Сергей Стукало - Страна Дураков
– Ворожба, приворот и соперницу извести – на круг сразу три дела – дешевле не стоят! – обиделась Застрахуй.
– Приворот… Извести… – окончательно растерялась Алина. – А изводить зачем?
– Ну не жить же её оставлять?! – изумилась такой наивности Застрахуй. – А ну как она и сама к ведьме пойдёт? – и, с удовлетворением отметив, что её собеседница деморализована и раздавлена, вкрадчиво продолжила: – Твоему сыну сколько лет?
– Че… Четырнадцать… – побледнела Алина.
– Совпадает… – задумчиво пробормотала Застрахуй и, резким движением выпростав вперёд руку, крепко ухватила хозяйку дома за прядку аккуратно расчёсанных волос. – А голову ты чем, сучка такая, красишь?
– Н-н-ничем! – ответила хозяйка и, больно сжав пухлое запястье Застрахуя своей, с виду не очень сильной, изящной ручкой, освободила волосы. – У меня всё натуральное!!!
– Это хорошо, что натуральное! – с облегчением выдохнула совершенно не обидевшаяся Застрахуй. – Мне лишний грех на душу не нужен. Но смотри!!! Если что – у меня твоя фотография есть!!!
Она энергично потёрла ущемлённое запястье и хитро сощурилась:
– А ты с ним спала?
– С кем? – не поняла Алина.
– С писателем! – изумилась её недогадливости Затрахуй и, нахмурившись, рубанула, как отрезала. – Я тебя, подруга, уже давно предупредила – он мой! А ты, сучка подзаборная, до сих пор вокруг отираешься!!! Мельтешишь! Смотри, чтобы я тебя рядом с ним больше не видела!!! Если что – я ни перед чем не остановлюсь! Как говорится – "ничего личного"!.. И, кстати, что у нас там на обед?
– А на обед у нас – хрен через всё наглое хлебало!.. Пошла вон! – устало подытожила хозяйка квартиры. – А, если не понятно, то я сейчас любовнику позвоню.
– Какому любовнику? – насторожилась Застрахуй.
– Полковнику. ФСБшному. Из охраны Президента.
Застрахуй недоверчиво фыркнула, но углубляться и обострять не стала.
Мало ли… Такого ферзя в рукаве, как любовник из охраны Президента, у неё не было.
Спускаясь по выщербленным гранитным ступенькам, Застрахуй с неудовольствием отметила, что опрометчиво разлившийся желудочный сок уже начинает бунтовать. Выйдя из подъезда, она отпустила стальную дверь, тут же захлопнувшуюся с масляным чмоком, и нашла глазами окна только что покинутой ею квартиры. Не удержавшись, погрозила в их направлении кулаком и обозвала бывшую подругу "говнючкой".
Жареной картошки и борщеца со сметаной было жаль.
Да и до ближайшей "Чебуречной" ещё шлёпать и шлёпать.
Повеселела Застрахуй лишь после того, как представила, как очень скоро неизвестная ей "блондинка и её четырнадцатилетний сын" покроются язвами, ослепнут и испустят дух. "В страшных мучениях".
Именно так, как она заказала влетевшей в копеечку колдунье.
* * *Неделю спустя, собравшись с мыслями и внимательно изучив визитку писателя, Застрахуй отправилась к нему на работу. Сделать это было несложно: в визитке, как это и положено, было указано местонахождение этой самой работы. Войдя в бизнес-центр и подойдя к девушке на «ресепшн», она протянула ей драгоценный картонный прямоугольник и попросила «вызвать к ней этого человека».
Девушка удивлённо вскинула брови, но, подняв трубку внутреннего телефона, вызвала.
– Визитку верни! – недовольно буркнула той чуть не лишившаяся компромата Застрахуй.
Вызванный на неожиданное рандеву писатель удивился, но всё же спустился вниз, в вестибюль. Обнаружив там эту, уже начавшую его раздражать, настырную даму, он несколько растерялся, но, быстро собравшись, холодно поздоровался и поинтересовался, чем собственно обязан. От своей давней приятельницы и хозяек магазина он знал, что его назойливая поклонница более чем настойчиво распускает слухи о своих с ним близких отношениях. Мало того, умудрилась пригрозить расправой нескольким постоянным посетительницам его авторских вечеров. Надо полагать, они ей чем-то не понравились. Кроме того, настырная дама «достала» приятельницу писателя, книжный магазин и его хозяек, а также приходивших на вечера мужчин предложениями застраховаться в «АБВГД», аппелируя к тому, что раз они друзья писателя, то им надо поддержать и этот его «семейный бизнес». Последнее предложение разрушало её же собственную версию о работе режиссёром, но, похоже, фальшивой затейнице массовых мероприятий было всё равно.
И вот это "чудо природы" перед ним.
Поневоле растеряешься.
– Ты мне друг? – ошарашила его дама.
– Ну… – неопределённо отреагировал писатель.
– Так друг или нет? – поджала губы его собеседница и нахмурилась.
У писателя было плохо с фантазией. Он не предполагал, что его согласие можно использовать против него и, наверное, сдуру, кивнул.
– Тогда садись! – приказала Застрахуй.
Писатель отодвинул стоявший у круглого столика голубой икеевский стульчик и присел на его краешек.
– Вот! Смотри! – и его собеседница хлопнула о стол прозрачной пластиковой папкой. – Смотри!!!
– Что это? – не понял писатель.
– Как что? Счета!!!
– Какие счета?
– За кредит!
– Но я не брал никаких кредитов… То есть – вообще никогда не брал!!!
– Я брала! – отрезала Застрахуй. – И рассчитывала на тебя! Вот, смотри, – и она сноровисто извлекла из папки распечатанные на принтере листочки. – Это начальная сумма кредита. Двести тысяч. Здесь отмечено погашение задолженности и проценты, – ткнула она в одну из многочисленных граф. – Сорок пять тысяч я уже заплатила. Остальное – никак. Теперь твоя очередь!!!
– Почему "моя"? – опешил писатель. – Я ни о чём таком с тобой не договаривался!
– Как "не договаривался"? – опешила в свою очередь Застрахуй. Такой "подляны" от этого "лоха" она явно не ожидала. – Ты же сам сказал, что мы – друзья!!!
– Но не до такой же степени! – пожал плечами писатель. – К примеру, все знают, что я не отказался бы от спонсорской помощи на переиздание сборника рассказов… Ты готова заплатить за него шестьдесят тысяч?
– У меня денег нет! – насупилась его собеседница.
– Ещё один кредит возьми!
– С какого перепугу?
– Ну, а я "с какого перепугу" должен оплачивать твои долги?
– С такого, что мы – друзья! Если не заплатишь, все узнают, что я от тебя беременная!!!
– А это ещё с какого перепуга? Я что, с тобой спал?
– Лучше заплати. – посоветовала Застрахуй, искренне удивившись такой дремучей непонятливости. – У меня и доказательство есть! – и она показала писателю его собственную визитку. – Думаешь, если начнёшь отказываться, у тебя будет меньше проблем?
Ошарашенный писатель представил, как на одном из его авторских вечеров эта широкозадая мадам постклимактического возраста начнёт дудеть о своей беременной покинутости, размахивая листочками кредитного договора и его визиткой, и ему стало нехорошо. Сплетню тут же подхватят – народ такое любит – и, несмотря на неизбежное разоблачение шантажистки, клеймо связавшегося с дурой идиота за ним останется надолго. На какое-то мгновение у него возникла мысль дать этому Остапу Бендеру в юбке денег, с условием, что тот раз и навсегда пропадёт с горизонта. Мысль была глупой – писатель знал, что шантажисты, стоит им хоть в чём-то уступить, уже не отстанут.
"Убить её, что ли?" – устало подумал он и иронично хмыкнул, представив себя возле открытой шахты офисного лифта, суетящегося в бесплодных попытках запихнуть туда увесистое тело шантажистки.
Сюрр. Полнейший сюрр.
Бросив ещё один взгляд на подтверждающие реальность этого сюрра кредитные бумаги, писатель обнаружил и вовсе удивительное. Он увидел дату оформления кредита.
На бумагах значился январь текущего года, а с фальшивой кинооператоршей он познакомился только в апреле.
– Любезная… – сказал писатель, чувствуя, что сатанеет, и с ненавистью уставился собеседнице в переносицу. – Как вы вообще могли рассчитывать на меня? Если! В момент оформления кредита! Мы! Были! Не знакомы!!!
В прошлом писатель служил в вооружённых силах. В своё время от такого его взгляда бледнели самые отпетые нарушители воинской дисциплины, а умению молниеносно ориентироваться в самой сложной обстановке и при этом сохранять самообладание завидовали многие и многие его коллеги.
В этот раз ни взгляд, ни самообладание ему не помогли.
– Я рассчитывала на тебя, – упрямо повторила шантажистка.
– Как? – взорвался писатель. – Как можно рассчитывать на человека, которого ты до этого ни разу в жизни не видел? Мало того, даже не знал о его существовании!!!
– Я рассчитывала на тебя, – явно не поняла сказанное собеседница.
"Иди в жопу, дура!" – мысленно послал шантажистку писатель. Ему очень хотелось озвучить это свое пожелание и вслух, но он сделал глубокий вдох и сдержался. Любой всплеск эмоций – это проявление слабости, а на войне слабых бьют. В том, что против него развязана самая настоящая война, он уже не сомневался. "В каком ухе звенит?" – подумал он, и обострившееся восприятие тут же подсказало: послышавшийся в ушах свист стабилизаторов вскоре сменится разрывами тяжёлых авиабомб. Захотелось крикнуть: "Воздух!" – и рыбкой нырнуть под ближайший икеевский столик. Писатель с сомнением взглянул на хлипкую одноногую конструкцию столика, затем на шантажистку. Последняя живо напомнила ему грозный вражеский бомбардировщик, под завязку набитый тяжёлыми бетонобойными бомбами. Или это не одинокий шальной бомбовоз, а целый тщательно спланированный авианалёт?
