Михаил Серегин - Самая срочная служба
Мудрецкий сорвал с головы наушники и отдал Холодцу. Холодец приложил скорее к уху динамик и стал внимательно выслушивать, что ему будет говорить комбат.
Лейтенант не успел отойти и десяти метров от рации, как, вытянув указательный палец, Холодец, радостно гыгыкая, закричал ему вслед:
– И еще, лейтенант, товарищ подполковник говорит, что ты обязательно своими ногами в Чечню поедешь. Такие в нашем отдельном батальоне уже давно не родются, мы всех туда отправили. Говорит товарищ Стойлохряков, что пусть ты там попробуешь у кого-нибудь корову украсть, он тогда на тебя приедет на кладбище посмотреть.
– Очень хороший шутка, – передразнил с кавказским акцентом Мудрецкий.
Холодец отбросил в сторону рацию и хотел было что-то крикнуть при подчиненных, но потом посмотрел, что к этим разборкам внимательно присматриваются солдаты, и решил не обострять ситуацию. И так всем понятно – лейтенант влип.
Мудрецкий чувствовал, как его ноги тяжелеют и становятся ватными. Он не голодал последние дни, но сразу как-то ослаб и к костру почти подполз. Разлегшись на фуфайке, он стал смотреть сквозь огонь и поднимающийся вверх дым в бесконечность.
– Товарищ лейтенант, вас в Чечню отправляют? – тут же подсел и сочувственно зашептал Балчу.
– Вот вернемся, и придется ехать. Деваться некуда.
– Вот если бы рублей сто, а лучше сто пятьдесят, – закатил глаза Балчу, – то тогда можно было бы развеять грусть-тоску.
Лейтенант нахмурился и посмотрел на пронырливого солдата:
– Это каким образом?
– Ну, я бы в деревню сходил, там у Резинкина зазноба появилась.
– Что? – подпрыгнул Мудрецкий. – Резинкин! – крикнул он на всю поляну. – Ко мне!
Откуда-то со стороны, застегиваясь на ходу, подбежал Витек.
– Какая там у тебя чувиха обозначилась, ты в своем уме?
* * *Простаков с Валетовым уже давно заметили, что Витек ночью шарится в деревню, а утром якобы берет удочку и якобы ловит рыбу, а сам отсыпается. И все при этом выходило шито-крыто. К тому же каждый раз Резина возвращался из деревеньки Сизое с какими-нибудь кусками – то хлеба с салом принесет, то сметаны. И всем было даже выгодно оставлять эту историю за рамками внимания командира взвода. Были и волки сыты, и овцы целы, и девка довольна, которую Резинкин расписывал как конопатую крупную деваху, приехавшую к своей бабуле как раз, вот не поверите, из Самары на каникулы после второго курса института зооветеринарного. Кстати, у нее Резинкин попытался выяснить вопрос, связанный с тем, можно ли свиней с помощью алкоголя дрессировать. Она ему на это ничего не смогла ответить. Зато он с гордостью заявил, что подобный опыт в их взводе у одного солдата имеется.
Узнав об этом, Валетов расплылся в улыбке и попросил передать Свете, так звали конопатую деваху, большой пламенный привет, и после этого он даже высказал надежду, что сможет дать ей несколько консультаций по дрессировке домашних животных.
– Ты вот бабу себе найдешь, – на это ответил Резинкин, – и будешь ей давать, в том числе и консультации.
– Дурак! – воскликнул Фрол. – Это бабы мужикам дают, а не мужики бабам, понял? Она у тебя какой ширины-то?
Он начал размахивать руками – такая, такая и вот как была Машка у Простакова в теремке.
Леха, который в этот момент напряженно смотрел за поплавком, повернулся и посмотрел непонимающе на Фрола:
– Откуда ты про Машку знаешь?
– Да все мы все друг про друга все знаем. Ты че, не понял, что мы один и тот же сон видели? И вообще, было ли это сном? Вот опять же обмундирование выстирано и поглажено.
Простаков снова молча повернулся к поплавку, думая о чем-то своем. Потом он забасил:
– Значит, где-то в лесу на самом деле озеро с пивом и родник с водкой.
* * *Резинкин ничего не мог сказать в свое оправдание. Он все стоял перед лейтенантом навытяжку и смотрел мимо него.
– Что, рядовой, – ухмылялся Мудрецкий, разозленный тем, что теперь ему в Чечню, – у тебя тут не армия, а курорт, дом отдыха. Где по ночам пропадаем?
Резина признался, что ходил по ночам к подружке, которую приглядел в один из своих визитов в деревню за хлебом.
– А эта подруга твоя, – голос его был тихим и вкрадчивым, в нем забрезжила надежда, – она бабулек там знает, которые могут хороший первачок гнать?
Резинкин закивал головой, заговорщически оглядываясь по сторонам, как бы этот разговор кто-нибудь не подсек.
– Так сколько тебе надо денег? – лейтенант вытащил из кармана то, что у них осталось, – оставалось еще прилично, можно было спокойно десять дней протянуть, учитывая, что им в обратную сторону такси ловить не надо, оно как бы за ними само прилетит.
Он отдал пацанам сто пятьдесят рублей и поинтересовался: они пойдут вдвоем или еще кого-то дать?
– Ну а кого давать-то? Вот Простакова да Валетова.
Лейтенант, зная эту четверочку, спевшуюся за время, пока они тут в лесах шарились, разрешил им отправляться в деревню и пошукать насчет выпивки.
«Какая на фиг теперь разница? – думал лейтенант, сидя у костра и вороша угли. – Ну подумаешь, выпьем тут немного, че, кого коснется? Глухой лес. Пусть вон за порядком да скотиной смотрит Холодец. Еще и комбат-придурок! Заслал черт знает куда, теперь требует, чтобы мы еще все здесь с голоду подохли».
* * *Несмотря на лай соседской собаки, Резинкин сиганул через высокий забор, подошел к большой избе и тихонько пальцем постучал в известное ему окошко. Оно тут же отворилось, и мужики, засевшие за забором, увидели в темноте голову с длинными, ниже плеч, распущенными волосами, которая из окошка свесилась к Резинкину. Молодые чмокнулись на зависть подглядывающим солдатам.
Резина начал шептать, девчонка живо закивала головой, посмотрела в сторону забора, хотя она не видела, кто стоит за ним, но уже знала, что сегодня Витек пришел в деревню не один. А поскольку Света была девка деревенская, она прекрасно понимала молодых мужиков. Ведь они не больные, здоровые и поэтому выпить хочется. Также знала Света о тридцати глотках в лесу, и каждому надо, по нашим-то меркам, ну хоть пол-литра. Соответственно, нужно было бы две десятилитровые бутыли.
Она посмотрела на те деньги, которые принес Витек, и прошептала ему, что здесь маловато, но она добавит от себя. Резинкин поклялся ей служить верой и правдой и обязательно отработать аванс.
Тормоша задремавших собак и полусонных бабулек, Резина пошел вместе со Светой по единственной улице деревни. На зависть пацанам, а особенно Лехе Простакову.
Вот это служба! Ходит посреди деревни с широкозадой, высокой бабой, молодой, налитой, и стучит в калитки, и сливает в одну десятилитровую бутыль весь самогон, который им выносят.
– Ну и компот получится! – пробормотал Валетов. – Представляешь, ведь каждый по-разному гонит. И это все в одну кучу.
– Получится усредненный градус, – научно высказался Балчу.
Когда наконец Резинкин попрощался со Светой, которая тянула его на сеновал, он вырвался из ее объятий, и четверо потащили две десятилитровые бутыли к реке.
Самое тяжелое было впереди – это переправа. Для того чтобы не рисковать и в целости доставить ценный груз на другой берег, солдаты переплыли реку, долго шарили по берегу до тех пор, пока не нашли пару бревен, и привязали к ним с помощью ремней и лямок вещмешков бутыли с самогоном. Медленно-медленно стали переправляться на другой берег, преодолевая сносившее их течение.
Когда операция была завершена, Резина простился со своими товарищами и пожелал им приятно провести вечер, а сам снова бросился в воду, чтобы возвратиться в деревню, где была оставлена раздосадованная Света, которая старалась-то, бабулек тормошила ради того, чтобы сегодня на ночь Витя остался с ней.
Отпустив с легкостью Резинкина, трое потащили бутыли к поляне, где никто не спал. Люди знали о предстоящем мероприятии – дай бог здоровья товарищу лейтенанту. Забухаем!
Балчу, как самый маленький, ничего не нес, он шел то впереди, то сзади, то сбоку и подбадривал пыхтящего Валета и Леху до тех пор, пока они не вышли к стойбищу.
Поставив около ног лейтенанта бутыли, солдаты громко и отрывисто дышали.
– Тише, – цыкнул на них Мудрецкий. – Майор спит. Разбудите, тогда кобздец. А где Резина?
У Балчу был уже готов ответ:
– Товарищ лейтенант, рядовой Резинкин пошел отрабатывать за все это.
Мудрецкий ухмыльнулся.
– Ладно, давайте по чуток. – Потом он опустился рядом с бутылками на корточки и воскликнул: – Вы че, вы охренели! Куда столько набрали? – Он не ожидал, что на сто пятьдесят рублей можно припереть двадцать литров. – Это че такое, ну-ка, – он сам взял крышку с котелка Валетова и скомандовал Простакову: – Плесни.
Ему налили два булька из толстого горла, примерно граммов сто, не меньше. Мудрецкий втянул приятный запах самогона:
– Ну и коктейль поди в одну бутыль сливали?
