Владимир Чекмарев - Африка в огне
Вскоре наша шуш-бронеколонна расположилась на границе местного нейтрального анклава. В этом городишке был большой ООНовский госпиталь, и все воюющие стороны, по умолчанию, объявили в этой местности водяное перемирие. Тут кишели представители всех воюющих сторон, кипела деловая жизнь, был рынок, кабачки и, что характерно, не было никаких конфликтов, ибо они моментально гасились окружающими… в упор, ну, и еще, по неписаным законам, туда нельзя было въезжать на боевой технике. Что еще было важно, так это то, что от гарнизона, который мы должны были смутить, это все находилось километрах в тридцати, и народец оттуда, в этих местах так и кишел, то есть, утечка уже началась. Так что, оставив наши самоходки урчать дизелями за условной границей анклава, Барон, Аким, Таракан и Тарасюк пошли прошвырнуться по злачным местам, дабы проболтаться на каждом углу о нашей боевой мощи, заточенной под недалекого супостата, коварно не оценившего пользу социалистического пути развития. И в третьем по счету кабачке мы наткнулись на Дона Гарибальди…
Это был весьма интересный тип. Будучи метисом, он, в зависимости от степени опьянения, называл себя то испанцем, то итальянцем, носил он униформу полковника Итальянской колониальной армии, времен Дуче. Но самое интересное, что этот благородный дон пользовался популярностью среди национально-освободительных движений и периодически чем-нибудь руководил, как правило, до первой крупной пьяной выходки. И еще Дон Гарибальди был знаменит, как разносчик новостной информации. Ага, подумали мы с Иван Иванычем, ты-то нам, дружок, и нужен. Перед Доном стояла опустевшая на треть бутылка местного джина 'Коньяги' и выглядел он, для испано-итальянца весьма неплохо, хотя находился в страшном миноре. Во-первых, его уволили из помощников командира отряда, во-вторых, его невесту, её же двоюродный дядя заточил в своем загородном доме, дабы позже выдать за муж за какого-то вождя, а у бедного Дона нет ни солдат, ни друзей, дабы помочь воссоединиться с его Инезильей. (Как мы позднее выяснили, звали девушку на самом деле Мфинанга), а дядя был какой-то шишкой у контрабандистов. Короче, место для демонстрации тяжелой артиллерии нашлось, и ключевым словом в его выборе было – 'загородный дом'. Мы сказали благородному Дону, что помним его помощь делу Мировой Революции и посему поможем брату по классу.
Утром следующего дня три самоходки, грохоча траками и движками (что хорошо заглушало дребезжание металлических листов), нагло подкатили к белому колониальному особняку и развернулись к нему длиннющими грозными дулами, и прочесали стену длинными очередями из турельных пулеметов. Из командирской машины (на крыше ее рубки стояло аж три пулемета) вылез Таракан в своем любимом берете бельгийского паракомандо, нагло продефилировал к воротам и потребовал у охраны предоставить хозяина. И намекнул, что на все про все у них есть 5 минут, после чего особняку будут нанесены повреждения, не совместимые с дизайном. Местные быстро смекнув, что люди с такой огневой мощью адресом не ошибаются и так просто в гости не заходят, быстренько предоставили хозяина. Хозяину, мелкому мулату с ушами чебурашки, было объяснено, что тумпуку Мфинанга поедет с нами, так как её хочет видеть жених, он, ах, какой хороший человек и Дон, вдобавок, а мы типа друзья жениха, которые дали ему слово, что без невесты не вернутся. Дядя все просек на момент, но что-то проблеял на счет калыма, но тут-то он и попал. На счет калыма Тарасюк с Доном Гарибальди своевременно подсуетились, причем, часть калыма, закупленную Гарибальди, Тарасюк выменял у него на наш арахис (что он с этого поимел, оставалось только догадываться), так что, по сигналу автоматная очередь+зеленая ракета, к воротам усадьбы потянулись мелкие стада овец и грузовики с арахисом.
Все закончилось тем, что мы вручили невесту счастливому жениху, погуляли на свадьбе, и подарили молодоженам три шушпанцера, со строгим условием – в бои не встревать, ибо пушки заклепаны, и больше на них ездить, по поводу подарунка прямо на свадьбе у Дона образовался новый отряд, и все стало на мази.
Год спустя, будучи недалеко от этих мест, мы с изумлением увидели на параде наши самоходки, правда, уже в другой окраске и с другими пулеметами на рубках, но это уже совсем другая история.
Сколько бревен надо для успешной полит-информации
(Фантазия на тему Африканских снов XXXVI)
'Единица – вздор, единица – ноль,
один – даже если очень важный -
не подымет простое пятивершковое бревно,
тем более дом пятиэтажный'.
Владимир МаяковскийДиспозиция была следующая… Мы доставили в необходимую точку маршрута транспорт с учебными пособиями, обмундированием, турельными ДШК, спаренными и курсовыми СГМТ и прочими аксессуарами школы молодого танкиста, но вот самих танков мы там не обнаружили. Танки обещали подогнать через дней десять – двенадцать, и кстати персонал учебного центра двигался вместе с ними, а будущие курсанты уже мало что были на месте, так для них уже была казарма, где они радостно предавались безделью. Курсанты были кстати для этих мест несколько своеобразные. Это была бывшая охрана каких то, то ли нефтепромыслов, то ли рудников, состояла она исключительно из мулатов, плюс мулаты эти владели стрелковым оружием, умели обращаться с автотранспортом и самое главное поголовно сочувствовали идеям Социализма. Ну безделье, это для солдата не допустимо, так нам и сказал Главный советник и предъявив радиограмму от нашего руководства, приказал, не мудрствуя лукаво, приступить к производству учебного процесса и вести его вплоть до прибытия техники и штатного персонала.
Ну что же решили мы, приказ есть приказ и взялись за курсантов со всем прилежанием.
В виду отсутствия танков, решили их учить по плакатам, разрезным пособиям по технике и вооружению и малость еще кое чему, что им безусловно пригодится в будущем.
Таракан и Аким чуть не подрались, когда обсуждали учебный план, но Барон быстро раздал всем братьям по щелобаном. Курсантов разделили на три учебных взвода по восемь человек, командирами-инструкторами назначили соответственно – Акима, Арканю и Таракана.
А учебный план составленный Акимом и Тараканом, командир одобрил и приказал принять к исполнению, внеся естественно ряд мелких изменений.
И Аким и Таракан, были по жизни садистами, Таракан по должности, Аким по призванию и развернуться в этом призвании им мешало только отсутствие должных объектов, а тут три десятка мулатов. Так вот, в качестве укрепления физподготовки будущих танкистов, было применено самое обычное бревно кипариса в количестве трех штук, благо кипарисов в этих местах был полный примус.
То есть на каждый взвод из восьми человек, было выделено по одному бревну и передвижение вне казарм, столовой и аудиторий без бревна не допускалось. Даже в сортир курсанты ходили с бревном. Конечно это не вызывало позитивных эмоций у обленившихся охранников, но заехавший посмотреть на наши самопальные тренажеры (полноразмерные макеты танков, на которых экипажи тренировались в загрузке и выгрузке себя болезных и заодно учебных снарядов, а также в любимой во всех родах войск команде газы). Комманданте пришел в восторг, одобрил, пообещал внедрить эту методику во всех революционных частях и экипажах и навесил подсуетившемуся Акиму, какую то жутко аляпистую медаль, чем весьма обидел Таракана (Аркане было по фигу).
Напряженность в подразделениях тем не менее была, но разная. Лучше всего было во взводе Акима, он всегда умел ладить с подчиненными (но не с начальством), поразил всех своих курсантом четкостью своей стрельбы 'по македонски' и тут проявил еще известную дипломатию, объявив своему взводу что медаль у них общая, ибо её заслужил весь взвод своим молодецким видом, хотя именно в день награждения, несчастные мулаты проходившие мимо Команданте после километрового марша, по своему молодечеству были наиболее близки к известной юмореске Никулинина и Шуйдина – 'Бревнышко'.
К Аркане в виду его габаритов относились с уважением изначально и он в добавок завел себе стек, которым практически никого не трогал, но его курсанты смотрели на инструктора как Монголы на Унгерна, ибо стеком эта палка размером с черенок для лопаты, казалась только в лапище Аркани.
У Таракана в группе изначально было даже нечто вроде скрытного сабботажа, так как ему во взвод досталась бывшая элита охранного отряда, да и был он малоросл и худощав, но капитан был не пальцем делан и на утреннем построении, перед зарядкой, объявил своему взводу, что если двое добровольцев смогут его победить в рукопашной, то весь день сегодня взвод проведет без бревна. Таракан потратил вместо минуты пять, исключительно для наглядности и после этого недовольство ушло так сказать в глубь.
Но самую жирную точку, поставил естественно Барон. На утреннем построении, он некоторое время стоял перед строем молча, лишь изредка пощелкивая кнопкой и крышкой красивой пластмассовой коробки, висевшей на тонком ремешке, перекинутом через плечо. В коробке лежал девайс именуемый официально АПС, а в просторечии 'Стечкин', эта чудо-машинка имела в магазине 20 патронов и могла стрелять очередями. На плацу стояла мертвая тишина ибо все знали, что данное пощелкивание означает весьма плохое настроение у командира, тишину нарушило подвывание повара из нашей столовой, его вывел на плац старшина Тарасюк, подталкивая прикладом любимого пулемета, за ними двое солдат из роты обслуживания и охраны Центра, тащили кладовщика, который уже не мог идти, по причине млявости организма. История была старой как мир… Повар взял в кладовщики племянника и вместе они естественно чуток подворовывали, но не фатально, но кладовщик превысил квоту усушки-утруски и попал на карандаш Тарасюку.
