Наринэ Абгарян - Манюня пишет фантастичЫскЫй роман
Вообще, когда разговор касался денег, папа мигом выходил из себя и начинал бегать по квартире, в порыве страсти хватаясь за голову и возводя к потолку руки. Оно и понятно — прокормить на советскую зарплату многодетную семью было крайне проблематично, даже если оба родителя трудились не покладая рук. Поэтому всякие новые непредвиденные расходы сильно напрягали нашего многострадального отца.
Вот и сегодня все пошло по обычному сценарию — услышав о новых тратах, он тут же ринулся колобродить, возмущенно нарезая круги по квартире. А мама ходила следом и вносила рацпредложения. С каждым новым маминым рацпредложением папа все больше и больше входил в раж.
— Жена, денег нет! Де-нег! — вопил он, мельтеша то в кабинете, то в коридоре, а то и вообще неожиданным образом выныривая из детской. — На что мы жить будем? Детей как прокормить?
— Возьмем в долг, — не сдавалась мама.
— У кого мы еще в долг не брали? — Папа порылся в шкафу, достал телефонную книгу и повертел ею перед маминым носом. — Укажи пальцем, у кого мы не взяли денег, и я позвоню ему! Нам еще восемьсот рублей людям возвращать. Восемьсот!
Тут папа издал вопль раненного в пятку Ахилла и побежал дальше, по ходу сумбурно стучась головой о дверные косяки и другие выступающие части квартиры.
— А нечего было ездить на футбольный матч! — выстрелила своим коронным аргументом мама. — Виданное ли это дело, сначала покупать машину, а потом еще и выкупать ее! Только-только из одних долгов вылезли, и вот на тебе, сразу в другие влезли!
Каждый раз, когда мама упоминала о неприятной истории с угоном нашей «копейки», папа мигом выходил из себя. Оно и понятно, какому мужчине приятно осознавать, что он допустил ошибку?
Поэтому и сегодня папа не стал изменять своим привычкам и моментально задымился ушами:
— Вот она! Женская логика! Просто железобетонная логика! Мало у нас долгов, так давай еще наберем! Можно подумать, не нам эти долги возвращать, а кому-то другому!
— Зато квартиру отремонтируем, — вздохнула мама, — и лет пять не надо будет думать о ремонте.
— Да разве это дети? — Папа гневно ткнул пальцем в нашу сторону. — Да разве они дадут ремонту продержаться пять лет? Через месяц квартира опять будет в руинах! С такими детьми только в пещере надо жить! Это же не дети, а азраилы какие-то!!!
Мы скромно потупились. Что ни говори, а папа был прав, мы не дети, а азраилы. Вон, позавчера оторвали дверцу шкафа в детской. Не просто сняли с петель, а оторвали с мясом. А все почему? А все потому, что по очереди висели на этой дверце и раскачивались туда-сюда. Ну и раскачались до того, что она с хрустом оторвалась и повалилась с Каринкой на пол. Что потом было — страшно рассказывать. Прилетела мама и со всех три шкуры спустила.
А на той неделе что мы учинили? Пока мама ходила за продуктами в магазин, мы включили пылесос, сняли насадку и засосали в трубу половину нашего гардероба. Вы спросите, как в небольшой пылесос удалось засосать столько одежды? А я вам объясню как. Мы сначала засасывали несколько одежек, потом разбирали пылесос, доставали изрядно испачканные юбочки и футболки и брались за новую партию чистой одежды. Если пылесосу не хватало мощности засосать тот или иной предмет гардероба, мы помогали ему спицей. Так что к приходу мамы вся наша летняя одежда требовала безотлагательной стирки, а мы были перемазаны грязью с ног до головы. Хорошо, что пылесос не сломался, а то нас бы выгнали из дома. А так все пошло по классической схеме: сначала нам отвесили фирменные подзатыльники, потом отправили мыться, а потом заперли в детской подумать о жизни.
За те двадцать минут, которые нам отвели на подумать о жизни, мы успели подраться двадцать раз, и, когда мама влетела в детскую, чтобы растащить нас по отдельным комнатам, я кругом была в фингалах, а Каринка могла похвастаться большой царапиной поперек спины.
Я уж промолчу о том, как сестра взорвала наш приемник «Электронику». Как-нибудь потом, когда вы достаточно покушаете летних фруктов и овощей и не будете так катастрофически ослаблены авитаминозом, я, так и быть, расскажу эту историю. Но сейчас не буду, потому что я не бессердечный человек и беспокоюсь о вашем здоровье.
В общем, папа был прав — с такими детьми, как мы, жить можно только в пещере. Тем более, что пещер в нашем горном районе видимо-невидимо. Порушили дети одну пещеру — собирай свои вещи и переезжай в соседнюю.
Спор родителей прервал приход Ба и Манюни. Папа тут же с радостью убежал к соседу дяде Араму — играть в нарды, а мама принялась жаловаться Ба на свою горькую судьбу. Мол, и живет она в провинциальной дыре, и муж у нее чурбан, и дети малолетние варвары.
— А выйди я замуж не за Юру, а за Вадика, жила бы сейчас в Ереване и была бы женой музыканта!
— Ты про Вадика, который играл на медных тарелках? — сделала боевую стойку Ба.
— Ага, — шмыгнула носом мама.
— Ну да, что ни говори, завидную партию ты упустила. Вадик бы тебе серенады наигрывал на своих тарелках, и дети от него пошли бы чистой воды амебы, потому как контуженные с самого зачатия!
И мама сначала долго смеялась, аж до слез, а потом обняла нас и сказала, что ни за что на свете не вышла бы замуж за другого человека. Потому что у нее самые хорошие на свете девочки. А еще она сказала, чтобы мы не расстраивались — это просто у нее не выдержали нервы, такое случается с взрослыми людьми. А мы, в свою очередь, заверили маму, что совсем не расстраиваемся, и если у нее такие плохие нервы, то пусть она сходит и купит хорошие, чай в любой аптеке этими нервами завалены прилавки.
— А то тратишься на этот противный гематоген, сколько можно!
Потом мы все дружно пили чай, а Ба составляла список, кому чего надо привезти из Новороссийска. Список получился внушительным:
Сонечке: бочонок меда и много-много конфет.
Гаянэ:
Гаянэ: Ба, купи мне красивую куклу, которая говорит «мама» и кушает кашу.
Ба: Деточка, где я тебе такую куклу возьму?
Гаянэ: Ладно, — тяжкий вздох, — тогда надувной мячик.
Ба: Вот это другой разговор!
Маня: Ба, и лопаточку ей привези.
Каринке:
Каринка: Мне бы такой нож, где много разных штучек, штопор там, ножницы…
Ба: Сразу нет! Каринка: Тогда медаль!
Немая сцена.
Каринка: Ладно, костюм индейца.
Ба: Привезу краски. И нечего кривить рот! Кто в художественной школе учится? То-то!
Маня: Ба, и карандаши ей не забудь!
Наринэ:
Ба: Ну что, тебе как всегда? Мир во всем мире привезти?
Общий хохот.
Наринэ: Ба, привези мне длинное платье. И туфли на каблуках!
Ба: Так и запишем, сарафан и сандалики.
Маня: И мне, и мне! Чтобы мы в одинаковой обуви ходили. И в одинаковых сарафанах. Только не забудь мои сандалики взять на три размера меньше!
— На три размера меньше — это да, — вздохнула Ба. — Надя, дай мне листочек и карандаш, чтобы ласты этого чудо-ребенка обмерить.
— Баааа, — заныла я, — а чего это ласты! Вы меня постоянно обзываете! То ласты, то шнобель, то каланча! То чудо-ребенок, — подумав, до кучи добавила я.
Ба постелила на полу лист бумаги.
— Правую ногу ставь! Говорю правую, — инструктировала она, — правая нога обычно больше левой.
Я нехотя поставила ногу на бумагу, и Ба принялась обводить мою ступню карандашом.
— Деточка, — прокряхтела она, — если в одиннадцать лет у ребенка тридцать восьмой размер ноги, это как называется? Могу лыжами называть, если ласты не устраивают.
— Баааа!
— Нариночка, деточка, ты не переживай. Вот по молодости у меня нога тоже была тридцать восьмого размера. А теперь какого?
— Какого? — с надеждой спросила я.
— Сорокового!
— Аааааа, — забилась я в истерике и убежала в свою комнату — оплакивать свои ласты.
— Надя, я, кажется, не совсем удачный пример привела, да? — долетел до меня голос Ба.
— Ну как сказать, тетя Роза, — заюлила мама, — в общем-то, да, конечно, не совсем удачный. Но в целом поучительный.
В чем поучительность примера Ба, я не очень поняла, но плакать не стала, я ж не глупая оплакивать свои ноги, да и расстроиться мне не дали — тут же прибежали Манька с Каринкой и стали утешать меня, как умели — Манька гладила меня по голове, а Каринка называла дурой. А следом пришла Ба и сказала, что с такими ногами, как у меня, можно легко стать чемпионкой мира по плаванию.
— Это же не ноги, а прям лопасти какие-то!
— Да ладно, Ба, — надулась от гордости я.
А потом притопала Сонечка.
— Хоцес, я тебе дам мой бозизак? — ткнулась она носиком мне в щечку.
Я обняла сестру и крепко-накрепко прижала к груди. Если даже маленькая Сонечка готова ради меня отказаться от своей знаменитой пряди волос, то что такое тридцать восьмой размер ноги в одиннадцать лет? Практически счастье, вот что это такое!
