Алекс Сидоров - Афганские истории
Прилетевший борт с важной комиссией, зарулил на стоянку… и еще экипаж 942-го не успел заглушить движки, как открылся бортовой люк и фактически прямо на меня из самолета выпадает генеральское тело?!!!
Под воздействием врожденного инстинкта самосохранения, я отпрыгнул в сторону и ловко увернувшись от 140–150 кг. живого веса, услышал за своей спиной характерное: «чвяк»! Обернувшись на истошно-матерный крик, увидел тушку генерала, возлегающего плашмя (как толстая жаба) на пыльной бетонке! Прям, как в песне: «под крылом самолета о чем-то поет…», в нашем случае — матерно ругается…
Естественно, бросился на помощь. Помогая подняться выпавшему из самолета телу, меня чуть не стошнило от концентрированного перегара спиртосодержащих продуктов, изрыгаемых из уст великого военноначальника. Выхлоп у товарища генерала был просто феноменально-тошнотворный! Мде… однако, возглавлять инспекционные комиссии — опасное занятие! Никакого здоровья не хватит употреблять алкогольную продукцию в таких количествах и в консистенциях?! Человек явно горит на работе, не жалея живота своего, в прямом смысле данного утверждения!
Боец тоже бросился помогать генералу но, попав в зону досягаемости его ароматного амбре, мгновенно сбледнул с лица и скоропостижно побежал за хвост самолета — отдышаться на сквознячке… Оно и понятно, запах от товарища генерала исходил просто сногсшибательный!
Тяжело оперевшись на мое плечо, генерал попытался сфокусировать разбегающиеся в разные стороны мутные глаза в одной точке — в районе моего лица. Получалось откровенно плохо, но генерал отчаянно старался. А я в свою очередь старательно пытался увернуться от его тошнотворного выдоха. Видя откровенно плачевное состояние формы одежды у военноначальника после незапланированного падения, я наклонился и пытался отряхнуть пыль с генеральских брюк — стыдоба какая-то, право слово! Цельный генерал и грязный как бомж?! Непорядок!
Глава суровой комиссии по достоинству оценил мои тщетные усилия, и радикально пошатываясь из стороны в сторону с внушительной амплитудой, неожиданно ласково спросил.
— Сынок, в академию хочешь?!
— Спасибо, мне еще рановато, только год отслужил!
— А в главном штабе Родине послужить?!
— Нет, спасибо, товарищ генерал, авиацию люблю! На ковровые дорожки и паркетные коридоры аэродром никогда не променяю! (поймите правильно, был молод, порывист, наивен и откровенно глуп, с возрастом исправился, честно)
— А порученцем ко мне пойдешь?!
— Благодарю за оказанное доверие! Недостоин! Опыта нет, боюсь Вас подвести! (таскать пьяное тело — пупок развяжется и грыжу нажить можно. Опять же, что за удовольствие — за бутылками бегать, в бане монаршую спинку тереть, туалетную бумагу отматывать и колбаску нарезать?! Благодарю покорно, но в холуи не нанимался)
— А может тебе какую-нибудь медальку выдать?! Наградить, так сказать, за образцовую службу?!
— Признателен за высокую честь, но меня уже представили к награде за успешное освоение новой техники (отдельная история)
— Да уж… вот что за лейтенанты пошли?! Ничем их не удивишь?! Все у них хорошо и ничего им не надо!? Все у тебя есть, как я посмотрю! Ну, хоть чего-то тебе не хватает?! Скажи, не стесняйся…
— … (хотел ответить как в анекдоте: «мол, выслуги не хватает, тащгенерал! Была бы полная выслуга лет, послал бы вас на хрен, а не таскал бы вашу пьяную тушу от самолета до машины»)
— Ну, дай я тебя хоть поцелую! Люблю как родного сына…
Пока я, уворачиваясь от слюнявых поцелуев неадекватного генерала, волочил его тяжеленное тело от самолета, подкатила черная «Волга», из которой вышел молодой и холеный полковник. Офицер откровенно-озлобленно посмотрел на меня как на потенциального конкурента и, приняв драгоценное тело в свои заботливые руки, нежно погрузил его в недра автомобиля, при этом что-то подобострастно лопоча и заискивающе улыбаясь…
Забросив в багажник сумки и чемоданы высокопоставленного пассажира, «Волга» обиженно хлопнув дверьми и раздраженно взвизгнув резиной, скоропостижно унесла «уставшего» генерала домой… а может в баню… а может к любовнице… кто его знает?!
Подошедшие ко мне ребята из экипажа 942-го борта с ухмылкой поинтересовались.
— Тоже посодействовать в карьере обещал, балалайка знатная?! Затрахал всех, право слово! Жрал водяру в три горла всю дорогу! А как развезло его окончательно, начал всем головокружительные обещания раздавать налево и направо… и целоваться лез, тьфу, жаба слюнявая! Совсем мозгов нет, все пропил, похоже! Как самолет приземлился, он типа в туалет пошел, опорожниться перед дорогой, а сам люк открыл и … выпал, мудила с лампасами! Хорошо хоть не покалечился, а то отвечай потом за него! Хотя, пьяный хрен разобьется…
Слушая в пол-уха ребят из экипажа, я смотрел вслед удаляющемуся автомобилю и думал: «Расскажешь кому, ведь не поверят, что пьянущий в сопли генерал из самолета на бетонку выпал…»
И еще, крутилась крамольная мыслишка: «Эх, не сложилась карьера?! Сплоховал… надо было хоть на что-нибудь соглашаться, вдруг прокатило бы?! Полковник в «Волге» уж очень молодой?! Наверное, от летехи до полковника по всем ступеням и званиям пролетел быстрее ветра?!»
А с другой стороны, нах такая карьера?!
Точность — вежливость королей
Имея честь и смутное удовольствие под конец государевой службы работать в солидной конторе со всеми атрибутами помпезной важности, с несказанным удивлением начал замечать, что чем выше поднимаются наши драгоценные начальники по зигзагам крутой карьерной лестницы, тем больше начинают «чудить», всячески стараясь оставить свой след в истории.
А так как в историю страны или мировой цивилизации вписать свой яркий след совсем непросто, то тренироваться начинают на своих ближайших подчиненных, чтобы оставить неизгладимый след в их личной памяти и персональной судьбе, а также и карьере.
Ох и чудят господа начальнички и руководители! Причем по «поводу» и без «повода». Особенно ярко нетривиальность мышления прогрессивного начальника начинает проявляться, как правило, исключительно в вопросах поддержания трудовой дисциплины, а именно, в хронометраже рабочего времени.
Многократно замечено, что как только в просторном кабинете с табличкой «САМ» появляется новый персонаж то, помаявшись некоторое время плодотворным бездельем, он начинает генерировать какую-либо эпохальную инициативу с целью радикально повысить производительность труда своих подчиненных.
А так как зачастую с фантазией у высокого руководства, за редким исключением, явная напряженка, то самое простое — это засучить рукава на дорогущем костюме и со всей пролетарской целеустремленностью взяться за укрепление дисциплины. И ведь берутся! Еще как берутся!
Ситным хлебом и тульскими пряниками «нового» начальника не корми, а дай с секундомером в руках перед КПП помаячить! Понервировать подчиненных и с многообещающей улыбочкой торжественно внести всех опоздавших в «черный список» для последующих организационных выводов — суровых и справедливых (гарантированный вынос мозга, минус премия, пипец карьере, как вариант — перевод в тьмутаракань на Тугалым, в особо запущенных случаях — торжественное вручение обходного листа и последнее прощай).
Согласитесь, некая логика в данном явлении все же просматривается, ибо если вновь назначенный шеф понятия не имеет, что и как функционирует в подчиненной ему структуре и каким образом объективно оценить результат проделанной работы, то самое простое — засекать время пересечения личным составом поста охраны утром и вечером. А отсюда уже и отталкиваться в критике подчиненных за упущения по службе.
Хотя, честно говоря, мерилом труда всегда считался объем и качество выполненного задания, а не банальные «жопочасы» бездарно просиженные на рабочем месте, но руководству виднее, не так ли?! И не важно, что для выполнения функциональных обязанностей тому же подчиненному в течение рабочего дня надо побывать в «миллионе» мест, лично пообщаться с нужными людьми, где-то засвидетельствовать свое почтение, где-то продавить позицию «центра», собрать нужную информацию, помаячить в виде пугала и т. д. и т. п. Короче, держать руку на пульсе, ибо «волка ноги кормят», как ни крути. А сидеть у телефона и писать занудные письма на красивых бланках солидной организации — это прямой путь к бюрократии и потере оперативности при решении вопросов. Личную беседу «глаза в глаза» ничто не заменит, т. к. великий инженер и просто прозорливый Александр Белл — папа всем известного телефона, создал свое детище с единственной целью: «Говорить своему собеседнику — НЕТ!» Потому как отказать конкретному человеку, который смотрит тебе прямо в глаза, переполняемый надеждами и живыми эмоциями гораздо труднее, чем обезличенному персонажу с далеким плохо разборчивым голосом из пластиковой телефонной трубки. Не так ли?! Конечно же, так, психология человеческих взаимоотношений — азбука, которую с успехом освоили чиновники любого уровня, сократив время общения с живыми посетителями до минимума, прикрывшись непробиваемыми секретаршами и равнодушной чередой цыфирек недоступных телефонных номеров!
