Михаил Жванецкий - Шлягеры (сборник)
Капитан. Эй, на камбузе, вы уже п’иняли п’едовольствие?
Из кухни. (чавкая и напевая).Эх тоцем, перевертоцем, румба-тумба буду я… Это хто, хто это?
Капитан. Это я, Юхман.
Камбуз. Хто-хто? Хто это?
Капитан. Капитан говоит. Вы п’иняли снабжение?
Камбуз. Это хто?
Капитан. Капитан.
Камбуз. Какой капитан?
Капитан. Ваш ёдной капитан. Вы п’иняли п’едукты?
Камбуз. (неразборчиво).Какие продукты? Что он хочет? Кто такой? (Повесили трубку.)
Капитан. Эй, на камбузе! Это капитан говоит. Вы уже п’иняли п’едукты или нет?
Камбуз. Это хто, хто это?
Капитан. Капитан Юхман говоит. Вы п’иняли п’едовольствие?
Камбуз. Ну?
Капитан. Вы п’иняли п’едукты? На камбузе… или я сейчас вспылю так, что сод’егнется паяход…
Камбуз. Оць таць-оцо-тоць. Какие продукты? Кто это говорит?.. Продукты? Приняли? Ничего не понимаю… возьми ты трубку… кто-то балуется.
Камбуз. Это кто, кто это?
Капитан. Капитан! Все! П’егоняю. Последний день. Плюю. Язгоняю.
Камбуз. Кто это? Это кто?
Капитан. Всё! Позледний яз! К чейтям! На вокзал, по домам. П’еклятие.
Камбуз. Нет еще. Не приняли… А кого вам надо?.. Кто это говорит?
Капитан. Это я, капитан Юхман, сказал, и я сдейжу. Весь камбуз на беег.
Камбуз. Ой, не морочьте голову. Мы делаем фаршированную рыбу, и нечего сюда звонить.
Капитан. Вы слышали: вчея от’явилось шесть человек. Понос, йвота, к’ёвоизлияние.
Камбуз. Это не к нам. Это в медпункт.
Капитан. Медпункт. Капитан говоит.
Медпункт. Не пугайте.
Капитан. Я не пугаю, я начинаю язговой.
Медпункт. Вот это двугой тон. А то вы так с угвозой, мол, я капитан, а вы девьмо. А у меня тоже и обвазование, и квавтива, и можете поискать такого специалиста за эти деньги. Так что спокойнее, вавнодушнее, если хотите жить. Как это всё мне надоело, Господи.
Капитан. Я спокоен. Я…
Медпункт. Еще спокойнее.
Капитан. Я спокоен.
Медпункт. Нет, еще… Без неввов.
Капитан. Я хотел сп’ёсить.
Медпункт. В таком состоянии на спвашивают. Еще спокойнее.
Капитан (орет).Я спокоен! Но я явлюсь к вам в изолятой на носилках и пеебью все п’ибои и самый большой шп’иц я вам вставлю, куда вы не подоз’еваете, и в стееизатое я буду кипятить то, о чем вы не догадываетесь. Ваш личный п’ибой я буду кипятить до тех пой, пока вы мне шепотом, шепотом не скажите, кто здесь капитан.
Медпункт. Я подчиняюсь водздвавотделу.
Капитан. Я пееб’ёшусь на зд’явотдел. Какой у вас п’ёфиль?
Медпункт. Я экствасенс. Я всё делаю на васстоянии. Мне достаточно пвойтись по вашей фотогвафии.
Капитан. Это я п’ёйдусь по вашей фотог’яфии. Я отшибу у вас то, чем вы лечите.
Медпункт. Вы плохо пведставляете. Я лечу эневгией. Даже по телефону. Сейчас я сниму с вас это напвяжение.
Капитан. Давай-давай, мейзавец, снимай быст’ей. А то я выйву штуйвал и пееломаю тебе еб’я. Я и с’еди хулиганов был капитаном: готовься, куиный пот’ёшок.
Медпункт. Нет, нет, не отходите от телефона. Я пвиступил. Повтовяйте за мной: «Я здовов. У меня теплые ноги» и снимайте вукой с позвоночника.
Капитан. Все. Снял. У меня теплые ноги. Сиди в изолятое. Я иду к тебе, экст’ясенс. От’явленные у тебя?
Медпункт. Вас интевесует завтвак, обед или ужин?
Капитан. Капитанский банкет. Кто снимал п’ёбу? Что это за ёмштекс, котоый здоёвяк евизой не смог пе-еваить? Я уже не говою язжевать? Паяходский тамада после пейвого тоста отказался выходить из гальюна. Он не успел отстегнуть микьяфон, и мы на весь банкет т’янслиёвали эти к’ики. Я т’ебую п’ётокола санэпидстанции, санкции п’ёкуёя. Алло!
Медпункт. Теперь легкими движениями вук воквуг головы снимайте излучение вниз по иквам.
Капитан. Сейчас я тебе, хиюйг, дам. Я соединю камбуз с изолятоем, ты у меня будешь толочь пеец, а повай Бухбиндей излучать энейгию. Все, клади т’юбку, хиюйг, это твой последний язговой по телефону. Ты меня достал. Я найду юского капитана, он тебе даст от’явления и излучения. Все. Б’есай тъюбку. Кто в юбке? Вахтенный, кто в юбке?
Вахтенный. Ваша буфетчица. Не знаю, что вы в ней нашли. Она о вас уже два раза нехорошо говорила. Она так часто нехорошо говорит, что, видимо, и думает нехорошо. Я не понимаю: если вы можете доставить женщине, доставьте. Не можете доставить – отправьте ее… я знаю, на учебу, я знаю, на курсы, на танцы, я знаю… куда отправляют женщин, которые не получили удовольствия.
Буфетчица. Не чипайте женщину. Я сойду с этого судна последней. Я увесь этот гадюшник перекантую без всякой учебы. Я как садану его любимой ногой, прошибу усе борта. Кто ему будет делать те бифштексы?
Капитан. Ой-ой! Чеез эти бифштексы можно читать. А если вы женщина…
Буфетчица. Я-то женщина, я-то женщина, а вот ты…
Капитан. Тихо! Ша! Где лоция, где накладные? Я хочу п’евеить ясход гоючего.
Буфетчица. Я те проверу. Ты у меня поскачешь. Ты шо забыл, как весь день в бинокль смотрел, так я тебе еще раз все глаза подобъю. Будешь у меня с биноклем и на костылях, мореход задрипанный. Хто меня насчет загса два года… «Только паспорт получу. Она меня не понимает. Ты меня понимаешь». Что там понимать?
Капитан. Тихо, Дуся! Дуся, ша! Цаим, цаяйам. То-ваищ буфетчица…
Буфетчица. Шо ты сказал?!
Капитан. Дуся, ша! Ду… ша… Тихо, Евдокия Ивановна, не мешайте уп’являть судном.
Буфетчица. Хто ж тебе, козел нечесаный, ванночки греть будет, чтоб тебе парить. Хто ж тебе слушать будет, шо ты несешь…
Капитан. Все! Ша! Дуся! Ша! Все! Цаям, тай-там. Почему вся команда здесь? Здесь что – цийк? Язойтись к чейтям. Пусть мне зак’ёют визу, посылай, Дуся, отп’являй.
Буфетчица. Что?
Капитан. А вот ту анонимку, что ты два месяца носишь. Иди уже, опусти уже.
Буфетчица. А то я первая буду! Еще французы пели: не чипайте женщину, – и не чипайте!
Из машины. Капитан.
Капитан. Ну?
Из машины. Не нукайте мне. Они для дизеля выписали девяносто третий бензин и разъехались. А мы с Изей решили поставить пароход в док.
Капитан. А меня вы ешили не сп’яшивать?
Из машины. Почему? Вот я вас спрашиваю.
Капитан. Так я воз’яжаю категоически!
Из машины. И я вас понимаю. Если б вы не были так заняты, вы бы увидели, что мы уже двое суток стоим на ремонте.
Капитан. Но я не вижу никаких изменений.
Из машины. Это уже другой разговор: в другом месте, с другими людьми и с другим тоном… А со мной вы с таким тоном разговариваете, как будто я виноват, что я что-то соображаю. Ремонт – это не действие. Это состояние. Вы вошли в ремонт, это не значит, что кто-то что-то начал. Вы вышли из ремонта, это не значит, что кто-то что-то сделал. Ремонт вообще невозможно закончить, его можно только прекратить.
Вы поняли меня? Ремонт!
Звонок
– Скажите, это институт по отработке ориентации ракет в безвоздушном пространстве?
– А-а-а!
В институте упала трубка и раздался выстрел. Застрелился начальник третьего отдела.
На следующий день куча опавших листьев, под которыми ревели грузовики, переместилась в тайгу. На старом месте только ветер шевелил оставшийся кусок парового отопления.
Звонок.
– Скажите, пожалуйста, это институт по отработке ориентации ракет в безвоздушном пространстве?
– А-а-а! Опять! А-а-а!
Ба-бах! Застрелился опытный сотрудник-секретчик, гордость организации.
На следующий день вся тайга вместе со снегом переехала в Каракумы.
Звонок.
– Простите, пожалуйста, это опять я, я вам, наверное, надоел… Это институт по отработке ориентации ракет в безвоздушном пространстве?
– Да. Чего тебе?
– Надю можно?
«Конечно, успехи медицины огромны…»
Конечно, успехи медицины огромны.
Десяткам тысяч возвращено зрение, миллионам возвращен слух. Правда, с появлением зрения возникают новые проблемы: квартира – ремонт, изображение в зеркале требует замены.
С возвращением слуха слышны крики в трамвае и юмор, комментарии по телевидению международной жизни.
Массу людей вылечили от болезней желудка. Им нельзя было есть жирное. Теперь можно есть все. Все, что есть, можно есть. То есть появление новых лекарств и исчезновение старых продуктов образует взаимозаменяемые пары.
Обильная пища вызывает склероз сосудов.
Ограниченная – вспыльчивость.
Сидение – гипотонию.
Стояние – тромбофлебит.
Что с человеком ни делай, он упорно ползет на кладбище…
«Консерватория, аспирантура, мошенничество…»
Консерватория, аспирантура, мошенничество, афера, суд, Сибирь.
Консерватория, частные уроки, еще одни частные уроки, зубные протезы, золото, мебель, суд, Сибирь.
