Кристина Джонс - Волшебный пирог
– А может быть, – продолжила Лобелия, когда Клайд долил доверху оба бокала, – ты захочешь связать несколько квадратиков для одеял, которые мы шьем на Рождество. Мы всегда делаем их много-много и дарим одиноким старым людям из нашей деревни.
Митци снова кивнула. Скоро, наверно, и на ее пороге появится сорокалетняя дамочка со свежим лицом и преподнесет ей в подарок лоскутное одеяло из коричневых и зеленых квадратиков.
– А если окажется, что ты не сможешь свести концы с концами, – Лаванда качнулась в сторону камина, – то всегда можно брать жильцов. Мы собираемся сдать свободную комнату, так что нам не придется довольствоваться одними нашими пенсиями, да, Лобелия?
– Да-да, – подтвердила Лобелия. – Мы поместили объявление в кабинете доктора. Мы предлагаем еще и завтрак. Кукурузные хлопья и тост. Мы хотели бы, чтобы у нас поселилась милая молодая леди, хороший специалист. Чтобы она во всем как следует разбиралась, – да только наш ворчун доктор, черт его возьми с его левыми взглядами, сказал, чтобы мы в объявлении не оговаривали, э-э, половые признаки.
– Пол, – с ужасом поправила Лаванда. – Она имеет в виду пол. Как мы поняли, мы не можем ничего такого уточнять, потому что это не будет политкорректно – что за ерунда! – так что нам пришлось написать, что мы сдадим комнату «липу». Просто возмутительно. Ну что ж, по крайней мере, мы сможем найти кого-нибудь, кто разбирается в медицине и сможет нам помочь справиться с нашими хворями.
Про себя Митци подумала, что на объявление, которое Лав и Лоб повесили в кабинете врача, скорее всего откликнется кто-нибудь еще более немощный и болезненный, чем они сами. Еще она подумала, что любой, кто, к своему несчастью, согласится поселиться у них, недельки через две умрет от голода. Она изобразила одобряющую улыбку.
– Славная мысль, но я решила не трогать комнаты девочек – так, на всякий случай, чтобы они всегда могли пожить со мной, – так что жильца мне будет поселить некуда.
Сестры Бендинг дружно щелкнули вставными челюстями, возмутившись такой недальновидностью.
– Да что ты, можно найти себе массу интересных занятий и не заморачиваться всей этой старушечьей чепухой, – тихо сказал Клайд. – Ты можешь посвятить свое время чему-нибудь гораздо более приятному. В Хейзи Хассоксе случается столько скандалов, столько бессовестных обманов, и всего этого ты не замечаешь, если с девяти до пяти сидишь на работе и почти все время проводишь в городе.
– Правда? Так что, Отто и Борис подают в пабе разбавленное пиво? Или миссис Элкинс в «Кондитерской Пэтси» обманом завышает цены на пирожные с глазурью?
Клайд разгладил усы.
– Ой, смейся, если хочешь, моя девочка, но наша деревня – совсем не такая тихая гавань, как кажется на первый взгляд. Здесь творится много дурных делишек. Ты могла бы выставить свою кандидатуру на выборах в приходский совет и разобраться с нехорошими людьми.
– Я? Но я никогда не интересовалась политикой.
– Но ты и безработной никогда не была, – парировал Клайд. – Совету как раз нужны новые люди, которые разделаются со всей тамошней командой взяточников, а ты, скорее всего, будешь рада, что нашла себе серьезное занятие, у тебя же теперь...
– ...такая масса свободного времени, – договорила за него Митци, чтобы не дать ему погрузить всех присутствующих в сон своими рассуждениями по поводу сходства Хейзи Хассокса и Уотергейта. – Да, знаю. Ой... кажется, хлопнула входная дверь. Наверняка это Долл, с картошкой. Извините...
Митци почти бегом бросилась из гостиной, пронеслась через прихожую и втащила свою старшую дочь через приоткрытую дверь. Вслед за ней ворвались темный холодный вечер, несколько капель дождя и вихрь опавших листьев.
– Спасительница моя, – Митци, пинком закрыв дверь, жарко расцеловала Долл. – Ты меня как раз выручила, а то мне тут наговорили, что мои угасающие силы нужно потратить на вязание и игру в лото, а еще надо сдавать комнаты жильцам, и умереть со скуки в приходском совете, и избавить от всякой нечисти Хейзи Хассокс, и...
– Ты уже выпила? – Долл внимательно посмотрела на мать и в то же время сняла замшевое пальто и длинный шерстяной шарф и аккуратно повесила их на вешалку. – Не так ли? Боже, надеюсь, не ту бодягу, которую делает Клайд?
– Вообще-то как раз ее, но всего-то маленький бокальчик. И я не пьяная, честно, но вот о Лулу я этого сказать не могу.
– Вот так номер, – улыбнулась Долл. – А она тоже здесь? Она сама все вспомнила?
– Не совсем, – признала Митци, отводя дочь на кухню. – Она ушла от Найэлла. Снова. Ах, как же чудно пахнет картошкой! Сама не заметила, как сильно я проголодалась. Мы разложим все на тарелки или будем есть прямо из обертки?
– Естественно, из обертки. Не придется мыть посуду, а еще так всегда бывает вкуснее. А, симпатичные цветочки, хризантемки. Вполне похоронные. Весьма уместно. – Долл с улыбкой развернула отдельную упаковку трески, от которой поднимался пряный пар, и положила ее в корзинку для белья. Судя по мурлыканию и дружному чавканью, Ричард и Джуди сочли угощение вполне приемлемым.
– И почему же на этот раз расстались Лу и Найэлл?
– Понятия не имею. До этого разговор еще не дошел. Возможно, дело, как обычно, в том, что она забыла сделать что-нибудь важное.
Долл оперлась на покрытый веселенькой скатертью кухонный стол.
– Скорее всего, дело в том, что Найэлл – первосортный мерзавец. Скажи-ка мне, пока мы не отправились кормить пять тысяч голодных, с тобой все в порядке? Только честно?
Митци посмотрела на Долл – как аккуратно она выглядит в форме медсестры, с короткой стрижкой, и как по-деловому уложены ее светлые волосы; она всего на два года старше Лулу, но так не похожа на свою сестрицу, одетую в подержанные тряпки в стиле гранж, – и кивнула.
– Я в порядке, дорогая. Поначалу, когда я пришла домой, мне стало грустно, но сейчас мне уже кажется, что каждый житель деревни подыскал мне какое-нибудь занятие, которому я смогу посвятить свои золотые годы. Если я буду делать все, что мне посоветовали, то на обиду или жалость к себе не останется ни минуты. Нет, серьезно, я в полном порядке. Ведь мы с тобой знаем, что я пережила кое-что и похуже.
Их глаза встретились. Да, в день серебряной свадьбы ей довелось сделать такие открытия, что этот момент навсегда останется в анналах семейной истории Блессингов, как одно из самых ужасных событий.
– Да, кстати, на этой радостной ноте, – улыбнулась Долл, – папа не звонил, чтобы поинтересоваться, каково тебе живется после выхода на пенсию?
– Еще нет. Но я не сомневаюсь, что он позвонит, когда на минутку окажется не под присмотром Гарпии. Ну что, давай кормить голодные толпы...
Рыба с картошкой вызвала у сестер Бендинг радостно-истерические вопли, у Клайда и Фло – незатейливые слова благодарности, и лишь полное молчание – у Лулу, которая соскользнула с дивана и теперь свернулась калачиком на полу и крепко спала.
Когда пустые обертки были уже смяты, в бутылках не осталось ни капли вина, Лулу проснулась, а соседи отправились по домам, была половина одиннадцатого.
Митци с удовольствием растянулась перед камином, стараясь, по мере возможности, не потревожить Ричарда и Джуди, которые пробрались в комнату в надежде получить вкусные объедки и уселись у нее на коленях. Было по-настоящему приятно понимать, что ей не нужно поскорее ложиться спать, а на следующее утро не придется вставать в семь утра и проводить весь день в банке. Может, ей стоит поставить будильник на обычное время, а потом позволить себе изысканную роскошь – выключить его, свернуться под одеялом и еще часок полежать.
Она глянула на Долл, сидевшую на другом конце коврика.
– А Брет не станет беспокоиться насчет того, куда ты делась?
– Не думаю. Он наверняка уснул перед телевизором, проснулся около часа назад и лег в постель. Иногда мне кажется, что он не заметит моего отсутствия, даже если я пропаду из дома на неделю.
Митци подняла брови.
– Ну, ему приходится работать в самое кошмарное время суток...
– Это верно, – кивнула Долл. – Я привыкла к его графику, как и он – к моему. Мы привыкли друг к другу. Ссор у нас не бывает.
– Я думаю, что причитающаяся вам доля ссор досталась нам с Найэллом, – пробурчала с дивана Лулу. – Мы просто воплощаем собой ссоры.
– Это потому, что он позер и вообще задница, а ты – девчонка-замарашка в стиле гранж, – бодро произнесла Долл. – И виновата ты, потому что, забыв о своих принципах, связалась с типом, который гонится за положением в обществе, вместо того чтобы найти себе простого сына земли с мозолистыми руками.
– Не надо выступать передо мной с социалистической лекцией, – Лулу свирепо глянула на сестру. – Просто-напросто в моих романтических мечтах я рисовала себе мужчину чуть изысканнее, чем какой-нибудь почтальон Брет.
