Дмитрий Быков - Статьи из газеты «Труд»
И это при том, что судебные приставы-исполнители крайне редко, в исключительных случаях, становятся объектом нападения; что обязанности у них сравнительно мирные (взыскивать долги, доставлять должника в суд, в крайнем случае выселять неплательщика). Эдак мы скоро начнем наделять пистолетом-пулеметом любого участкового, вручать налоговику ядовитую аэрозоль для немедленной расправы с нерадивым плательщиком, а военруку из классического ролика про команду «Газы!!!» разрешим применять реальный иприт: они же ж, сволочи, не уважают преподавателя!
Главная примета кризиса — не инфляция и даже не безработица, эта сладкая парочка из антиамериканских карикатур в 70-е, а вот именно эта милитаризация мирных профессий. Потому что экономика становится фронтом, взыскание долгов превращается в эпизод кровопролитной войны, а доставка должника в суд вообще может стать сценарием очередного «Места встречи».
Вон уж и глава Росстата, отважный воин с героической фамилией Соколин, уходит в отставку из-за несогласия с избыточно оптимистической трактовкой его данных. Все мы помним, что есть ложь, наглая ложь и статистика, но бывает, стало быть, и такая ложь, что сама статистика краснеет. Отдельные правительственные чиновники на основании данных Росстата сделали вывод о начавшемся росте, а роста, как утверждает Росстат, нет — и буря взаимных обвинений, и демонстративный уход с поста, и дискуссия в СМИ! Особенно забавно все это выглядит на фоне победных реляций и оптимистических прогнозов.
Если уж статья в электронной газете вызвала пикеты платных хунвейбинов и целый ряд скандалов, о каком гражданском мире говорить? Война в разгаре — за долги, за слова, за право их произносить вслух…
Я что предлагаю то, братцы? Давайте при помощи отважного статистика Соколина сравним количество нападений на судебных приставов за последний, допустим, год с количеством нападений на журналистов. Получится, что на нас нападают гораздо чаще.
Так нельзя ли там как-нибудь если уж не кусачки гидравлические или отрыватели петель, если не электрошокер и палку резиновую, так хотя бы средства индивидуальной бронезащиты? Честное слово, в нашей профессии сейчас не менее опасно, чем в налоговой инспекции или в статистике. Так что нам бы, если можно, хоть что-нибудь из этого списка.
Только не наручники.
№ 193, 15 октября 2009 года
Старикам здесь не место
Главврач Глядянской районной больницы (Курганская область) Юрий Юданов рекомендовал местной «скорой помощи» выезжать на вызовы сердечников, только если им нет 70.
Больным 70–80 лет предоставлено выкарабкиваться самостоятельно. Таким образом экономится горючее и медикаменты для тех, кого можно спасти.
Вы, вероятно, ожидаете гневных филиппик в адрес Юданова. Их не будет. Во-первых, врачам присущ некий профессиональный цинизм, без которого они никого не смогут спасти — самих спасать придется. У Чехова в «Чайке» вполне положительный доктор Дорн говорит Сорину: «Лечиться в шестьдесят лет!» Шестьдесят для 1896 года — примерно то же, что 70–80 сейчас: глубокая старость. Во-вторых, что ещё делать главврачу этой «скорой», если у него не хватает средств вытаскивать тех, кому ещё жить и жить?
Врач Сташинский в «Разгроме» Фадеева дал яд смертельно раненому Фролову, чтобы спаслись остальные. Истерику по этому поводу устроил один размазня Мечик. Да при советской власти всегда так было. Помню, когда бабушке в 80-е вызывали «скорую», обязательно занижали возраст: вместо 70 говорили 65. Был шанс, что быстрее приедут.
Проблему я тут вижу ровно одну, и заключается она, конечно, не в нехватке всего и вся. Ежу ясно, что кризис ударил по России серьезнее, нежели принято думать. Что разговоры о стабилизации особенно смешны на фоне таких сообщений, как это, из Кургана. Что государство, у которого нет денег на лечение стариков и детей, науку и ночлежки, никакой модернизации не дождется, потому что модернизацию должны делать умные, а их, судя по всему, не осталось. Иначе бы они озаботились моральным состоянием общества, в котором «скорой» приходится выбирать, кого откачивать.
Отбраковка всех, кому за 60 — а в сущности, и тех, кому под 50,— началась не вчера. В этом смысле эффективный менеджмент мало отличается от врача Сташинского: берут на работу тех, из кого ещё есть что высосать.
Проблема в ином, а именно в том, что российское общество — всегда традиционалистское, довольно архаичное — резко поменяло приоритеты. В традиционалистском сообществе считается, что старый лучше, ценнее, почтеннее молодого: у него больше опыт, он больше и лучше знает, он рассудит в спорном случае и т. д. Россия же, разрушив традиционную систему ценностей, не обрела взамен никакой другой: для нас молодой однозначно лучше старого, но только потому, что он ещё может работать.
Это точка зрения начальственная, сугубо паразитическая, в некотором смысле плантаторская: старый раб стоит дешевле молодого.
Как исправить такое положение, я не знаю. Думаю, оно исправится само собой, когда наша нынешняя власть самым естественным путем придет к необходимости думать о стариках. Эти люди способны постигать что-либо лишь на собственном опыте: в Москве, например, у пенсионеров есть серьезные льготы — не в последнюю очередь потому, что нашему мэру за 70. А главе города Кургана Анатолию Ельчанинову всего-то 63. И, кстати, 2009 год объявлен в Кургане Годом молодежи.
№ 198, 22 октября 2009 года
Всем свое время
Люди-то не доятся, не все ли им равно?
В селе Солгон (Красноярский край) не стали переходить на зимнее время. Директор местного сельхозпредприятия «Солгонское» Б. Мельниченко учел показатели надоев и расход электричества, и ему стало ясно, что переход на новый режим доения вызывает у коровы стресс. Она, грубо говоря, начинает хуже доиться. А поскольку жителей в Солгоне ровно на 1000 меньше, чем коров (их — 1.700, а жителей — 700), принято было решение подладиться под коров. Люди-то не доятся, не все ли им равно?
Тут же, кстати, и депутат приморского Законодательного собрания Г. Лазарев выступил с революционным предложением сократить разницу между часовыми поясами Москвы и Владивостока. Сейчас, когда бизнесу и власти все чаще приходится летать из Москвы во Владивосток и обратно, такая замена (скажем, с 7 на 4) значительно облегчила бы адаптацию. Думаю, предложение это как-то связано с началом совместной российско-китайской разработки Дальнего Востока и освоением местных территорий силами китайского пролетариата. В Китае, между прочим, на всей территории декретировано единое пекинское время, по нему и живут, независимо от пояса, и не жужжат. Мы длиннее Китая, но, думается, и послушнее по нынешним временам.
Больше того, лично мне переход на зимнее время только мешает. Мне удобнее жить без всякого перехода, и хоть молока я не даю, но от литературы моей, может быть, тоже кому-то польза? А жена, напротив, полноценным человеком себя чувствует с полудня, а ложиться предпочитает в 2 часа ночи: сова совой. Ей бы сдвинуть стрелки часа на три — какая бы настала производительность труда! Младший сын терпеть не может подниматься в школу, ему бы вставать эдак в 9. Мало ли граждан нашей страны, у которых со временем личные отношения.
Не пора ли разрешить каждому — пусть не школьникам, пусть не военным, но хоть взрослым, — жизнь по собственному графику? Если солгонская корова доказала местному председателю, что она лучше доится в условиях летнего времени, каждый из нас, уверен, легко доказал бы начальнику, что идеальную производительность труда он продемонстрировал бы, если б у него 10 часов наступали в полдень, а конец рабочего дня сдвигался бы на два часа назад.
Вы скажете, что это абсурд. И я, пожалуй, соглашусь с вами. Но тогда объясните на милость, если личное время для каждого представляется вам бредом, почему мы спокойно относимся к тому, что решительно у каждого в стране есть личное представление о границах добра и зла, а единых понятий нету? Почему одни позволяют себе жить по таким-то статьям закона, игнорируя остальные, а другие игнорируют закон в целом?
Почему при единой налоговой норме налоги одних радикально отличаются от платежей другой половины населения и почему даже представления о морали — заложенные в нас, казалось бы, генетически, — так широко варьируются в зависимости от зарплаты, национальности и места рождения? Да, Россия — страна 10 часовых поясов, и в Петропавловске-Камчатском всегда полночь, но она же и страна 20 Конституций, 50 Налоговых кодексов, 100 православных катехизисов (не считая бесчисленных сект) и 1.000.000 взаимоисключающих мировоззрений. Чего же вы хотите от такой пестрой территории, утратившей все базовые объединяющие принципы, включая представления о собственной истории?
