Лео Таксиль - Священный вертеп
Константин первый добился от императора Юстиниана разрешения расправиться со своим противником патриархом Калинкием. Когда несчастный патриарх прибыл в Рим, ему выкололи глаза, после чего святой отец измывался над ним со всей изобретательностью, на которую способна папская фантазия. Этот же первосвященник обнародовал буллу, согласно которой даже самые крупные грехи отпускались тому, кто совершал паломничество в Рим; отныне люди, на чьей совести лежали страшные преступления, могли не волноваться: достаточно было совершить паломничество и принести дары царствовавшему тиароносному злодею.
При Захарии шарлатанство католического духовенства дошло до откровенного бесстыдства. Некий епископ Адальберт поделился с верующими следующим откровением: в одну из тяжких минут его жизни ангел неба предстал перед ним и вручил чудодейственные реликвии в знак того, что он получит от бога все, что захочет.
Адальберт поклялся на святом евангелии, что ему не раз являлся сам Иисус Христос.
С помощью всяких басен он завоевал доверие своей паствы. В его честь сооружались часовни. Мошенник мечтал создать у себя в епархии гарем из красивых молодых девушек. И добился своего. Почтенные матроны похвалялись друг перед другом, что их дочерей почтил вниманием святой муж.
Прелат бойко торговал реликвиями и, надо думать, сколотил себе неплохой капиталец. Дошло до того, что он продавал одураченным людям обрезки своих ногтей и волос. Дело кончилось крупным скандалом: гражданские власти потребовали, чтобы папа сместил этого шарлатана.
Папа Захарий стяжал себе немалую славу тем, что подверг жесточайшему преследованию шотландского священника Вергилия, крупного ученого, который высказал мысль, что земля – шар и во вселенной существуют еще другие, неведомые миры. В послании к галльскому примасу святой отец пишет следующее: "Обратите внимание на философа Вергилия, этого священника, который, похваляясь лживыми истинами, внушенными ему сатаной, имеет дерзость утверждать, будто на земле существуют неведомые страны и люди, а во вселенной – луны и солнца кроме наших.
Его надо изгнать из церкви, лишить сана и ввергнуть в самое черное подземелье; предварительно же подвергнуть всем мучениям, какие только придуманы людьми, ибо нет достойного наказания тому негодяю, который своим кощунственным учением подрывает святость нашей религии".
Это написал человек, считавший себя наместником того, кто всю свою жизнь якобы проповедовал прощение обид и грехов.
После смерти папы Павла первого на престол был возведен Тиберий Константин, обыкновенный мирянин. Понтификат Тиберия Константина длился недолго. Не прошло и года, как духовенство возмутилось против него. Клирики разделились на две партии, и появилось два кандидата на престол – монах Филипп и диакон Стефан.
Константин второй, будучи в глубине души кротким человеком, находил свое положение по меньшей мере нелепым. Он преспокойно отрекся от папского звания и удалился в монастырь, предоставив своим конкурентам добивать друг друга.
Победа досталась Стефану четвертому. За ним сохранилась репутация отъявленного злодея и тягчайшего преступника.
Очутившись на престоле, Стефан четвертый сразу же отдал приказ арестовать епископа Феодора, друга своего предшественника. Епископу выкололи глаза, отсекли язык, после чего втащили на гору и сбросили в овраг, где монахи обрекли его на голодную смерть.
Брата Константина второго папские фанатики безжалостно избили железными прутьями, выкололи глаза и окровавленного бросили в подземелье монастыря святого Сильвестра.
Но и это не удовлетворило кровожадного Стефана. Вместе со своими приверженцами он пробрался в монастырь, где нашел себе приют Константин, и, когда тот попытался спастись бегством, преследовал его до самого храма. По приказу папы Константина извлекли из алтаря, подвесили к его ногам огромные гири, привязали к лошади и протащили по улицам Рима. После этого палач на людной площади выжег ему глаза раскаленным железом. Под страхом пытки и виселицы Стефан запретил гражданам не только помогать несчастному, но даже приближаться к нему.
Константин беспомощно валялся в грязи, и лишь на вторые сутки возмущение народа вынудило церковников убрать несчастную жертву и запрятать в монастырь.
Не менее позорным и зверским способом был замучен приверженец папы Филиппа – Ватриперт. Его усадили на осла задом наперед и провезли по улицам Рима, вложив ему в руки ослиный хвост вместо вожжей. После всех надругательств палач вырвал у него ногти на руках и ногах и выжег глаза раскаленным железом.
Несчастный не вытерпел мук и умер во время пыток. Папа тем не менее распорядился продолжать издевательства над трупом, который потом сбросили на свалку.
Насытившись местью, наместник Христа созвал собор и заставил его принять постановление, что впредь для избрания папы необходимо иметь по крайней мере звание диакона.
На этом же соборе занялись еще раз Константином. Стефан приказал палачу нанести своей жертве двенадцать палочных ударов по голове и вырвать язык; казнь происходила в присутствии епископов, сам первосвященник руководил ею. На этот раз несчастный Константин скончался во время пыток.
Несколько позже Стефан обрек на смерть двух римских аристократов, отца и сына, возымев желание завладеть их имуществом. Стефан приказал в своем присутствии вырвать отцу глаза. Палач переусердствовал, и через три дня тот умер от кровотечения. Сын оказался выносливее отца и выдержал пытку. Тогда его бросили в подвал Латерана и там задушили.
Любопытно, что оба эти аристократа больше всех ратовали за избрание Стефана папой!
РЕЗИНОВАЯ СОВЕСТЬ.
У Адриана первого, сменившего Стефана четвертого, не было за спиной стольких преступлений, как у его предшественников.
Однако расстояние между честным человеком и законченным негодяем велико – в этом пространстве легко разместить целый ряд мошенников разного калибра.
Адриан первый, которым мы сейчас займемся, был чрезвычайно корыстолюбив и скареден сверх всякой меры.
Что же касается совести – она была у него подобна резине. Недаром говорят: совесть – вещь растяжимая…
Карл Великий, посетив однажды Рим, был очень удручен узнав о нравах итальянских церковников. Он решил посоветовать папе обуздать их страсти и высказал ему мысль, что священники своей распущенностью позорят христианство: они торгуют невольниками, продают девушек сарацинам, содержат игорные дома и лупанарии и сами безудержно предаются чудовищным порокам, как некогда жители Содома.
Обратите внимание, деяния их совершались столь открыто, что не требовалось никаких расследований или, скажем, опросов; они были видны и невооруженным глазом, как на ладони.
Святой отец нагло ответил Карлу Великому:
– Все это сплетни, их распространяют враги нашей церкви.
Франкский король не настаивал и вернулся в свое королевство. К папе он относился гораздо снисходительней, чем к своим епископам. Вероятно, он был заинтересован в дружбе с папой, так же как и папа с ним. Во всяком случае, когда папа попросил его «вернуть» апостольскому трону папские вотчины, имея в виду владения герцога Беневентского, осмелившегося защищать свои земли от посягательства наместника святого Петра, Карл Великий поторопился выполнить его желание. Он отнял у злосчастного герцога его лучшие города и преподнес их в дар папе.
В свою очередь, и святой отец ничего не делал даром и если оказывал услугу, то, по меньшей мере, ожидал взамен рубина на палец.
Тассилон, герцог Баварский, обратился к нему с просьбой примирить его с королем франков. Адриан согласился стать посредником за соответствующую сумму. Когда эта сумма не была вручена в условленный срок, папа прямо-таки задохнулся от ярости и отлучил Тассилона от церкви; кроме того, он заявил, что господь устами своего наместника разрешает франкам расправиться с баварцами, и посему они могут насиловать девушек, убивать женщин, детей и стариков, сжигать города, расстреливать жителей. Сколько благодушия у этих наместников Христа!
Незадолго до того как предстать перед всевышним, Адриан обстряпал весьма выгодное дельце. Английский принц Оффа бросился к стопам святого владыки, умоляя отпустить ему грехи: злосчастный принц убил одного из англосаксонских властителей, предварительно заманив его к себе под предлогом вручения ему руки своей дочери.
Адриан первый обожал такого рода дела: никаких капиталовложений, а барыши большие.
Он обещал принцу примирить его с небесами, но поставил условие: принц должен ввести особую подать – воздаяние святому Петру, а также основать приюты для верующих; святой отец заранее предвкушал доходы с этаких богоугодных заведений.
Оффа, рассыпаясь в благодарностях, конечно, согласился.
Вор, воздающий благодарность вору… Признайтесь, дальше просто некуда! Экая досада для всех плутов и мазуриков: Андриан первый не успел учредить для них высших школ?
