Джозеф Хеллер - Поправка-22
— Послушай-ка, Аафрей, — сказал он. — А ты вообще-то с ними когда-нибудь спал?
— Будь спокоен, — снова самодовольно хмыкнув, уверил его Аафрей. — Спал, и не меньше твоего. Да только я никогда не трогаю достойных девушек. У меня нюх на достойных девушек, и я никогда их не трогаю, понял? А она вполне приличная девчушка. У нее обеспеченные родители, ты же знаешь. И я, между прочим, добился, чтоб она выбросила свое кольцо — прямо из окна машины, когда мы ехали к ней домой.
— Что-что? — возопил Обжора Джо, подпрыгнув высоко в воздух от непереносимой муки. — Повтори, что ты сделал, мразь! — Едва не плача, он принялся лупить Аафрея по груди и плечам обоими кулаками. — Да я тебя сейчас убью, греховодная сволочь! Он извращенец, вот он, оказывается, кто! Извращенец, да и все тут. Разве нет?
— Злостный извращенец, — подтвердил Йоссариан.
— О чем вы, парни, толкуете? — с искренним удивлением спросил Аафрей, неловко полуприкрывая лицо пухлыми плечами. — Да уймись же ты, Джо! — кротко взмолился он. — Перестань, пожалуйста, меня колотить!
Но Обжора Джо махал кулаками, пока Йоссариан не утащил его из комнаты. Кое-как успокоив Джо, он устало ушел к себе, разделся и уснул. А спустя мгновение настало утро, и кто-то принялся трясти его за плечо.
— Зачем ты меня будишь? — злобно захныкал он.
Это была Микаэла, худенькая горничная с жизнерадостным нравом и невзрачным лицом, которая разбудила его, потому что к нему пришли. Лючана! — с радостной недоверчивостью подумал он. А когда за Микаэлой закрылась дверь, Лючана осталась с ним наедине — миловидная, крепкая, статная и вся вибрирующая от неистощимо пылкой энергии, хотя, как только Микаэла ушла, она сразу же замерла и нахмурилась, устремив на него сердитый взгляд. Этакая юная великанша в изящном зеленом платье, из-под которого виднелись могучие, словно колонны, но стройные ноги в белых летних сапожках на каблуках-рюмочках, великанша с огромной плоской сумкой из белой кожи в сильных руках — сумкой-то она и треснула его по роже, когда он выскочил из постели, чтобы ее облапить. Ошеломленно отшатнувшись, так что второй раз она его не достала, он в изумлении прижал ладонь к пылающей щеке.
— Свинья! — презрительно прошипела Лючана, и ее ноздри гневно затрепетали от свирепого негодования.
Гортанно, с обидным пренебрежением обругав его, она распахнула все три высоких окна, и душную комнату мигом освежил искристо солнечный, как бодрящий душ, вешний воздух. Она положила свою сумку на стул и принялась наводить порядок — собрала его разбросанную повсюду одежду, покидала нижнее белье, носки и носовые платки в один из пустых ящиков комода, а рубашки и брюки аккуратно повесила в платяной шкаф.
Йоссариан выскочил за дверь и ринулся в ванную. Он вымыл руки и почистил зубы, сполоснул физиономию и наскоро причесался. А прибежав обратно, увидел аккуратно убранную комнату и почти раздевшуюся Лючану. Она уже не хмурилась. Ее серьги лежали на комоде, а сама она, босая и в короткой розовой комбинации из искусственного шелка, подходила к кровати. На мгновение остановившись, Лючана хозяйственно огляделась, как бы проверяя, все ли убрано, потом откинула одеяло, юркнула в постель и уютно улеглась, похожая на дожидающуюся ласки кошку. С хрипловатым, словно мурлыканье, смешком она подозвала к себе Йоссариана молчаливым кивком головы.
— Ну вот, — нетерпеливо раскрывая ему объятия, прошептала она, — теперь ты можешь лечь со мной в постель.
Она быстренько наврала ему про одну-единственную ночь с женихом, которого вскоре убили, потому что он служил в итальянской армии, и эта ложь, как сразу же понял по ее неопытности Йоссариан, оказалась правдой…
Он закурил сам и прикурил вторую сигарету для нее. Она с восхищением разглядывала его ровный загар. А свою короткую комбинацию с узкими бретельками снимать отказалась. Комбинация скрывала шрам у нее на спине, который она не пожелала ему показать, хотя и призналась, что не снимает комбинацию именно из-за него. А когда Йоссариан осторожно ощупывал его сквозь комбинацию кончиком пальца — неровно зарубцевавшийся, протянувшийся от лопатки до поясницы, — все ее тело напряглось, как стальная струна. Йоссариан с ужасом представил себе мучительные ночи, проведенные ею под наркозом или в бессонных страданиях, на больничной койке, припомнил неистребимый, всепроникающий запах эфира, гниющей плоти, экскрементов и хлорки, шорох резиновых подошв и белые халаты медсестер, гулкие ночные коридоры с тускло тлеющими до рассвета жутковатыми светильниками — и содрогнулся. Ее ранило во время воздушного налета.
— Где? — спросил он по-итальянски и тревожно затаил дыхание, боясь услышать ответ.
— Napoli.[8]
— Немцы?
— Americani.[9]
У него екнуло сердце, и он почувствовал, что любит ее. И, не раздумывая, сделал ей предложение.
— Tu sei pazzo,[10] — мило рассмеявшись, проговорила она.
— Почему сумасшедший? — удивился он.
— Perché non posso sposare.[11]
— Почему на тебе нельзя жениться?
— Потому что я не девственница, — сказала она.
— А кого это интересует?
— Да кто на мне женится? Кому нужна невеста, если она не девственница?
— Мне нужна. Я на тебе женюсь.
— Ma non posso sposarti.[12]
— Почему ты не можешь выйти замуж?
— Perché sei pazzo.[13]
— Почему я сумасшедший?
— Perché vuoi sposarmi.[14]
Йоссариан недоуменно нахмурился и с добродушной насмешкой спросил:
— Так ты, значит, не хочешь выйти за меня замуж, потому что я сумасшедший, а сумасшедший я потому, что хочу на тебе жениться, да?
— Si.
— Tu sei pazza![15] — громко сказал он.
— Perché?[16] — возмущенно вскрикнула она и резко села, так, что ее упругие круглые груди затрепетали под тонкой комбинацией, словно в припадке гневного возмущения. — Почему это я сумасшедшая?
— Потому что не хочешь выйти за меня замуж.
— Stupido![17] — заорала она и размашисто шлепнула его тыльной стороной ладони по груди. — Non posso sposarti! Non capisci? Non posso sposarti![18]
— Конечно, понимаю. A почему ты не можешь выйти за меня замуж?
— Perché sei pazzo!
— Да почему сумасшедший?
— Perché vuoi sposarmi.
Стало быть, потому что хочу на тебе жениться. Carina, ti amo,[19] — сказал он и нежно потянул ее вниз. — Ti amo molto.[20]
— Tu sei pazzo, — полыценно пробормотала она.
— Perche?
— Так ты же сказал, что любишь меня. А разве можно полюбить не девственницу?
— Можно. Если нельзя на ней жениться.
Лючана оскорбленно привскочила, готовая задать ему трепку.
— Почему это на мне нельзя жениться? — угрожающе воскликнула она. — Только потому, что я не девственница?
— Да нет, вовсе не поэтому, милая, успокойся. Но разве можно жениться на сумасшедшей?
Она было опять возмутилась, но потом поняла и, опустив голову на подушку, жизнерадостно расхохоталась. А потом окинула его одобрительным взглядом, и ее смуглые щеки расцветились жарким румянцем, а глаза чувственно затуманились. Йоссариан торопливо загасил обе их сигареты, и они молча прильнули друг к другу в упоительном поцелуе — как раз когда Обжора Джо, бесцельно слонявшийся по квартире, не постучав, отворил дверь, чтобы предложить Йоссариану отправиться с ним на поиски девочек. Увидев их, он остолбенел, но тут же опомнился и стремительно выскочил за дверь. Йоссариан еще стремительней выскочил из кровати и стал орать Лючане, чтоб она немедленно одевалась. Лючана огорошенно молчала и не двигалась. Тогда он рывком выволок ее за руку из-под одеяла и толкнул к стулу, на который она повесила свою одежду, а сам метнулся к двери и попытался захлопнуть ее перед носом у Обжоры Джо, уже подбегавшего к ней по коридору с фотоаппаратом в руках. Но тот успел выставить вперед ступню, и дверь не захлопнулась.
— Пустите меня! — судорожно извиваясь и корчась, возопил он. — Пустите меня! — Его надрывные вопли огласились нотками истошной мольбы. Потом он умолк и замер, глядя в щель на Йоссариана с обольстительной, как ему казалось, улыбкой. — Моя не Обжора Джо, — пылко объявил он. — Моя великий фотограф из шикарный американский журнал. «Лайф» знаешь? Шикарный большой снимок на шикарная большая обложка! Пусти, Йоссариан, и я сделаю из тебя шикарная большая кинозвезда. Голливуд знаешь? Много-много чав-чав! Много-много чпок-чпок!
Тут Обжора Джо на мгновение отступил, чтобы сфотографировать одевающуюся Лючану, и Йоссариан захлопнул дверь. Обжора Джо с маниакальным неистовством набросился на прочную деревянную преграду, потом ненадолго притих для мобилизации всех своих сил, а потом с новым неистовством ринулся вперед. В перерывах между атаками Йоссариан исхитрился натянуть на себя одежду. Лючана тоже надела свое зелёное платье, и при мысли о том, что она исчезает под платьем навеки, Йоссариана охватило жалобное отчаяние. Он поманил ее к себе и страстно обнял. В ответ она всем телом прильнула к нему и замерла. Йоссариан принялся романтически целовать ее закрытые глаза, и она уже чувственно замурлыкала, когда Обжора Джо, собрав последние силы, снова обрушил свое тщедушное тело на дверь и едва не сбил их с ног. Йоссариан оттолкнул Лючану и бешено заорал:
