Владимир Кунин - Кыся 3: Кыся в Америке
Жрут, гады, эти сосиски, чавкают, звякают своим золотом и треплются с продавцом.
А тот тоже, видать, из их компахи: одна половина головы выкрашена в желтый цвет, другая – в сиреневый.
Все четверо были так увлечены трепотней и жареными сосисками, да еще и что-то алкогольное, судя по запаху, хлебали из бумажных пакетов… То есть не из пакетов, конечно, а из бутылок, спрятанных в пакеты.
Вот, кстати, моя первая претензия к Америке!
Ну какого хрена нужно прятать бутылку с алкоголем в бумажный пакет? А то непонятно, чего он делает?!.. Ну что за вонючее ханжество? Из "горла", как говорят у нас, видишь ли, нельзя, а запихни бутылку в пакет и будь здоров – лакай хоть до усрачки.
По-моему, это их слабая сторона.
Так вот, эти черненькие ребятишки так самозабвенно "задвигались" из пакетов и жрали сосиски, что я совершенно беспрепятственно, и даже не особенно таясь, слямзил из картонной коробки, стоявшей под тележкой, еще не жареную, но уже готовую к употреблению огромную сосисищу! Они все четверо даже не рюхнулись…
И побежал за Кевином Стивенсом. Тот посмотрел на меня, на сосиску, осторожно оглянулся и негромко сказал:
– М-да… Если я поначалу немного волновался – как ты тут будешь один целых десять дней, то теперь понял, что делал это напрасно. Ты – паренек самостоятельный.
Тут мы наконец подошли к ограде Белого Дома. Я схватил полсосиски и огляделся.
Мамочки мои!.. Картинка маслом, как говорил Шура. Вся ограда облеплена зеваками!.. В сторонке от спокойных, как слоны, полицейских в касках ходит какая-то шобла по кругу – человек пятнадцать, чтото орут дурными голосами и вздымают над головами плакаты. Демонстрируют и протестуют. Протестуют, наверное, против незначительной хреновины, так как ни полиция, ни зеваки внимания на них не обращают…
Тут же мужичишко в цилиндре и длиннополом лапсердаке продавал "Библию" для военнослужащих. Это мне Кевин сказал.
Несколько человек хипового вида приковали себя наручниками к ограде и мирно переговаривались с полицией, время от времени стреляя у прохожих сигареты. Тоже чем-то возмущались. Но настолько мирно и незлобиво, что все это было похоже на какую-то клоунаду…
Неподалеку раскинула палатку остроносая бабешка – тощая, лет пятидесяти, маленькая, с очень настырным выражением лица. Стоял плакат – что-то против атомной бомбы. Это я из разговоров наших шведов понял. Вокруг бабешки – куча пластиковых мешков для мусора, набитых ее имуществом. Дело у нее было поставлено на широкую ногу: сначала она спрашивала, откуда группа, и когда ей отвечали откуда, она раздавала листовки на языке той страны, откуда эта группа прибыла. Все было так деловито, что жалеть тетку не было сил. Хотя она провела здесь уже около пяти тысяч дней и ночей! Однако, если бы спросили меня, я ответил бы, что она тут гораздо больше пяти тысяч ночей. Сужу просто по запаху…
Она охотно фотографировалась и с удовольствием давала объяснения. А я слушал и жрал свою сосиску.
И поглядывал туда, куда смотрели и все, – за ограду Белого Дома. Словно ждали, что вот-вот оттуда выйдет сам Президент, помашет всем рукой и скажет: "Привет, ребята! Заходите, чего стоять за оградой?.."
И вдруг я, совершенно неожиданно для себя, увидел пегого, черно-белого Кота-дворнягу, который там за оградой прогуливался по бортику большого фонтана, украшенного ярко-красными цветами. Этот фонтан был расположен как раз посередине лужайки, между оградой и входом в Белый Дом.
А уже в следующую секунду с омерзительным, истерическим, захлебывающимся лаем из рук неподалеку стоящей от нас пожилой дамы с поводков срываются два таких Собачьих шибздона среднего веса, проскакивают, сволочи, сквозь ограду и с двух сторон мчатся на этого черно-белого дурачка, который знай себе прогуливается по бортику бассейна и пытается лапкой, видите ли, выловить из воды какой-то там листочек. А в голову ему даже и прийти не может, что кто-то на него собирается напасть или вообще причинить какие-то неприятности… Мудило грешный!
Что делает в таких случаях нормальный русский Кот, жрущий скоммунизденную сосиску в центре главного города Соединенных Штатов Америки Вашингтоне, штат Дикстрит-Колумбия?
Естественно, хватает остаток сосиски, мгновенно перепрыгивает невысокий каменный барьер, из которого торчат прутья ограды, оставляет недоеденную сосиску в мягкой, пушистой и ухоженной траве Президентской лужайки и с криком на чисто Животном: "Держись, браток!!! " – мчится к черно-белому дурачку на помощь!..
Не знаю, как у них здесь, в Америке, а у нас на пустыре, в Питере, это совершенно нормальная реакция. Хотя за последнее время очень многое изменилось…
Но "дурачок" оказывается совсем не таким уж дурачком, а вполне приличным Котярой. Ни на секунду не задумавшись, он тут же вступает в бой с первым Собачьим шибздоном и довольно уверенно несколько раз врезает ему по харе когтями.
Я беру на себя второго, – он потяжелее, бежал не так быстро, как первый, и всего в два раза больше меня. И пока он не доскакал до Черно-Белого Кота, я как раз успеваю вцепиться в него. Потому как замечаю, что, несмотря на личную храбрость Черно-Белого, приходится ему довольно туго, явно сказывается недостаток опыта уличных драк и столкновений со всякими говнюками типа этих двух "отмороженных" Псов.
Но это я вижу одним краем глаза во время располосовывания когтями рожи "своего" Собака, а вторым краем, наверное, даже другого глаза, вижу, как к нам бегут какие-то мужики в пиджаках и галстука. Двое с пистолетами, а третий с какой-то чуть ли не пушкой в руках!..
Но тут, волею драки, мы с Черно-Белым оказываемся совсем рядом, становимся спина к спине и начинаем всеми нашими Котовыми способами пиздить этих двух гнусных Собаков!..
Один мужик другому орет:
– Стреляй, Ларри! Стреляй!..
– Ты что?!.. – орет второй. – Сбрендил?!.. Ты что, не понимаешь, в КОГО я могу попасть?
А мы с Черно-Белым мудохаем этих двух болванов-Псов изо всех сил, но если честно признаться, то и нам перепадает – будьте нате!..
Кровищи от этих псов, да и от нас – хоть залейся, шерсть летит клочьями в разные стороны!.. И тут я чувствую жуткую боль в задней левой лапе!!! Этот здоровенный гад все-таки прокусил мне ляжку!.. Ах, сука вонючая!..
Из последних сил я взлетаю над этим гадом вверх и, к сожалению… промахиваюсь. Смертельного трюка, как с Вагифом, не получилось.
Тогда я переворачиваюсь на спину и задними лапами (одна уже почти не действует!..) чуть ли не вспарываю живот большому Собаку. А тому, который наседает на Черно-Белого Кота, умудряюсь прокусить и его член, и яйца. В два приема!..
Не самое приятное на вкус, должен заметить, но очень эффективное средство необходимой самообороны.
Вот кто побил рекорд по прыжкам в высоту – этот, которому я прокусил яйца! Он от боли сиганул чуть ли не выше Белого Дома!
Оба Собака – один с сильно испорченным брюхом, второй, считай, без яиц и возможного потомства в будущем, с отвратительно жалобным визгом – будто это мы с Черно-Белым Котом на них напали, – начинают от нас улепетывать к ограде, за которой беснуется и рыдает Хозяйка этих двух кретинов и, как обезьяны, мечутся за оградой фоторепортеры…
Казалось бы, все. Время зализывать раны и знакомиться.
Но нет! Третий мужик, по-моему полный дебил с запоздалой реакцией, вдруг неожиданно пускает в ход свою пушку и стреляет, засранец, не в удирающих Собаков, а в нас с Черно-Белым Котом. Идиот…
Что-то из этой пушки вылетает и накрывает нас вместе с этим Котом тонкой сетью на шнуре. И мы оказываемся буквально спеленутые и тесно прижатые друг к другу… Вот только сейчас я начинаю чувствовать, что задняя лапа у меня уже онемела, а жгучая боль от прокуса перешла в тупую, нестерпимую, разливающуюся по всему телу. Я даже слегка застонал… Ну, не выдержал.
А вообще-то, мы оба в крови. Черно-Белому Коту эти два кретинских Собака чуть глаз не выдрали и хвост прокусили.
Нас в этой сетке поднимают, берут на руки и начинают выпутывать из нее.
– Ну, ты как?.. – спрашиваю я Черно-Белого.
– Да вроде ничего… – отвечает он. – Твоими молитвами. А ты как?..
– Нормально, – говорю я, а у самого от боли аж глаза закрываются и хвост трясется.
– Я вижу, как "нормально", – довольно иронически замечает Черно-Белый, и мне это в нем кажется чрезвычайно симпатичным. – Посмотри-ка, что у меня с глазом. Я что-то неважно им вижу…
– Глаз, – говорю, – слава Богу, на месте! Но вокруг жутко запухло. Попортили тебе все-таки рожу эти бляди…
– Кто-о-о? – не понимает Черно-Белый.
– Бляди, – говорю.
– А-а!.. – наконец дотумкал Черно-Белый. – А я думал, что это скотчтерьеры.
Наконец нас выпутывают из этой дурацкой сетки, и этот же мудило, который в нас стрелял ею, берет меня за шкирку и говорит двум другим мужикам:
