Александр Крыласов - Запойное чтиво № 1
— Ну? — заинтересовались анчутки, — и как тебе семейная жизнь?
— Всё так же, всё там же, всё с той же, и всё реже.
— А ты, я вижу, бедовый, — развеселился Еря, — люблю приколистов.
— Он мне тоже нравится, — признался Спиря, — похметолог, а хочешь, мы тебе поможем?
— Как образом?
— В элементе, — пояснил Спиридон, — мы будем заглядывать во все квартиры подряд, малёхо беситься и напоследок оставлять твою визитку. Представляешь, как к тебе пациенты ломанутся.
— Представляю, — кивнул нарколог, — только вряд ли мне удастся их принять.
— ?
— Сам буду лежать на вязках в Кащенко, — пояснил доктор.
— Ну, как знаешь, мы тебе, по ходу, помочь хотели.
— Спасибо за заботу.
— Вежливый ты, не то, что Переплут, тот только и знает, что нас чморить. Хорошо, что он нас не видит, а то получили бы мы от него на орехи.
— Почему?
— Что ты заладил: почему, да почему? Почемучкин нашёлся.
— Просто я никогда с галлюцинациями не беседовал, вот и напрягаюсь немножко.
— А ты расслабься, — посоветовал Ермолай, — и попробуй получить удовольствие.
— Сомнительное удовольствие, — хмыкнул нарколог, — с чёртиками дискутировать. Так почему вас накажут?
— Не любит Переплут западной масс культуры, ох не лю-ю-бит.
— Угу, не любит, а как сам, так в шкуре ДиКаприо шастает, — наябедничал Спиридон, — лицемер он. Послушать его, так он славян больше всех любит…
Щёлкнул замок, это провожатые возвращали назад окрепшего Чемоданова. Анчутки тут же стали невидимыми, а нарколог уронил очки и с безумными глазами рванулся к двери. По пути он наступил на ногу Тимофею и врезался лбом в косяк, потом всё-таки вписался в дверной проём.
— У меня синдром выгорания, — фальшиво хихикнул он на прощание, — я просто переутомился. Мне нужно срочно в отпуск, а пока — домой, пилюлю и в люлю.
— Доктор, а деньги?! — зашумел Переплут в удаляющуюся спину, — как приятно встретить в наше время бескорыстных врачей.
Глава 17. Ночной клуб
Бурмакин вернулся после свидания с Верой темнее тучи и сразу взял Переплута за грудки.
— За такие вещи, знаешь, что полагается?
— Что?
— Харю тебе начистить.
— Ты меня стращаешь? — изумился брат два и обхватил ладонями запястья Бурмакина.
Внезапно ладони Бога накалились и вспыхнули, Ваня был вынужден отдёрнуть свои руки, чтобы не обжечься. Переплут криво усмехнулся и поинтересовался.
— Ну, что там Вера?
— То плачет, то драться кидается.
— Что ей ещё остаётся.
— А мне как прикажешь поступить?
— Сердце — лучший вещун, — хмыкнул Переплут, — можешь стать начальником отдела, жениться на Лере, и на её приданое купить себе квартиру. Не хватит, ипотеку возьмёшь. Можешь вернуть Кандаурову деньги, влиться в ряды безработных и взять в жёны Веру. Выбирай. Выбирай тщательно. Не спеши. Смотри, не ошибись. Не решай с кондачка. Сто раз подумай, прежде, чем сделать. Помни, от тебя ничего не зависит. Или тебя, Ивашка, опять что-то не устраивает?
— И там, и там — вилы, — признался Бурмакин.
— А как ты хотел? Измени жизнь к лучшему — и сразу поймёшь, как хорошо было до.
— Это ты мне, оборотень, всё подсуропил! — вспылил Иван.
Переплут пожал плечами.
— Хватит воду в ступе толочь. Короче, женишок, — вмешался Припекала, — всё равно тебя кто-нибудь из них захомутает. Надо хоть мальчишник напоследок устроить. Предлагаю сходить в ночной клуб.
— Мажорам слова не давали, — оборвал его Бурмакин.
— Давайте, пацаны, правда, оттянемся, — поддержал Припекалу Чемоданов, — но, конечно, без бухла. На сегодня уже хватит экспериментов.
— Переплут побродил в задумчивости по комнате, подёргал себя за волосы.
— А как себя Вера чувствует?
— Нормально, только вес почему-то быстро набирает. Наверное, от нервов.
Припекала и Переплут переглянулись.
— Мы идём в ночной клуб или нет? — стал маяться Припекала.
— Идём, идём, — успокоил Переплут, — задолбал, танцор диско.
— Ну, тогда погнали.
Ночной клуб произвёл гнетущее впечатление. Вполне себе взрослые дядьки, а также юноши и девушки нарезали круги вокруг танцпола, без конца курили и заказывали дорогущие коктейли. Складывалось ощущение, что присутствующие жутко стесняются снимать представителей противоположного пола и поэтому все курят, как паровозы и пьют, словно с большого бодуна.
— Убожество какое, — скривился Чемоданов, — последний раз я видел нечто подобное на открытой веранде в Крыму.
— Опять вавакаешь, — буркнул Припекала, стреляя глазами во всех направлениях, — достал, ботан.
— Вавакаешь? — переспросил Чемоданов, — что это за выражение? Никогда не слышал.
— Вавакать — молвить глупое слово, — пояснил Бурмакин, сверяясь со своим разговорником.
— Твои друганы из провинции что ли?
— Оттеда. Из села Уколово Курской губернии.
— Понае-е-ехали, — прогундел Тимофей.
Тут его взгляд упал на цены за прохладительные напитки, они зашкаливали. Чемоданов матюкнулся и заключил:
— Ну, и дорогови-и-изна. Валить нужно из этой страны.
— У русских две мечты — избавить Россию от понаехавших и свалить из неё самим, — хохотнул Припекала.
Он занял выгодную позицию на подиуме, стал похлопывать себя по коленкам и облизываться:
— Эту облагодетельствую, эту и эту. И ещё эту. И ту, и ту, и вон ту. И вот эту.
— Облагоде-е-етельствую, — передразнил Чемоданов, — слово-то, какое пафосное, — скажи уж лучше, оприходую.
— А какая разница?
— Никакой.
— Завидуешь, ты мне, Тимоха, так и скажи, а то слово ему, видишь ли, не нравится.
— Пётр, я же тебя просил, называй меня Тимоти.
— Какой ты Тимоти? Тимошка — нос картошкой.
Припекала и Переплут в шкурах Питта и ДиКаприо, пользовались бешеным успехом. В клубе быстро распространился слух, что два американских актёра навестили Москву в поисках героини на главную роль в новом блокбастере. Припекала этим беззастенчиво пользовался, он постоянно пропадал в туалетах с очередной пассией. Приходил оттуда раскрасневшимся и начинал делиться советами:
— Тёлок надо снимать, а не меньжеваться, мимозыри малохольные.
— Кто?
— Мимозыри. Зеваки, ротозеи если по-современному.
Особенно его возмущало поведение танцующих и вопиющая робость приятелей.
— Чего они все сигают и сигают? Нет бы делом заняться, и вы тоже хороши, толчётесь, толчётесь…
Не договорив, Припекала снова кидался в половую мясорубку. Он, по-бычьи выкатив глаза, брал понравившуюся девушку за руку и отпускал комплимент.
— Дорогая, вы выглядите на все сто.
— Килограмм, лет или рублей? — отшучивалась барышня, но по выражению её лица было видно, что она уже сдалась на милость «голливудской звезде».
А «Брэд» выдавал коронную фразу:
— Если вам кажется, что я слишком много себе позволяю, возможно, вы просто во многом себе отказываете. У меня сильный акцент?
— Не-е-ет, — лепетала дурочка, — а вам, правда, нужна девушка на главную роль?
— А иначе, зачем я здесь? Вы идеально подходите на эту роль, осталось выяснить некоторые нюансы…
После краткого вступления парочка уединялась. На «Леонардо» девушки клевали не хуже, чем на «Брэда», но он стоял в углу мрачный и нахохленный, как воробей. Видимо, одна мысль никак не давала ему покоя и лишала душевного равновесия.
— Интересно, что там с Верой? — поморщился он.
— Не знаю, — развёл руками Бурмакин, — наверное, к Лере меня ревнует.
— Что ты о ней переживаешь? — пожал плечами Чемоданов, — бабе сейчас гораздо легче найти себе работу, чем мужику.
— Да что с ней сделается? Вера, Лера, какая разница? — ухмыльнулся подошедший Припекала.
— Тебе никакой, — согласился Переплут, — а у меня за неё вся душа изболелась, вдруг она с собой что-нибудь сотворить удумает. Злыдни мы всё-таки, обидели ни за что, ни про что, хорошего человечка.
— Брателло, уходя в себя слишком глубоко, рискуешь выйти с противоположной стороны, — предупредил Припекала.
— Как же ты мне надоел! — взорвался Переплут, — шуточки твои, прибауточки дебильные! Дурашливость твоя, возведённая в бесконечность, и присказки для умственно отсталых! Старый маразматик! Тебе пять тысяч лет, а ты всё тёлок снимаешь!
— Хорош чваниться, ты сам таким ещё два часа назад был.
— Таким придурковатым, как ты, я никогда не был! И точно, поручик Ржевский, только усов не хватает. А мне Веру жалко.
— Да, ладно, не парься.
— Легко ты живёшь, Припекала, — нахмурился Переплут.
— И ты так живи, кто тебе мешает? В жизни — как в бане: хочешь — паришься, хочешь — нет.
