Сергей Смирнов - Там, где кончается организация, там – начинается флот! (сборник)
Сменившему «летунов» старпому после уставных условностей было предложено сесть, поэтому просьбы пусть и авиатора, но командующего всё-таки, были восприняты благосклонно и со вниманием. А просил командующий о следующем:
– привлечь писарей простого делопроизводства, может быть, и оказать военному дознавателю части посильную помощь, так как у него абсолютно закончились бланки, необходимые для проведения дознания. А ведь заверенная печатью войсковой части, любая бумажка, даже машинописная, вполне тянет на официальный документ;
– подать ему, командующему, оперативную связь с базой прямо сюда, во флагманскую каюту;
– пригласить к нему, к командующему, военного дознавателя для необходимых консультаций. Да, и местечко ему, дознавателю, для работы какое-нибудь определить. А то он тут помешает… Всё.
Так как всё вышеперечисленное никаких сложностей не представляло, старпом немедленно вскочил с бодрой фразой «разрешите выполнять?», на что командующий, естественно, разрешил. И уже в спину перешагивающему через комингс старпому как бы между прочим бросил:
– Да… И катер этот… Спасательный… К месту дислокации отправьте.
– «Ярославец»?
– Называется так?
– Нет. Проект так называется… Катеров этих… Ну-у-у… Тип их.
– А-а… Тот ещё тип! – хохотнул командующий, совершенно этим старпома к себе расположив, – А катер как называется?
– Никак не называется, товарищ генерал. Бортовой номер только. Так в базу его?
– А?! А-а… да-да – в базу, в базу! Только номер мне его бортовой потом сообщите. И этого… Четвёртого… Ну, что искали-то… С катером отправьте тоже, – это пожелание, судя по всему, в цепи сегодняшних событий было вообще полной ерундой, потому что командующий уже склонился над столом и что-то сосредоточенно писал, казалось, уже и позабыв о старпоме-то. Поэтому тот вполголоса сказал «есть!» и как можно тише притворил за собой дверь.
Старпом напялил канадку и пошёл на ют, будучи слегка расстроенным, что «гвардии капитана» ему утопить не доведётся. А там, прихватив с собой дежурного по кораблю, спустился по трапу на «Ярославец». Как только старпом увидел воочию, в каком состоянии находится злополучный мичман-командир, он мгновенно успокоился и даже повеселел: этот не то, что капитана – этот весь «Ярославец» утопит. И будучи офицером опытным, ничего мичману про скорый путь в базу не сказал, а передал только приказание командующего авиацией Балтфлота произвести с рейдовым катером комдива перешвартовку. И послав дежурного на катер комдива с теми же вводными, отправился к кэпу докладать, что у того на коробке происходит, и что вот-вот должно произойти. В командирском салоне находился и комбриг, который, услышав, что катер, на котором он сюда прибыл, чалки отдаёт, очень удивился и отправился во флагманскую каюту. На его «прошу разрешения… Убываем, товарищ генерал?» командующий, держа одну руку с телефонной трубкой у уха, второй, с авторучкой, бешено зажестикулировал, изображая сразу и «тихо!», и «входи!», и «садись!», и «не мешай!», и «покури пока» – генерал разговаривал с дежурным по кораблю, записывая бортовой номер «Ярославца» и номер его штатного причала в порту Светлого.
Только поговорил он, как в каюту вполз Гена ГАГ. Именно вполз, так как, видимо, опасаясь пинков, просочился в неё как-то боком. Выслушав вводные и краткий инструктаж, он так же и выполз, тщательно оберегая от командующего свой тыл.
Комбриг постепенно входил в курс дела, дивясь бурной деятельности, которую развёл генерал. Вот и сейчас не успел Гена уползти восвояси, как снова зазвонил телефон – командир дивизиона связи докладывал, что оперативная связь с базой подана командующему на ВПС. Генерал пододвинул к себе выносной пункт связи – громоздкий телефонный аппарат с диском и двумя группами белых клавиш по краям чёрного эбонитового корпуса – и, тыкнув пальцем в ту, над которой помаргивал светодиодик, заорал в трубку:
– Кто? Кто?.. Командующий авиацией флота говорит. Кто?!!
Выяснилось, что «Сердечник». Потом было ещё пять-шесть разных позывных, причём по лицу и тону командующего было сразу понятно с кем он говорит – с телефонистом или телефонисткой. В конце концов командующему дали-таки затребованное им «хозяйство Смолячкова», но тамошний дежурный поначалу не поверил, что он со своим командующим разговаривает, да ещё в такое время. О чём жалел минуты три ещё. Если не четыре. После чего генерал выудил протокол допроса капитана и, поминутно сверяясь с собственными записями в настольном календаре, распорядился немедленно послать в порт города Светлый дежурную… да любую, какую найдёшь… да хоть командира полка… машину, чтобы забрать своего офицера… должность… воинское звание… фамилия… который вот-вот прибудет туда на причал номер такой-то на катере типа «Ярославец» бортовой номер такой-то. В книгу приёма-сдачи дежурств пока ничего не заносить, командиру полка связаться лично с ним, с командующим, как только тот на службу прибудет.
Не успел генерал положить трубку, как в дверь каюты постучал кэп, и, доложив, что катер с водолазами из Светлого только что отвалил от левого борта и, видимо, положил в базу, вопросительно посмотрел на комбрига и командующего.
– Ага… – удовлетворённо сказал командующий и, прищурясь, нашёл под толстенным оргстеклом стола телефон рубки дежурного, сам позвонил, дождался, пока трубку снимут, выслушал, как там представляются, сам представился (миролюбиво очень) и невинно поинтересовался:
– А что, катер-то наш… «Ярославец» который… Отвалил уже? Да?.. А кто ж там на борту-то? Кто убыл-то?.. Не-е, всех давай… Всех. Ага, – после некоторой паузы снова удовлетворённо сказал командующий и попытался закончить, – Ну, счастливой вахты! Как? Как не на вахте? А на чём же?.. На дежурстве?!! А я думал, у вас одни вахты сплошь… Ну, один хрен – счастливого дежурства! Ну, моряки!.. Всё-то у вас не как у людей, – и положил трубку.
Чем-то генерал был так доволен, что аж по-кошачьи жмурился, но взял себя в руки, сцепил пальцы перед собой и, напустив на себя мрачный и расстроенный вид, начал издалека:
– Вот ведь, товарищи офицеры, какая по моему ведомству чехарда приключилась…
После чего генерал рассказал капитану первого ранга, который командовал целой бригадой ракетных противолодочных кораблей, и капитану третьего ранга, который как раз одним из таких кораблей и командовал, то, что, по мнению генерала, произошло на борту военно-транспортного вертолёта МИ-восемь во время его перелёта из Мамоново на базу в Быхово. Рассказывал он абсолютно серьёзно, убеждённо и веря самому себе.
Где-то в самом начале душещипательного повествования комбриг сел вперёд на самый краешек кресла, низко-низко наклонился, да так и слушал командующего до самого конца. Плечи его время от времени подрагивали. Да и не удивительно – февраль месяц на дворе… Зябко. А шея – красная… Отчего-то.
Кэп же не мог себе позволить таких вольностей в присутствии генерала, поэтому сидел прямо, как свечечка, выражение лица имел скорбное, а глаза – полуприкрытыми. Ибо открой он их, тот ржач, которых в них плясал, сломал бы генералу всю мизансцену:
– …таким образом, боевая единица утрачена, а мне отвечай, – замогильным тоном закончил генерал и замолк.
Все остальные молчали тоже. И до-о-олго. Генерал закурил, повертел головой, посмотрел на одного и на другого, и, не выдержав, довольно раздражённо спросил:
– Ну, и чё молчим? Сказать что ль нечего?..
Кэп чуть приоткрыл глаза… Всё!!! Глянувший на него исподтишка комбриг немедленно затрясся всем телом. И вскоре уже просто ржал в голос. Еле сдерживаясь, пару раз подхихикнул и кэп. Генерал обиделся, оскорбился, насупился и… смущенно прыснул. Скоро ржали все! От души, до слёз, до колик, хватаясь за животы и показывая друг на друга пальцами!..
Как отсмеялись, субординация вернулась сама собой и кэп стал задавать генералу осторожные и вежливые вопросы, уточняя детали рассказанного. Однако вскоре стало ясно, что ответы его интересуют мало. Просто он всем как-то дал понять, что хотя и не такой умный, как гидроакустик, и эффекта Доплера не помнит, но белиберду про эфирные добавки в керосиновом топливе печатью своей войсковой части заверять не собирается.
Надо сказать, что генерал, человек опытный, ничуть не расстроился, а, потерев ладони, произнёс:
– Командир, сколько время-то?
– Около пяти уж… – кэп сообразил, что вылез из каюты без наручных часов, так как вообще уже вылезать из неё не собирался, и, поискав взглядом по переборкам, нашёл флотские часы с зеркальным циферблатом, разбитым на все двадцать четыре часа, и избежал позора, – четыре-полста две, товарищ генерал!
