Лео Таксиль - Забавная Библия
Она ходит и ходит вокруг дерева; змей, спрятавшись поблизости в кустах, следит за всеми её движениями.
— Нет, это немыслимо, чтобы мы умерли из-за пустяка. Бог-отец нас надувает. В конце концов, у него довольно-таки хитрый вид, у этого старикашки. А змей? У него очень миленькая маленькая голова, добродушное выражение, а глаза так и блестят умом. Старику, конечно, выгодно, чтобы мы так и прожили весь век, ничего не зная о прелестных вещах, представляющих привилегию богов. Его угроза имела в виду, вероятно, нагнать на нас страху. Вот и все! Он не хочет, чтобы мы все знали. Ах, уж эти старики! Они все одинаковы! Не надо им верить.
Она тащит к дереву одну из садовых скамеек, взбирается на нее и срывает яблоко. (Мы говорим «яблоко», хотя Библия не дает на этот счет никаких указаний; но, в конце концов, совершенно не важно, как назвать плод.) Она рассматривает яблоко и облизывается. Змей все видит; он выпрямляется на хвосте позади куста и наслаждается. Госпожа Адам подносит яблоко к ротику.
— В самом деле, как его кушают, этот плод? Его надо чистить или можно есть с кожицей? Все равно, так или иначе он, должно быть, вкусен. Она колеблется ещё немного.
— Знать все или ничего не знать? Вот в чем вопрос. Когда мы играем в прятки с Адамом — хорошо это или дурно? Жестокая загадка! Надо ли стричь овец, или же мы Делаем зло, снимая с них шерсть? Голова кругом идет. А манера Адама ковырять пальцем в носу — хорошо это или плохо? Ей-богу, это не жизнь — не знать всего этого! Набравшись решимости, она кусает яблоко.
— Ой-ой-ой, как вкусно! Как сочно! Ах старый плут, запретил нам есть такую вкусную вещь!
Она ложится на скамью и с ещё большим наслаждением вкушает «запретный плод».
Приходит Адам, разговаривая сам с собой: — От скуки я сейчас наловил карасей в Тигре, но так как я вегетарианец, то сейчас же выбросил их в Евфрат. Замечает свою супругу.
— Эй, женщина, что ты там грызешь? Госпожа Адам мгновенно вскочила на ноги:
— Ой, не ругай меня. Это плод… с дерева… ты знаешь. С одного из двух деревьев, что посреди сада…
— Я это вижу, черт возьми! Это именно и есть плод, которого нам запрещено касаться. Ну и глупа же ты, женщина! Забыла, что ли, что старик говорил?
— Какой старик? Папаша? Это который во все путается? Вот ещё! Он смеется над нами, эта старая обезьяна.
— Что ты говоришь?
— Он грозил смертью. Помнишь?
— Конечно, помню. У меня бегают мурашки по спине.
— Ха-ха-ха, дурачок! Его угроза-это только уловка.
— Что ты врешь? Ты совсем одурела.
— Это уловка, я тебя уверяю. Я уже знаю целую кучу вещей, с тех пор как я поела яблока.
— Ты знаешь, что добро и что зло? Ты знаешь, что надо делать и чего делать не надо? Ты знаешь все, как и почему?
— Да, начинаю знать, мой милый. Постой, вот я уже знаю, сколько крупиц соли нужно положить в одно яйцо.
— Быть не может!
— Я знаю, почему петухи закрывают глаза, когда поют.
— Поразительно! А почему у лягушек нет хвоста, ты знаешь?
— Я это только что узнала.
— А ну-ка, скажи.
— Потому что это мешало бы им сидеть.
— Поразительно!
— И того больше! Я ещё знаю, я уверена, ты слышишь? Я уверена, что ты умница и ни разу мне не изменил. Адам ошеломлен.
— Тысяча чертей! Ну и ученая же у меня жена! А ведь это правда, что я ни разу ей не изменил. А если бы я тебе изменил, это было бы хорошо или плохо?
— Это было бы очень дурно, сударь! Очень дурно! Она притягивает его к себе, на скамеечку.
— Впрочем, дорогой мой Адамушка, от тебя самого зависит сделаться таким же ученым, как я, так же быстро и так же дешево. Откуси яблочка!
Она протягивает ему яблоко.
— Мне и самому хочется, дорогая женушка. Но для чего это нам быть учеными, как академики, если мы от этого сегодня же умрем? В конце концов, давай рассудим: умереть, скажем, через тысячу лет, это ещё куда ни шло; но свернуть себе шею сегодня — нет, это было бы слишком глупо. Госпожа Адам дернула плечиками.
— Ты как будто не веришь, милая моя. Но я хорошо помню все, что он говорил, папаша бог. Я лично с ним разговаривал и уверяю тебя, что он был очень серьезен.
Вот тебе его подлинные слова: «А от дерева познания добра и зла не ешь от него; ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь». Дело ясное, как видишь. Если тебе твоя шкура не дорога, то своей я ещё дорожу.
— Адам, Адам, какой ты смешной! Разве я умерла, скажи?
— Нет, ты ещё жива. Но и день ещё не кончился. Берегись!
— Ах, как мужчины упрямы! Ты можешь гордиться, дорогой мой: у тебя упрямство, как у осла. Прямо удивительно, сколько времени нужно, чтобы убедить тебя, что старик посмеялся над нами. Вот ты только что говорил об академиках.
— Ну, говорил. Так что же?
— Но ведь они же истинные кладези премудрости, как ты думаешь?
— Конечно!
— Ну вот, академики-то как раз и бессмертны. Этот довод смутил Адама. Его же супруга стала ласково, но упорно настаивать.
— Ну, для моего удовольствия, дорогой мой, поешь яблочка! Когда ты поешь, мы оба будем, как боги.
— Как боги?
— Не расспрашивай! Так сказал змеи. Адам решился. Раз уж змей говорит…
— Ладно, давай яблоко.
Он жадно укусил. Две минуты прошло в молчании; слышно было, как мухи летали.
Вдруг Адам испустил крик: в него вошло познание. — Тысяча чертей! — воскликнул он. — Мы наги, как черви! Что за безобразие! Женщина всплеснула руками:
— У меня даже нет подвязок. Ой, как это неприлично!
— Одеваться, одеваться, скорей одеваться… …«И открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги, и сшили смоковные листья, и сделали себе опоясания» (Бытие глава 3, стих 7).
Заметьте, что первый человеческий костюм не был из виноградных листьев; заслуга возделывания винограда досталась, по Библии, позднее патриарху Ною. Одевшись, супруги оглядели друг друга.
— Это не так уж плохо, — заметил муж.
— Право же, фиговый листок мне очень к лицу. Эти платья, быть может, немного пыльны, их не вытряхивали с тех пор, как эти деревья насадил бог. Возьми-ка щетку, Адам!
Однако их удовольствие продолжалось недолго.
«И услышали голос господа бога, ходящего в раю во время прохлады дня; и скрылся Адам и жена его от лица господа бога между деревьями рая» (Бытие глава 3, стих 8).
Библейский бог, как мы видим ещё раз, есть вполне телесное существо; он гуляет, он разговаривает, как человек. Книга Бытие представляет своего бога точно так же, как и языческие легенды. Разные народы древности действительно имели одинаковые представления о богах, как о человекоподобных существах.
Критики спрашивают, в каком виде бог являлся Адаму, а впоследствии тем, с кем он разговаривал собственными устами. Церковники утверждают, что он имел вид человеческий и что иначе и быть не могло, раз человека он создал «по образу и подобию своему». Тогда чем же отличается древнееврейское представление о боге от других религий, которые проповедники христианства клеймят названием языческих?
Древние римляне, принявшие верования греков, представляли себе богов также не иначе, как в человеческом виде. Это заставляет думать, что не бог создал человека по своему образу и подобию, а человек по своему подобию вообразил себе богов. Не будем, впрочем, настаивать, ибо заразиться таким мнением — значит обеспечить себе место в геенне огненной. Напомним только остроумное замечание одного философа: «Если бы кошки имели своего бога, они приписали бы ему ловлю мышей».
Такие подробности, как эта прогулка бога по Эдемскому саду, с очевидностью показывают, что здесь и речи нет о какой-нибудь мистической аллегории: все повествование выдержано в самом реалистическом стиле.
«И воззвал господь бог к Адаму, и сказал ему: (Адам) где ты?» (Бытие глава 3, стих 9).
Он смущен и жалок, этот бедный господин Адам; и жена его тоже потеряла задор.
Они стараются скрыться, спрятаться. Не тут-то было: как скрыться от всевидящего ока? Напрасно стараются они, несчастные, спрятаться от глаз «всевидящего»!
Позади них, сбоку — повсюду гремит зов божий, как голос властного и строгого хозяина, собирающегося наказать своего непослушного раба. Ничего не поделаешь, — попались, придется сознаться. Понуря головы, они просят прощения.
«Он сказал: голос твой я услышал в раю, и убоялся, потому что я наг, и скрылся» (Бытие глава 3, стих 10).
Вот они перед хозяином, перед этим богом, который знает будущее, который предвидел случай со змеем и с яблоком и который сердится, как будто он ничего не подозревал, как будто все произошло не по его всемогущей воле.
Адам и Ева не подумали об этом в своем смущении. Они держатся, как напроказившие ребятишки.
— Не я первый начал, это она. Больше не буду. Ей-богу, больше не буду!
«И сказал (бог): кто сказал тебе, что ты наг? не ел ли ты от дерева, с которого я запретил тебе есть? Адам сказал: жена, которую ты мне дал, она дала мне от дерева, и я ел» (Бытие глава 3, стихи 11-12).
