Уильям Теккерей - Кольцо и роза, или История принца Обалду и принца Перекориля
Что до его половины, та о нем не скучала; и поскольку раньше он вечно пьянствовал по кабакам и, как все знали, не ладил с женой да и купцам задолжал немало, пошли слухи, будто он сбежал куда-то подальше, в Австралию или Америку. А когда принц с принцессой соизволили стать монархами, они покинули старый дом и забыли думать о пропавшем привратнике.
ГЛАВА ПЯТАЯ,
из которой вы узнаете, как у прицессы Анжелики появилась маленькая служанка
Однажды, еще совсем крошкой, принцесса Анжелика гуляла в дворцовом саду со своей гувернанткой миссис Спускунет, которая несла над ней зонтик, чтобы уберечь ее нежные щечки от веснушек, а у самой малютки была в руках сдобная булочка, и шли они кормить лебедей и уток в дворцовом пруду.
Не успели они дойти до пруда, как вдруг, глядь, навстречу им семенит пресмешная девчушка. Ее круглое личико овивали пышные кудри, и по всему было видно, что ее давно уже не умывали и не причесывали. На плечах ее болтался обрывок плаща, и только одна ножка была обута в туфельку.
Вот принцесса раз гуляла И бродяжку повстречала.
— Кто тебя сюда впустил, негодница? — спросила Спускунет.
— Дай булку, — проговорила девочка. — Я голодная.
— Что значит «голодная»? — спросила принцесса, но отдала пришелице булку.
— Ну до чего вы добры и великодушны, принцесса! — воскликнула Спускунет. — Сущий ангел! Глядите, ваши величества, — обратилась она к королевской чете, как раз вышедшей в сад в сопровождении своего племянника, принца Перекориля, — до чего же добра наша принцессочка! Повстречала в саду эту замарашку — в толк не возьму, откуда она взялась и отчего караульные не застрелили ее у ворот! — и отдала ей, наша распрекрасная душечка, всю свою булочку.
— А я ее не хотела, — отозвалась Анжелика.
— Все равно вы наш маленький ангелочек! — пела гувернантка.
— Я знаю, — отвечала Анжелика. — А как по-твоему, замарашка, я очень хорошенькая? — Она и впрямь была очень мила в своем нарядном платьице и шляпке, из-под которой спускались тщательно завитые локоны.
— Очень хорошенькая!.. Очень! — сказала малютка; она прыгала, смеялась, плясала и тем делом уплетала булочку.
Та плясать до ночи рада. Все смеются до упаду.
Не успев покончить с булкой, она запела: — Что за вкусная еда! Будет пусть она всегда!.. Тут король с королевой, принц и принцесса покатились со смеху — так смешно она пела и выговаривала слова.
— Я пляшу и распеваю, много фокусов я знаю!.. — объявила крошка.
И она подбежала к клумбе, сорвала несколько нарциссов и веточек рододендрона, сплела из них и других цветов себе венок и пустилась плясать перед королем и королевой, да так мило и потешно, что все пришли в восторг.
— Кто была твоя мама и из какой ты семьи, детка? — осведомилась королева.
Девочка ответила:
— Братик львенок, львица мать, раз, два, три, четыре, пять! — И она принялась скакать на одной ножке, чем очень всех позабавила.
Тут Анжелика сказала матери:
— Мой попугайчик вчера упорхнул из клетки, а другие игрушки мне надоели. Эта смешная замарашка меня позабавит. Я возьму ее домой и наряжу в какое-нибудь свое старое платье.
— Ну до чего же щедра!.. — вскричала Спускунет.
— В то, которое я столько носила, что оно мне опротивело, — продолжала Анжелика. — Она будет моей служанкой. Пойдешь к нам жить, замарашка?
Девочка захлопала в ладоши и вскричала:
— О, конечно! В вашем доме буду жить, сладко есть и сладко пить, в новом платьице ходить!..
И все опять рассмеялись и взяли девочку во дворец; и когда ее умыли, причесали и нарядили в одно из подаренных принцессой платьиц, она сделалась почти такой же хорошенькой, как сама Анжелика. Разумеется, Анжелике это и в голову не приходило, — принцесса была уверена, что никто на свете не может сравниться с ней умом, красотой и благородством души. А чтобы пришелица не возгордилась, не зазналась, миссис Спускунет подобрала ее изодранный плащик и туфельку и спрятала в стеклянный ларец вместе с запиской, на которой стояло: «В этом рубище была найдена малютка Бетсинда, когда ее высочество, принцесса Анжелика, в своей великой доброте и редком благородстве подобрала эту нищенку». На записке она поставила число и все заперла в ларец.
Какое-то время Бетсинда была любимицей принцессы, плясала и пела для своей госпожи и сочиняла ей на забаву всякие стишки. Но скоро принцессе подарили обезьянку, потом щенка, потом куклу, и она забыла про Бетсинду, и та стала очень грустна и печальна и не пела больше своих смешных песенок, ибо некому было их слушать. А когда она подросла, ее сделали камеристкой принцессы; и хотя ей не платили жалованья, она шила и чинила, закручивала в папильотки Анжеликины волосы, не роптала, когда ее бранили, всегда старалась угодить хозяйке, вставала с петухами, а укладывалась за полночь, прибегала по первому зову, — словом, была образцовой служанкой.
Когда обе девочки подросли и принцесса начала выезжать, Бетсинда часами наряжала ее и причесывала, не жалуясь на усталость; она подновляла ее платья не хуже заправской портнихи и исполняла сотни других дел. Пока принцессу обучали наукам, Бетсинда обычно сидела тут же и узнавала много полезного: уж она-то, не в пример хозяйке, слушала со вниманием и ловила каждое слово ученых наставников, тогда как Анжелика все только зевала и думала про балы. Когда приходил учитель танцев, Бетсинда была госпоже за партнера; когда приходил учитель музыки, наблюдала за каждым его движением и разучивала заданные принцессе пиесы, пока та веселилась в гостях или на балу; когда приходил учитель рисования, служанка жадно ловила его советы; то же было и с французским, итальянским и прочими языками, — она научилась им у учителя, что приходил давать уроки ее госпоже. Если принцесса вечером куда-нибудь уезжала, она обычно говорила:
— Еще, милая Бетсинда, можешь доделать мой рисунок.
— Слушаюсь, ваше высочество, — отвечала служанка и охотно бралась за карандаш, только, разумеется, не «доделывала» рисунок, а рисовала его заново.
Набросала принцесса, к примеру, голову воина, и поначалу рисунок выглядел вот этак.
В окончательном же виде получалось что-нибудь такое (только еще красивее, если это возможно), и принцесса ставила под рисунком свою подпись, и весь двор, король с королевой, а всех паче бедный Перекориль, восхищались картинкой и говорили: «Что за редкий талант у нашей Анжелики!»
Не лучше, признаться, обстояло дело с ее вышиванием и иными уроками; принцесса в самом деле поверила, что делала все это сама, и выслушивала как должное похвалы придворных. И вот она стала думать, что нет ей на свете равной и ни один юноша ей не пара. А Бетсинда не слыхала этих похвал, не исполнялась самомненья и, будучи от природы существом добрым и признательным, только и желала всячески угодить госпоже. Теперь вы догадываетесь, что не все в Анжелике заслуживало похвалы и она отнюдь не была таким совершенством, как ее расписывали.
Кто прилежней, угадай-ка: Камеристка иль хозяйка?
ГЛАВА ШЕСТАЯ
о том, что поделывал принц Перекориль
А теперь обратимся к Перекорилю, племяннику нынешнего короля Пафлагонии. Пока этот юноша, как говорилось на странице девяносто шестой, мог наряжаться в красивые камзолы, скакать на горячем коне, позвякивать в кармане деньгами, а главное — их тратить (и все больше на других), он не очень горевал о потере трона, ибо от природы был беззаботен и не чувствовал особого интереса ни к политике, ни к наукам. Так что наставник его не изнывал от трудов. Перекориль не учил математику и древние языки, и лицо лорд-канцлера Пафлагонии Пропедантуса вытягивалось все больше и больше из-за того, что никак было его высочество не засадить за пафлагонские законы и конституцию! Зато королевские егери и лесничие находили принца весьма способным учеником; танцмейстер расхваливал его за редкое усердие и изящество; лорд-попечитель бильярдной пел дифирамбы его ловкости, и ему вторил главный смотритель теннисного корта; а учитель фехтования, гвардейский капитан, доблестный служака граф Атаккуй, утверждал, что с той поры, как он пропорол понтийского полководца, грозного Пузырьюса, никогда еще не встречал он человека, столь искусно владеющего шпагой, как наш принц.
