Роберт Ладлэм - Дорога в Омаху
— Они что, слепые, твои шпионы, Винни? Зачем ты берешь на работу таких?
— Баста! У тебя есть что-нибудь? Давай быстрее!
— У меня куча всего, Бам-Бам!
— Я же просил тебя!..
— Извини, Винченцо... Как бы то ни было, постараюсь быть кратким... Я снял номер в том роскошном отеле, о котором говорил тебе в прошлый раз...
— Только без долгих предисловий, Джо! Я ведь и так уже знаю, что вчера ты поселился на том же этаже, что и эта «ермолка».
— Я так старался. Вин!.. Ну да ладно... Скажу только, что вместе с «ермолкой» был тот здоровенный генерал — вождь краснокожих. Потом они оба пропадали где-то пару часов. Но зато появились солдаты предводителя индейцев. Поговорив с кем-то, кто был внутри, они смылись еще до того, как вернулись вождь и «ермолка». Старый еврей — это было уже поздно ночью — оставил вождя с тем, кто был в комнате, но до этого там кто-то истошно орал... В общем, стоял отменный шум... А когда «ермолка» ушел, все стихло.
— Выходит, Малыш Джо, что гнездо этих опасных заговорщиков находится рядом с твоим номером?
— Совершенно верно, Бам-Бам... Прости, Вин... Это же вполне естественно, что я называю тебя так... Ты понимаешь, это осталось от прежних времен...
— Хватит об этом. Что еще там у тебя? Хотя, я думаю, и того, что ты сказал, более чем достаточно. Кстати, выяснил, кто там был внутри? Может, шлюха какая?
— Ха-ха-ха!.. Нет, Вин, это была вовсе на шлюха. Я видел его. Право же, настоящий псих...
— О ком ты это?
— Видишь ли, я, как и всегда, держал дверь чуть приоткрытой — на дюйм, не больше... ну, может быть, на полтора, или на два...
— Джо!
— О'кей! О'кей!.. Смотрю, выходит какой-то тип и направляется к лифту, понял?
— Из этого ты, что ли, заключил, что он не в себе?
— Нет, Вин... Но его штаны...
— Что с ними?
— Он их обмочил! Огромные пятна до колен, с обеих сторон! Он выходит на люди в обмоченных брюках! И если после этого ты считаешь, что он вполне нормален, кто же тогда псих?
— Конечно, то, что он тронутый, не вызывает никаких сомнений, — вынес вердикт проницательный директор Центрального разведывательного управления. — В нашей епархии мы называем это «потерей ориентира» или, в зависимости от поставленной задачи, чем-нибудь вроде «сдвига по фазе». — Телефон на столе Манджекавалло загудел: звонила его секретарша. — Пора кончать. Малыш. Попытайся выяснить, кто этот псих в обмоченных брюках, ладно?
— Я и так знаю это! Я пошел к администратору под видом друга священника, который будто бы разыскивает того типа в связи с какой-то личной трагедией, и описал его... Хотя о штанах не распространялся... Я подумал, что как духовное лицо должен был бы раздобыть священнический воротничок... Тебе ясно, о чем я говорю... Но потом решил, что это займет много времени...
— Джо! — взревел Манджекавалло. — Короче! Кто же он?
— Дивероу... Лучше будет, если я назову его имя по буквам... Это дошлый адвокатишка из конторы той старой «ермолки».
— Предатель, государственный преступник — вот он кто! — изрек директор Центрального разведывательного управления, записывая продиктованное ему Саваном имя. На столе снова зазвонил телефон: участники предстоящего заседания проявляли нетерпение. — Оставайся, где находишься, и не спускай с них глаз, Малыш Джо. Буду ждать твоих сообщений.
Манджекавалло задвинул ящик с потайным телефоном и дважды нажал на кнопку интеркома, с тем чтобы секретарша впустила посетителей. Потом взял карандаш и под именем Дивероу вывел печатными буквами еще одно слово: «Бруклин»! Итак, с информацией все в порядке. Ибо пришло оно, наконец, — время настоящих профессионалов!
* * *Полковник Бредли Хут Гибсон, пилот все еще находившегося в воздухе самолета «ЕС-135», прозванного «Зеркалом» и принадлежавшего командованию стратегической авиации, в чьи функции входило осуществление операции глобального характера, вопил в микрофон своего радио:
— Идиоты, вы что, отправились завтракать на самый дальний от Юпитера квазар? Мы болтаемся тут пятьдесят два часа, три раза заправлялись и выражались на шести языках, двух из которых нет даже в ублюдских компьютерах! Что, черт побери, происходит?
— Не кричите так громко, полковник: мы прекрасно вас слышим, — последовал ответ из диспетчерского пункта Оффат в радиодиапазоне УТЧ, или ультратропопаузной[80]частоты, остававшейся, как правило, свободной над всей территорией Тихого океана, если не считать того времени, когда, к сожалению, из Монголии принимались телевизионные программы мультфильмов. — Мы вполне оперативно реагируем на все поступающие к нам претензии. Вы просто счастливчики: готов спорить на деньги, что вас не собьют ракетой!
— Раз уж вы так хвалитесь своей оперативностью, то извольте немедленно отреагировать на нашу жалобу, а не то я пошлю вас всех к черту и приму свои меры. Я по горло сыт всем этим и отправляюсь к жене и детям!
— Потише, полковник: в воздухе еще пять машин, и все примерно в таком же бедственном положении. Подумайте о них!
— Уже подумал. И пришел к выводу, что мы встретимся по пути в Австралию, где продадим все эти электронные трубки с аукциона по баснословным ценам и, выручив достаточную сумму денег, обоснуем там новое государство!.. А теперь давайте-ка к телефону этого клоуна-командира!
— Я слушаю, полковник Гибсон, — прозвучал явно другой голос. — Я подключен ко всем машинам, находящимся в воздухе.
— Подслушиваете, генерал? Разве это не противозаконно?
— Только не в данном случае, летун... Давай, Хут, выкладывай все! Как, думаешь ты, я себя чувствую?
— Думаю, что неплохо. Во всяком случае, под вами — мягкий стул, и к тому же в помещении, стоящем на твердой почве.
— Ты, наверное, полагаешь, что этот приказ исходит лично от меня, ведь так? Позволь же поделиться с тобой небольшим секретом, касающимся национальной безопасности: мне не разрешено приказывать, ну а пресловутое распоряжение было передано мне в зашифрованном виде. Код — «Красный плюс».
— И все же мне хотелось бы знать, что, черт возьми, происходит?
— Ты бы не поверил мне, если бы я сказал. Однако я не могу этого сделать, поскольку ни слова не понял из того, что наговорили эти двое в пальто военного образца... Ну, кое-что из специальной лексики я уловил, что же касается всего остального, то тут я пас.
— А что это за пальто военного образца?
— И снова ты мне не поверишь! Жарища невыносимая, а эти так и не сняли своих пальто и даже шляп. И, кроме того, они не знают, что дамам следует отворять дверь.
— Оуэн... простите, генерал Ричардс, — произнес пилот с нескрываемой нежностью, — вы давно не проверяли свое здоровье?
Отвечая пилоту, находившемуся в восьмистах милях к западу от него и на высоте сорок тысяч футов, глава стратегического воздушного командования тяжело вздохнул:
— Каждый раз, когда начинает трезвонить красный телефон, мне хочется погрузиться в небытие. — И тут же загудел пресловутый аппарат и зажглась красная лампочка: — Черт возьми, вот оно!.. Не бросай трубку, Хут, оставайся на линии!
— Помните, я еще не выкинул из головы австралийский проект, Оуэн!
— Заткнись! — бросил командующий стратегическими воздушными силами, протягивая руку к красному телефону, и, пытаясь скрыть волнение, доложил:
— Штаб-квартира Рек-Уинга[81], генерал Ричардс!
— Пусть садятся, Скотти! — крикнул в трубку министр обороны голосом, в котором слышались и жалобный вой, и дыхание астматика. — Пусть все садятся!
— Прошу прощения, господин министр?
— Я же сказал, солдат, пусть все возвращаются на базу. Делаем небольшую передышку. Но будьте готовы по моему звонку поднять в воздух всю эскадрилью!
— Эскадрилью, сэр?
— Вы меня слышали, как вас там?
— Нет, господин министр. — Ричардс внезапно ощутил, как его охватывает чувство покоя. — Зато вы должны выслушать меня, сэр! Только что вы отдали свое последнее распоряжение некоему Как Вас Там.
— Что вы мелете, мистер?
— Вы меня слышали, сэр. Мое звание — «генерал» в противоположность гражданскому «мистер», хотя вы, судя по всему, не разбираетесь в подобных различиях.
— Вы проявляете неуважение к высшему званию?!
— Лишь настолько, насколько позволяет это мой словарный запас, мистер... Не пойму, почему должны мы якшаться с вами, вашингтонскими крысами из сточных канав. Мне сказали, что это решается где-то и кем-то, не встречавшимся сроду с таким типом. Я лично не стал бы вводить вас в круг своих друзей, потому что тогда с этикетом было бы покончено и никому и в голову не пришло бы, например, что даме положено открывать дверь, хотя, как мне кажется, правило это вовсе не столь уж плохое.
— Ты что, солдатик, заболел?
— Да. Меня тошнит от такого сопливого, ноющего крысенка с кашне, повязанным на башке, да и вообще ото всех вас, кретинов-политиков, полагающих, будто лучше, чем я, разбираетесь в моем деле, хотя я и проходил в этом мундире ни мало ни много тридцать лет. И можете не сомневаться, Скотти, что я и так прикажу им всем идти на посадку независимо от вашего звонка.
![Роберт Хайнлайн - Дорога славы [Дорога доблести]](/uploads/posts/books/57358/57358.jpg)
