Виктор Шендерович - Изюм из булки. Том 1
По специальности
Доллар летал уже между двадцатью и тридцатью, наличности в стране не было, наверху искали крайних…
Костистый мужчина, подвозивший меня на своих «Жигулях», крыл последними матюгами все ветви власти. Я молчал, наслаждаясь развернутыми оценками персоналий.
Завершив обсуждение вопроса «кто виноват?», перешли на «что делать?».
Он так и спросил.
Сначала я подумал, что вопрос носит риторический характер, но водитель ждал ответа. А Чернышевский из меня никакой: понятия не имею, что делать! Помучившись, я ответил что-то нехитрое в том смысле, что кризис кризисом, а мы должны делать свое дело, каждый свое, а там уж как получится.
Как говорится, по специальности.
— А что, — сказал водитель, — я могу по специальности…
И как-то нехорошо задумался. Надолго.
— А вы кто по специальности? — спросил я.
И мужчина ответил:
— Артиллерист.
Сфера обслуживания
Выступал я как-то в казино (случалось в жизни и не такое).
Неподалеку от эстрады имелся ресторан с баром, а вокруг бара — большой ассортимент девушек для тех, кто в эту ночь не был обделен удачей. И разговорился я с одной клеопатрой, 300 долларов за сеанс…
Поговорить с собой клеопатра позволила бесплатно — она меня, вы будете смеяться, узнала и решила поделиться своей мечтой.
Хочу, сказала клеопатра, стать депутатом. В крайнем случае — помощником депутата. Я поинтересовался: зачем? Клеопатра ответила сходу, ибо ответ на этот вопрос, по всей видимости, сформулировала давно… Вот этот текст, дословно.
— Ни хера не делать, ездить на машине с шофером, и только бла-бла-бла, бла-бла-бла…
Немного подумав, я заверил клеопатру, что она на правильном пути. Я только забыл ее предупредить, что в депутатах ей будет труднее, чем сейчас, потому что обслуживать клиента придется на глазах у общественности.
Впрочем, и расценки повыше.
Приход ответственных сил
Осень 1999 года, лечу на концерт в Петербург. А в бизнес-классе тусуется большая компания государственных мужей во главе с вице-спикером Чилингаровым. Лету до Питера час, но коньяк в «бизнесе» наливают бесплатно, и к посадке в Пулково государственные мужи смотрятся уже довольно неофициально.
Через несколько часов я встречаю всю эту гоп-компанию в ресторане «Астория», куда меня привозят на ужин щедрые организаторы концерта.
В точности по Довлатову, меню в ресторанах я читаю справа налево (начиная с цены). А цены в «Астории» такие, что, даже ужиная за счет организаторов, я время от времени вздрагиваю от сметы.
А рядом, как ни в чем не бывало, гуляют государственные мужи во главе с вице-спикером Чилингаровым. Льются марочные коньяки; пиджаки от Версаче сняты, у рубашек от Армани закатаны рукава. После показа коллекции нижнего белья (не самого по себе, а на девушках) часть этих девушек, не вполне одевшись, переселяется за столики к депутатам…
К началу второго ночи, когда я отправляюсь в гостиницу, жизнь по соседству только выходит на расчетный уровень.
Спустя часов семь, продрав глаза в номере, я плещу в лицо воды — и чтобы, не дай бог, не пропустить какую-нибудь новость, включаю телек. И дощелкиваюсь пультом до петербургского канала, а там…
Там (в прямом эфире) идет учредительный съезд движения «Отечество — Вся Россия». Таврический дворец. В трибуне стоит губернатор Яковлев, а в президиуме сидит вице-спикер Чилингаров и пьет воду. И вокруг него сидят люди из вчерашней «Астории», все с серыми лицами — и тоже пьют воду.
И губернатор Яковлев говорит (дословно): настало время, когда в российскую политику должны прийти ответственные силы!
А ответственные силы, сидя в президиуме, даже головой не могут кивнуть на эти судьбоносные слова, а только пьют воду. Лица у всех тяжелые, мрачные. Ясно, что всю ночь накануне съезда эти люди не спали, думали о России…
Боль за Россию и крутое похмелье дают на лице примерно одно и то же выражение невыразимой словами тоски — вот ведь что интересно!
Из жизни сапиенсов
Миновав официальную часть, корпоративные гуляния по случаю юбилея большого металлургического комбината ближе к ночи переместились, по традиции, в сауну.
Там, в бассейне, девушка (из числа привезенных на десерт) предложила плававшему поблизости от нее руководящему металлургу:
— Давайте прямо тут.
Руководящий металлург обиделся не на шутку:
— Что я тебе, осетр?
Кто звонит в колокол…
Осенний день год кормит, и всяческие юбилеи для нас, свободных художников, — хороший случай подмолотить деньжат. Мой друг Вадим Жук подписался на шабашку по случаю 850-летия Москвы. Речь шла о сценарии какого-то массового действа чуть ли не на Красной площади.
Ставил действо известный американский режиссер Андрей Михалков-Кончаловский.
Дурное дело нехитрое; сквозной сюжет слабали на скорую руку. Все действо ряженые россияне строили колокол, а в конце, по отчаянной мысли Вадима Жука, кто-то должен был в него ударить.
Типа метафора.
Вадик, чистая душа, предложил, чтобы в колокол ударил маленький мальчик. Типа метафора, опять-таки. Типа будущее страны… типа завтрашний день…
— Какой, блядь, мальчик! — вскричал американский режиссер Михалков-Кончаловский. — У нас в первом ряду — будущий президент России!
И в колокол ударил Юрий Лужков.
Чем бы дитя ни тешилось…
Как брат брата…
За правильное распределение ролей (см. выше) и по случаю юбилея Москвы американский режиссер Андрей Михалков-Кончаловский был представлен к ордену «За заслуги перед Отечеством» 2-й степени.
А его брат, российский кинорежиссер Никита Михалков, незадолго перед этим, в связи с собственным юбилеем, получил то же самое 3-й степени.
Весть о том, что брат может обойти его в орденской номинации, проняла патриотическое сердце Никиты Сергеевича до самых глубин, и он пришел на комиссию по государственным наградам, и выразил недоумение происходящим.
Никита Сергеевич поставил вопрос в политической плоскости: правильно ли с государственной точки зрения, что российский режиссер заслуживает от Отечества что-то третьей степени, а его брат, американский режиссер, — второй?
И заслуги Андрея Сергеевича понизили до четвертой степени.
Как я был осетром
Однажды за мое здоровье пил Лужков. Ей-богу, не вру!
Дело было весной 1999-го. Путина еще не знал никто, кроме жены и детей, Лужков ходил в будущих президентах России, и вся московская мэрия поголовно носила кепки.
У них даже песня была про кепочку. Они пели ее хором. Это было нечто вроде гимна, «Мурки», по которой в этой «малине» опознавали своих. Я слышал ее своими ушами при следующих поучительных обстоятельствах.
Меня пригласили выступить на вечеринке, посвященной дню рождения какого-то префекта. Вечеринка ожидалась в элитном ресторане в центре Москвы, куда я и был заблаговременно приглашен на переговоры. О предмете переговоров мне было сказано уклончиво, но твердо: надо.
Два шкафоподобных охранника у металлоискателя, интеллигентным образом меня просветив, куда-то позвонили. Пришел человек — крупный, но уже не чересчур, и повел меня в приемную, где с поклоном передал следующему — поважнее, но роста уже вполне обычного. С тревогой я отметил про себя, что иерархический рост сопровождается уменьшением габаритов…
Через полминуты меня ввели в огромный зал. Это был кабинет.
Денег у хозяина кабинета скопилось, со всей очевидностью, гораздо больше, чем можно потратить, находясь в здравом уме. Одних телевизоров было штук пять. Какие-то напольные вазы, марочные коньяки в бутылках-бочках, холодное оружие с инкрустацией… На стене висел ковер с видом Москвы в масштабе один к одному.
Навстречу мне, поднявшись из-за стола, шел хозяин кабинета, восточного вида господин. Надо ли говорить, что росту он был меньше всех предыдущих?
Предмет переговоров выяснился очень скоро: на дне рождения префекта, где мне предстоит выступать, будет присутствовать лично Юрий Михайлович.
Мы были в кабинете одни, но мой собеседник так и сказал: Юрий Михайлович. И даже несколько поклонился, не вставая с кресла. Кажется, это был рефлекс.
— Замечательно, — сказал я.
— У вас будет пленка, — напомнил хозяин заведения.
— Да, — подтвердил я.
Речь шла о ролике из программы «Итого», с которым, собственно, меня и приглашали выступить для увеселения почтенной публики.
— Там будет Лужков? — имея в виду пленку, спросил хозяин кабинета.
— Будет, — подтвердил я.
— Не надо, — сказал хозяин кабинета.
— Почему? — поинтересовался я.
— А не надо, — ответил хозяин кабинета.
