Александр Тузиков - Приключения в книжном магазине
— Надо смотреть в глаза реальности, строго сказал профессор. Л это значит, заниматься наукой… Например, историей. Вот вы как считаете, куда идет Россия?
— В будущее.
— Эх, вы! В истории нашей страны всегда были две тенденции западная и восточная. Вот, к примеру, эпоха Временного правительства — это проявление западной тенденции. Кстати, я написал об этом пару книжек… Так вот, либерализм и коммунизм…
— Либерализм и коммунизм — это одно и то же, — пренебрежительно перебил краснолицый. — И в том, и в другом масса недостатков…
— Что же вы предлагаете взамен?
— Ха! Сначала надо отменить их, думать потом будем.
Повисла напряженная тишина. Эпифан Эпифаныч прикидывал, как бы ответить. Можно просто ехидно усмехнуться и сказать: «Ваша затея отнюдь не новаторская». Можно усилить сарказм, сказав: «Прекрасно! Но имейте в виду — те, кто думает потом, а не заранее, пожинают горькие плоды страданий». Можно многозначительно промолчать. А можно вообще бросить убийственную фразу: «Прогнозируя последствия воплощения вашей идеи на практике, следует отметить их нереалистичность. Ведь такое тотальное разрушение, которое вы предлагаете, входит в противоречие с коллективным желанием населения сохранить стабильность». Эпифан Эпифаныч задумался, выбирая ответ, и человек с красным лицом опередил его.
— А вообще-то я думаю, — произнес он неожиданно притихшим, мечтательным тоном. — Иногда, когда я вечерами смотрю на звезды… это, конечно, нечасто бывает, вы не думайте… в общем… короче, вот бы человечество вышло в космос…
— Не бывать этому! — воскликнул кто-то.
Эпифан Эпифаныч недоуменно обернулся. Оказалось, что рядом стоит человек с длинной бородой и тюрбаном на голове. А, это ведь тот проповедник «самой лучшей в мире религии», который подходил на остановке…
— Повелитель Меркурия этого не допустит. — серьезно сказал бородач.
— Простите, с кем имеем честь беседовать? — осведомился Эпифан Эпифаныч.
— Можете звать меня Порфирием, — ответил проповедник.
— И чем же вызвано ваше столь резкое заявление?
Свиридов внимательно смотрел на Порфирия, ожидая его реакцию. Если сила подчеркнутой вежливости подействует, можно продолжать разговор. Почему бы и нет? Ведь можно будет проявить свои лекторские способности, продемонстрировать собеседникам мощь научного мышления… Однако человек с красным лицом снова взял слово.
— Слушай, ты! Чего тебе надо? — грубо спросил он.
— Погодите, коллега. — мягко прервал профессор. — Возможно, молодой человек собирается сообщить нам какую-то важную информацию. Давайте выслушаем, и уж потом решим, вступать ли в общение с ним.
Краснолицый презрительно хмыкнул, но промолчал. Лицо проповедника изменилось, выдавая волнение.
— Понимаете, мы часто недооцениваем влияние Меркурия. — торопливо заговорил Порфирий. — Мы думаем, что от нас зависит все, в то время как от нас зависит очень и очень немногое. Наша судьба, наша жизнь — все на самом деле подчиняется Повелителю Меркурия…
— Молодой человек! — строго произнес Эпифан Эпифаныч. — Жизнь людей определяется историей их страны. При чем здесь ваш Меркурий?
В ответ проповедник привел ненаучную аргументацию. Он стал ссылаться на астрологию — на эту презренную лженауку! Эпифан Эпифаныч предложил перевести дискуссию в чисто научную плоскость, выразив готовность побеседовать о Меркурии в астрономическом смысле, как о планете, и тут снова вмешался краснолицый. Между ним и проповедником разгорелся спор о ценности Меркурия, о его планетарных достоинствах. Больше всего профессора удивила осведомленность сторон, ведь они явно не обладали научной квалификацией! Краснолицый, который между делом представился Петровичем, с легкостью приводил данные о свойствах атмосферы, химическом составе и размерах Сатурна и Юпитера. Это вызвало мрачное выражение на лице проповедника — тот переживал за Меркурий, размеры которого были намного скромнее. Затем оппоненты вдруг стали выяснять, на каких планетах они бывали. Эпифану Эпифанычу это очень не понравилось. Ведь разговор только-только перешел в научную плоскость и можно обсудить еще столько интересных вещей…
— Уважаемые коллеги, мы чересчур отвлеклись! — умоляющим тоном произнес он. — Я ценю ваш юмор, но давайте продолжим наш диспут…
— Нет уж, мне уже хватит… — Петрович зевнул. — Домой пора… Ладно, всем пока.
Тяжело переваливаясь, он удалился, а Порфирий заявил, что диспута не получится. Дескать, людям нужна не наука, а та «истина» о Меркурии, которую он проповедует. В ответ Эпифан Эпифаныч предложил это проверить, обратившись к нейтральной, незаинтересованной стороне. Порфирий согласился, и они принялись искать потенциальных собеседников. Ближайшие посетители находились у самых длинных стеллажей книжного магазина, над которыми висела манящая надпись «Неведомое и непознанное». Судя по всему, они явно принадлежали к рабочему классу — их одежда состояла в основном из телогреек, шапок-ушанок и кирзовых сапог.
— Давайте обратимся к рабочим массам. — предложил профессор. — Эти люди знают правду жизни — и наверняка помогут разрешить нашу дилемму.
Проповедник важно кивнул, и они подошли к рабочим. Судя по одежде, это были строители.
— Позвольте обратиться к вам, уважаемые граждане! — сказал профессор. — Если не возражаете, я хотел бы подискутировать… э-э-э… побазарить с вами на одну важную тему.
— Ну, чего? — проворчал один строитель.
— Вот этот молодой человек скептически отзывается о науке и технике! Похоже, что он склонен отрицать пользу электричества, водопровода и канализации…
Рабочие переглянулись.
— Ну, это ты, брат, зря так! — укоризненно покачал головой один.
— Позвольте внести существенную поправку, — отчеканил Порфирий.
— Я не против элементарных жизненных удобств. Но ведь главное — духовное, а не материальное…
— Чего-о?! Да ты, я гляжу, хорош впаривать… А попробуй-ка отстоять на смене от звонка до звонка! Попробуй цемент потаскать! Что, слишком материально?
— Вот видите! — улыбнулся профессор. — Не так-то все просто!
Порфирий с раздражением смотрел на него, явно борясь с желанием изречь какое-нибудь грозное пророчество. Но это желание проиграло, и проповедник с величавым видом отошел в сторону.
— Ишь, как нос-то задрал! — ухмыльнулся строитель.
Оставшись наедине с рабочими, профессор миролюбиво посмотрел на них. Конечно, невежественные обыватели, но в принципе, это поправимо. Сколько великих ученых произошло из простого народа, взять хотя бы Ломоносова. Вот и он сам — из достаточно простой семьи…
Строители глядели выжидающе, и Эпифан Эпифаныч понял, что пора что-нибудь сказать.
— Вы читали мои книжки? — осведомился он. — Я…
— А кто вы, писатель, что ли? — проворчал один парень.
— Я — ученый, — небрежно, с сознанием собственного достоинства ответил Эпифан Эпифаныч. — Моя фамилия Свиридов.
Ответ публики оказался неожиданным. Вместо восхищенного молчания, которое Эпифан Эпифаныч привык ждать в таких случаях, последовала негативная реакция.
— Подумаешь, ученый! Мы ведь тоже не лыком шиты! — раздались нестройные выкрики. — В школе тоже небось учились!
— Я понимаю, но ведь вы не знаете многих важных вещей. Например состав атмосферы Венеры, основные гипотезы о при-чинах вымирания динозавров… Статистические данные о переселенцах Сибири вам тоже, скорее всего, неизвестны…
— Папаша, ты здесь не по адресу! — вдруг с угрозой произнес один из рабочих.
Эпифан Эпифаныч растерялся.
— Но ведь вы стоите здесь не просто так. Раз пришли в магазин, значит, решили приобщиться к знаниям…
— Да каким знаниям! Мы просто погреться зашли!
— Но разве вы… Рабочие нахмурились. Хотя они молчали, Эпифан Эпифаныч ощутил коллективное недовольство, словно угрожающее пчелиное жужжание. Что ж…
— В таком случае, я вынужден удалиться, — холодно сказал профессор и направился прочь. Однако его уход, как и уход проповедника, не остался без комментариев.
— Ишь, интеллигент выискался!.. Сидят на шее у трудового народа!
Эпифан Эпифаныч печально шагал, приближаясь к стеллажу «Психология». Да, эти граждане явно не прониклись сознанием того, с кем имели честь разговаривать… И науку они тоже, мягко говоря, недооценивают… Ну да ладно. В конце концов, не все становятся Ломоносовыми.
Подобное бывало и раньше — иногда кто-нибудь принимался критиковать те или иные идеи Эпифана Эпифаныча. Изредка это происходило даже на лекциях, когда какой-нибудь студент желал показать, что не лыком шит. Но такие протесты он легко устранял, пользуясь властью лектора. А этим товарищам двойку не поставишь и из помещения не выгонишь… Что ж, книжный магазин — общественное место, и с этим ничего не поделаешь.
![Кейт Лаумер - Гонка планет [ Авт. сборник]](/uploads/posts/books/69451/69451.jpg)