Сергей Шапурко - Вместе (сборник)
Покой соленого аквариума нарушила разношерстная толпа, имеющая в своем составе людей самых разнообразных профессий и разного социального статуса: столяров, слесарей, водителей, поваров, двух ответственных работников в белых шляпах и с женами, шахтеров, летчиков, беременных женщин, сталеваров, сантехников, трех сотрудников КГБ в черных очках и одного полного кавалера ордена Славы. Все эти уважаемые люди, достойно ведущие себя в повседневной жизни, как и подобает гражданам великой страны, проделав долгий путь через бескрайние просторы супердержавы и оказавшись на теплой гальке, вместе с одеждой скинув с себя чрезмерное приличие и гордый вид, превратились в веселую толпу дикарей…
Не принимавший участие в утреннем омовении, находящийся на каникулах новоиспеченный семиклассник Игорь Перов крался вдоль деревянного забора курятника. Сегодняшнее утро он решил посвятить невинному розыгрышу. Его кипучая натура и постоянное желание рассмешить окружающих и себя не давали покоя детским рукам и ногам. Игорь находился в вечном поиске приключений и забав, что довольно часто заканчивалось дедушкиным ремнем. Дед его, Ефим Григорьевич, нрав имел крутой, так как прошел войну и директорские кресла. Внука он любил, что, однако, не мешало ему с завидной регулярностью выбивать дурь из его башки.
На сегодня план у Игоря был прост, словно урок пения, и гениален, как рогатка: подложить в курятник к яйцам гальку, по цвету и форме напоминающие настоящие источники белка и желтка. И потом наблюдать через щель в заборе, как его бабушка Нина будет с удивлением рассматривать сквозь очки, недоверчиво покачивая головой, почему-то потяжелевшие яйца. Когда Гош (так называли Игоря практически все знакомые: Игорь – Игореша – Гоша – Гош), словно маленький ирокез, пробрался в сарай, его нога провалилась между прогнившими досками. Петух, с самого появления мальчишки смотревший на него недружественно, воспользовавшись тем, что непрошенный гость попал в капкан, сипло закукарекал, застучал шпорами и пошел в наступление. Гош, вынужденный обороняться, выхватил из кармана гальку и стал обстреливать агрессора. Не все снаряды достались петуху, некоторые попадали в его подопечных – дико вращающих глазами кур. Переполох и гомон поднялся такой, как будто на собрании клоунов выбирали президиум. Ирокез, попавший в засаду, сохранял бодрость духа и уже начал отбиваться в рукопашную. Столь явный шум не мог не быть услышан. Граждане пенсионного возраста, почему-то думающие, что милиция решит все проблемы, вызвали последнюю, доверительно шепча в трубку и не называя свои фамилии.
Ко всем несчастьям Гоша приключилась еще одна – дежурный по райотделу милиции перепутал вызовы и направил оперов, едущих на захват рецидивиста Брюликова, на поимку советского пионера. Скорости разворачивания дальнейших событий позавидовал бы даже калейдоскоп.
Прибыв нереально быстро и обложив курятник со всех сторон, люди в штатском сняли «Макаровы» с предохранителей и их старший закричал:
– Брюликов, сдавайся! Ты окружен!
Все в округе решили, что это съемки приключенческого фильма и устроились невдалеке на деревянных ящиках, которые мерным покачиванием создавали неповторимую атмосферу круизного судна.
Гош наконец-то выдернул ногу из щели и что есть сил пнул петуха. Тот дико заорал.
– У него заложник, – услышав крик, полушепотом сообщил старший – толстый дядька с одышкой и пышными усами.
– Примкин, кидай дымовую шашку! Вперед, ребята! Берегите заложника!
Гош недетским чутьем ощутил, что затевается что-то скверное. Обведя взглядом загаженный курятник, он увидел оказавшегося рядом разбуженного шумом хряка Борьку, проживающего вместе с курами. Решение созрело моментально.
Из облака дыма выскочил дико визжащий хряк с не менее дико визжащим пацаном на спине. Словно заплывшая жиром ракета, поднимая в воздух перья и разбрасывая в разные стороны навоз, мчался бесстрашный евин. Со всех сторон посыпались хлопки – засевшие в кустах опера стреляли из табельного. Наездник еще крепче обхватил шею свиньи и сильнее вонзив пятки в поросшие щетиной бока, закричал:
– Выноси, Борька! Спасай, милый!
– Белогвардейцы! – дико закричал соседский дед Назар, раненный еще в гражданскую.
У Борьки под толстым слоем сала билось смелое сердце: под ураганным огнем он скакал по двору, спасая Гоша.
Вслед за хряком из сарая стали выскакивать истошно орущие куры, которые добавляли суматохи, хотя, казалось, дальше уже было некуда. Последним вышел петух. От пуль он не уворачивался, как и положено настоящему мужчине-многоженцу.
Когда внутренняя струна текущего момента готова была разорваться от чрезмерного напряжения, бабушка Нина, протерев фартуком очки, опознала своего внука, разъезжающего под пулями на свинье. Борясь с желанием упасть в обморок, она несвойственным ей, громовым голосом закричала:
– Не стрелять! Это мой внук!
Оружие зачехлили, свинью поймали, пацана допросили. Куда делся Брюликов, он не знал, был ли заложником – не помнил. По-прежнему близкую к обмороку бабушку успокоили, сказав, что стреляли холостыми – у бандита же был заложник.
Борька за смелость был приговорен дедом к долгой жизни – решили в этом году обойтись без свинины. Гош был вначале расцелован и залит слезами, а потом слегка выпорот и оставлен под домашним арестом – это было ужасным наказанием, ведь на улице был июль!
Что делал Гош в курятнике, и куда делся Брюликов, так и осталось тайной.
Яблоки
Еще звучали в ушах скучные, как таблица умножения, нравоучения бабушки, а амнистированный Гош, преодолев скрипучую калитку, выскочил на улицу, радостно крича, словно впередсмотрящий, увидевший землю.
Ленивые коты и одуревшие от жары собаки спали рядом в тени – все разногласия были забыты до более прохладных времен. Одинокая курица, совершившая побег из курятника, ошалевшая от пекла и кратковременной свободы, медленно брела вдоль кустов, обрамляющих дорогу. Замершие в безветрии деревья мужественно защищали притихшие частные дома от жарких атак солнечных лучей.
Светило, поджарив людей до хрустящих корочек, попробовало их вилкой, скептически сощурило глаза, решило, что еще не готово, и немного убавило огонь – наступил август.
Соседские пацаны встретили появление Гоша радостным воем. После коротких приветственных речей, вручения верительных грамот и праздничного фейерверка, общение перетекло в деловое русло. Мальчишы, вновь обретшие Гоша, своего атамана, сейчас галдели, как призывники на медкомиссии. Зарезервированная на время молодая энергия бешено искала себе применение. Сценариев текущего дня было предложено множество. Все ждали заключения генерального директора, профессора уличных наук. Гош наморщил лоб, почесал подбородок и сказал только одно слово:
– Яблоки.
Надо заметить, что самые вкусные и сочные яблоки на улице Красных военморов были у деда Назара и бабы Нюры. Пацаны, вопреки сложившейся практике, не срывали их еще зелеными, как в прочих садах, а собрав волю в кулак, выжидали полный налив. И вот этот налив совпал с освобождением Гоша.
Каникулирующее малолетство, временно превратившись в неорганизованный сброд без своего команданте, с появлением оного, мгновенно прониклось духом единения. Соответственно и план налета на яблоневый сад был выбран и одобрен моментально. Он был прост и гениален, как приснившаяся Менделееву таблица. Полный сбор был назначен на полночь. Ни один уважающий себя пацан не имел права пропустить это ответственное мероприятие.
Однако, как выяснилось в дальнейшем, к ночному налету готовились две стороны. Оппонентом налетчиков решил выступить дед Назар. Он ежегодно лишался яблочного урожая и терпение его в конце концов лопнуло. Не в силах более терпеть вытоптанных грядок, поломанных веток, оборванных фруктов он решился на последний бой, на садовый Сталинград. Силы ему придавало то, что он защищал святые права частного собственника. Моральное преимущество было на его стороне. За него играл и фактор неожиданности – ведь до этого пацаны не встречали сопротивления. Задарив младшего брата Коляна Олега сладкими грушами, дед выведал точное время налета.
Подготовка к отражению нападения заняла полдня. Дед Назар, знакомый в разумных пределах с электрическим делом, обмотал все яблони проводами с навешенными на них лампочками. За полведра слив соседские девчушки надрали ему с десяток лукошек колючих репьев, которые он разбросал в местах возможного прохода ночных визитеров, передвигающихся для бесшумности босиком. Достал из чулана оставшуюся с войны сирену. Псу Пирату примотал изолентой к бокам по фонарику. Баба Нюра, тоже имеющая больной и большой зуб на яблочных гангстеров, принимала живейшее участие в приготовлениях. Она привязывала к веткам деревьев свежесорванную крапиву и помогала деду копать ямы-ловушки.
