик.
— Месяц, — подумав, сказал первый.
— А за пару дней не сможете?
— Парфенон?! — воскликнул первый.
— За два дня?! — насмешливо переспросил второй.
— Ха-ха, — сказал третий и подмигнул коллегам. — Конечно, сможем.
— А если без ха-ха и, — подмигнул старик, — без этого?
— Не сможем, — честно признался третий.
— А что сможете? Но чтоб на этот… на храм было похоже.
— У нас еще венки остались? — спросил первый.
Второй кивнул.
— Будет похоже, — сказал первый. — Деньги, конечно, вперед.
— Почему, конечно? — спросила подошедшая Лизавета.
— Потому что деньги нас вдохновляют, — объяснил третий. — А художник не может творить без вдохновения, мамаша.
Старуха отвернулась и полезла в карман нижней юбки.
— Ты тут им покажи, что и как, — сказал ей Дионис, — а я на почту схожу. Пора сыновей на новоселье приглашать.
Белая «Волга» с визгом затормозила, едва не сбив возникшего перед ней архитектора. Размахивая футляром с генпланом, он закричал:
— Этот Калалб плюнул нам в лицо! — и как бы в подтверждение своих слов, он вытер платком лицо. — Почему, товарищ Апостол, вы не приняли никаких мер?
— Как не принял? — донеслось из машины. — Послал бригаду с ломами и заданием — сравнять дом с землей.
— И что же она?
— Не вернулась с задания.
— Вы представляете себе, что начнется, если мы оставим это безнаказанным? Архитектурный хаос, кошмар!… Как районный архитектор, я за немедленный снос!
— Сносить нечем, — устало сказал Апостол. — Люди все на уборке, техника тоже.
— Надо обзвонить стройконторы и найти «грушу»! За пять минут она любую стену раздолбает!
— Грушу… а может, яблоками забросать? — предложил Апостол. — Они у меня все одно пропадают, двенадцать тонн.
— Неуместная шутка!
— Ладно, — Апостол тоже вытер лицо, — вызывай «грушу» и сноси все к чертовой матери. Вася, в третью.
Машина взревела и исчезла в пыли вместе с архитектором.
Вечером к Калалбам заглянул водитель Вася и сообщил по секрету:
— Мош Дионис, послезавтра ваш дом сносить будут, они завтра хотели, да «груша» занята, в другом селе что-то ломает. Так что срочно вызывайте сыновей.
— Я им всем телеграммы дал, эти… молнии.
— Федор успеет?
— Должен.
— Если приедет, пусть обязательно заскочит. Ну все.
— Спасибо тебе, Вася.
— Думаешь, успеют? — спросила Лизавета, когда водитель вышел.
Дионис кивнул на двустволку:
— Будем держать оборону, пока не подъедут.
— Оф, не нравится мне это, Дионис!
В дверь позвонили. Высокий парень в кожаной куртке прошел по коридору и открыл. На пороге стояла девушка-почтальон:
— Вы Георге Калалб? Парень изобразил удивление:
— Неужели меня можно с кем-нибудь спутать?
— Извините, — смутилась девушка, — вам телеграмма, срочная. Распишитесь, пожалуйста, в получении.
Парень расписался, взял телеграмму. Девушка не уходила, глядя на него сияющими глазами.
— Вы хотели меня поцеловать? — спросил он.
Она окончательно смутилась и протянула ему небольшую книжку:
— Автограф, пожалуйста.
На обложке стояло: «Георге Калалб. Поэмы о любви».
— О, еще одна почитательница моего неувядающего таланта!… С удовольствием. Как вас звать?
— Вероника.
Парень прислонил книжку к дверному косяку размашисто написал: «Веронике, неутомимой сборщице макулатуры с признанием автор».
Пробежав глазами автограф, девушка опешила:
— Но я… я не собираю макулатуру…
— А это что? — парень похлопал по книжке. — До свидания, Вероника, заходите еще.
Когда дверь закрылась, парень вскрыл телеграмм и присвистнул. Подошел к телефону, набрал номер:
— Георге? Это Хари. Седлай своего Пегаса. Телеграмма от стариков, цитирую: «Дом сносят на помощь отец». Как ты думаешь, кому это понадобилось сносить дом, в котором родился и вырос великий поэт-семидесятник Георге Калалб?…
В трубке послышались короткие гудки.
— Интриги, батюшка, интриги, — сказал Хари.
Хари находился в ванной комнате. Он только что побрился и теперь освежал лицо одеколоном «Саша», ища сходство между собой и парнем, изображенным на пузырьке. В дверях показался высокий худой мужчина» в очках. Он держал в руке телеграмму.
— Где же ты пропадал? Телеграмма когда принята!
— У любви, как у пташки крылья, — фальшиво пропел Хари.
— Кот мартовский.
— Сентябрь уж на дворе.
Мужчина хотел что-то добавить, но тут в дверь позвонили. Он пошел открывать. Из коридора донесся голос Вероники:
— Извините, Георге Калалб дома?
— Я Георге Калалб.
— Вы?…
Хари притворил дверь ванной и щелкнул задвижкой.
Георге стучал в дверь:
— Хари, открой! Молчание.
— Телеграмма от Федора!
— А что, Георге, ты уже читать не можешь, только писать?
— Едем в аэропорт!
— У меня тренировка.
— Открой, мне надо переодеться.
— А бить не будешь?
— Брось дурачиться, говорю! Времени нет! Дверь приоткрылась, оттуда выскользнул Хари. Георге замахнулся, чтобы съездить ему по затылку, но угодил рукой в стенку.
— Не пиши на злободневные темы, Георге, — натягивая кожанку, сказал Хари. — У тебя замедленная реакция, можешь промахнуться.
Уже на пороге он бросил:
— Я буду на трассе. Или в кустах возле нее. Георге поднял трубку, вызвал междугородную:
— Девушка, будьте.добры, Старые Чукурены, срочно. Да, в кредит.
К выходу в город потянулась цепочка авиапассажиров.
— Федя! — окликнул Георге.
Грузный лысый мужчина с чемоданом в руке и; теплой курткой под мышкой отделился от остальных и подошел к Георге. Он опустил чемодан, аккуратно, уложил на.него куртку, вытер лысину огромным клетчатым платком, сунул его в карман и шагнул к Георге. Они крепко обнялись. Георге подхватил чемодан и повел брата к стоянке.
— Так что там стряслось у стариков? — спроси. Федор.
— Дом сносят, — Георге открыл дверцу «Жигулей.
Федор с трудом втиснулся в машину:
— Знаю, что сносят. Но они же вроде как новый строят.
Георге сел за руль, включил зажигание: — Уже построили. Вот его и сносят.
