Андрей Рискин - На флоте менингитом не болеют, или Нептуна расстрелять, русалку – утопить
Посмотрел Михалыч с сочувствием на механика и молвил так ласково:
– А я, механик, так каждое утро…
Нет, ребята, такой народ непобедим. А уж армия и флот – тем более.
Когда на гафеле развевается «длинный рубль»
Как с помощью ручной гранаты обеспечить офицерам достойную зарплату
Советский офицер, как известно, служил не за деньги. Исключительно за идею. При этом деньги по тем временам были вовсе не смешные, а вполне приличные. Не зря же тогда говорили с гордостью: «Я выдал дочку замуж за офицера». Теперь говорят иначе: «На худой конец выйдет за офицера».
И все-таки. Когда я после окончания своей навечно любимой калининградской бурсы (высшего военно-морского училища командного состава) попал на первое свое «железо» – сторожевой корабль «Туман», у меня был самый маленький на флоте среди офицеров оклад. Всего 105 рублей. Плюс 30 % «морских» (это если корабль в кампании, а на гафеле* вымпел* развевается, в простонародье называемый «длинным рублем») и 90 рублей за лейтенантские звездочки. В итоге с учетом подоходного налога и налога за бездетность получалось 220 целковых. Неплохие, между прочим, по тем временам деньги. Особенно если учесть, что форма одежды – за счет государства, а питался я, естественно, в кают-компании. А если добавить к данному факту то, что лейтенанту в те годы добро на сход с корабля давали в лучшем случае раз в неделю, можно было и шикануть.
В Лиепае в ресторане «Юра» (море по-латышски) можно было шикарно погулять всего на червонец. Ну, три рубля швейцару Матвеичу за вход (это за всех входящих из твоей компании), бутылка водки (6 рублей), шницель «Юра» и кофе, а потом «сдачи не надо» (около рубля). Не жизнь, а сказка.
А чтобы после сказки не было грусти, при каждом походе в «Юру» командир назначал старшего по кабаку. Этот несчастный отвечал за порядок и контролировал «процесс». Выпить ему разрешалось только первую рюмку. После чего «старшой» должен был гасить возникающие конфликты и в итоге расплатиться за веселую компанию.
Не прошло и года службы, как после очередного съезда партии лейтенантам за звание стали платить уже не 90, а 120 рублей. Это вам не хухры-мухры, а три похода в «Юру» (на эти 30 рублей) как минимум! Спасибо партии: жить сразу стало лучше, жить стало веселей. А далее, как известно, по графику. Каждая маленькая звездочка – прибавка на червонец. А от капдва* до капитана 1 ранга – вообще шаг в двадцатку (но до капраза* не всякому удавалось дотянуть). Кстати, очередное повышение в должности – как минимум на столько же. Начинаю современной молодежи объяснять, какое это счастье – лишний «чирик»* к окладу, так ведь не осознают!
Но лучше всего в финансах понимали те мои однокашники, которые на пятом курсе записались в морчасти погранвойск. Во-первых, у них оклад был на 15 % больше, чем у нас, простых мореманов. Во-вторых, звание на ранг выше, даже если мы ходим в море на одинаковых корабликах. В-третьих, в море погранцы у нас как ходят – на недельку, не более. А что поделаешь – КГБ есть КГБ.
Да, возвращаясь к «длинному рублю». В конце 70-х назначили меня на морской тральщик «Марсовый». Только что спущенный на воду, он должен был базироваться в Риге и заниматься обучением экипажей из третьих стран, которым Советский Союз такие же тральщики продавал. Не очень дорого, но за валюту, естественно. Увы, судостроители сорвали сдачу очередного корабля для Ливийской Джамахирии, так что «Марсовый» решили продать Муаммару Каддафи. Продавали год, в течение которого мы ходили в море, проверяли технику и обучали ливийских «братьев по оружию». Но «длинный рубль» на мачте не развевался. Так что «морских» мы не получали. Оказалось, тральщик не входит в состав ВМФ, а принадлежит Главному инженерному управлению Госкомитета СССР по внешнеэкономическим связям. А у этой структуры, занимающейся экономическим и техническим содействием развивающимся странам, как выяснилось, денег на «морские» нет.
И вот контр-адмирал из столицы (а настоящие моряки, как известно, служат в Москве и ходят в калошах), прибыв утром на наш «корвет» и увидев на борту весьма похмельных минера, механика и штурмана, решил устроить разнос. Вызвал командира дивизиона и говорит:
– У вас, товарищ капитан 2 ранга, бардак на корабле.
Комдив (он накануне тесно общался с кэпом*), тихо дыша в сторону, командиру:
– Николай Николаевич, почему у вас на корабле бардак?
Командир, почти не дыша:
– Так, товарищ адмирал, люди ходят в море, стойко переносят тяготы и лишения, а им даже «морских» не платят. Как можно с них требовать лишнее?
Адмирал строго:
– Так, все понятно. Продолжим разговор в каюте командира.
И продолжили. А почему бы и не поговорить, если только «на сплочение сдаточной команды и командования корабля» руководство Средне-Невского судостроительного завода, который и строил наш тральщик, выделило 40 кг чистейшего спирта! И хранилась эта священная канистра, естественно, в каюте командира. Так что на следующее утро столичный адмирал выглядел нисколько не лучше механика, минера и штурмана, не говоря уже о комдиве и командире. Да и претензий к офицерскому составу «Марсового» у адмирала уже не было.
После того как «Марсовый» продали, а меня перевели в Балтийск, на малый разведывательный корабль «Линза», вообще началась финансовая лафа. Каждые три месяца – боевая служба на такой же срок. А каждый день в море – это 1 бон* и 5 копеек. А один бон легко можно было обменять у барыг возле «Альбатроса» (магазина иностранных товаров) рублей на 10, а при удаче – на все 15. Но главное – в «Альбатросе» можно было приодеться, купить забугорные сигареты и т. д. Помнится, тогда появились японские сигареты с угольным фильтром. Это вообще песня! Угостил девушку заморским чудом – и все, твоя!
Вся эта благодать закончилась, естественно, с развалом Союза, появлением талонов на алкоголь, стиральный порошок и прочие радости бытия. Это «время перемен» я встретил в Латвии, которую Михаил Сергеевич Горбачев оперативно отпустил в свободное плавание к берегам чуждого нам тогда Запада. Латвия быстро избавилась от советских банкнот (несколько вагонов с которыми, кстати, были отправлены в дудаевскую Чечню) и перешла на временную валюту. Это были «репшики» (Банк Латвии как раз возглавил местный националист Эйнарс Репше, физик по специальности). Один «репшик» приравнивался к двум сотням «деревянных». А так как зарплату нам в Рижский военно-морской гарнизон присылали в рублях, их нужно было обменивать. Благо структур, занимающихся этим, хватало. А начфину нашему Анатолию Кузнецову был позволен определенный люфт в этом плане. Вот он и искал конторы, где подешевле выходило. И нашел-таки одну.
Деньги менять нужно было немалые – все таки зарплата на пару тысяч «штыков», большинство из которых офицеры. Так что Толя выехал на рандеву в сопровождении начальника отдела артиллерийского и минного вооружения тыла бригады капитана 3 ранга Александра Пархомчука. Тут необходимо небольшое отступление. Саша Пархомчук – это 140 кг живого веса (более двух метров в длину), с кулаками размером в пудовую гирю. Уже после увольнения в запас Саша работал инструктором авиационного клуба в Боровичах. На мой вопрос: «Саня, а в чем твоя главная обязанность?» – он отвечал так: «Андрюха, я работаю с юными парашютистами. Мы взлетаем, открываем дверь, и они должны прыгнуть. Некоторые почему-то боятся. Тут выхожу я, и они уже через секунду оказываются в небе».
Поехали на встречу с коммерсантами на стареньком «Москвиче» (как Пархомчук туда помещался, до сих пор не понимаю), припарковались, Толя пошел первым, а Саша чуть задержался. В кабинете бизнесмена (красный пиджак, пальцы веером) стали меняться денежками. После обмена человек в красном неожиданно и несколько по-хамски говорит Толе Кузнецову: «Вы извините, но у вас недоплата». И называет какую-то убийственную сумму. Толя в шоке: что-что, а считать-то он умеет.
И тут появляются те самые 140 кг живого веса, в шинели, перепоясанной портупеей, из которой торчит рукоятка пистолета Макарова. Саша Пархомчук не спеша идет к столу, за которым и ведутся переговоры на высочайшем уровне. И тут из-под шинельки у него неожиданно вываливается Ф-1, то есть «ручная противопехотная оборонительная граната». Предназначенная, если верить инструкции, для поражения живой силы в оборонительном бою и метать которую, как известно, из-за значительного радиуса разлета осколков рекомендуется только из укрытия, бронетранспортера или танка.
Человек в красном становится человеком в белом. То есть бледнеет. Мгновенно ныряет под стол, неведомым образом достает оттуда пачку рублей и говорит с дрожью в голосе: «Извините, упали случайно. Все нормально, никаких вопросов».
На том и разошлись. Потому что для советского офицера не деньги главное. Главное, чтобы любимый город мог спать спокойно.
От смелых отскакивает
