Елена Помазуева - Сказка о зеленоглазой колдунье и семи богатырях (СИ)
— Горыныч, — робко позвала свата, — А может я лучше Ярила или Игоря сначала поцелую. Их хотя бы знаю, а этого лешего первый раз вижу.
— Нет, Веселина. Тут честные торговые отношения. Цена заплачена, выпита, так что будь добра расплачивайся, — Решительно возразил Горыныч и последним усилием толкнул ко мне жениха.
Леший робко улыбался и смотрел на меня снизу вверх, ожидая своей участи.
— Неужто так жениться охота? — спросила его.
Жених робко кивнул, все так же не произнеся ни слова.
— Ладно, — решилась, закрыла глаза и ткнулась в лешего.
Ощущение было такое, как будто с корой дерева поцеловалась. Открыла глаза и замерла, внимательно глядя на потенциального жениха. Леший отошел на пару шагов, Горыныч с нескрываемым любопытством переводил взгляд с одного на другого.
И вот началось странное. То что появился знакомый гадостный вкус во рту меня обрадовало, но то, что стало происходить с лешим, заставило открыть рот от изумления.
Леший сначала скривился от такого же вкуса во рту, потом из глаз потекли слезы, он своей крючковатой ручкой стал растирать влагу по щекам. В тех местах, где слезы касались кожи, стала слетать коричневая корка, потом дальше больше. Леший стал с удивлением смотреть, как с него сползала застаревшая, загрубевшая, как кора дерева кожа, а на ее месте оставалась обычная розовая и молодая.
Вскоре волосы стали менять свой цвет, из всклочено седых стали черными и волнистыми. Глаза приобрели насыщенный карий цвет, осанка расправилась и леший явно вырос в росте. Теперь передо мной стоял мужчина средних лет, приятной наружности с удивленной и обаятельной улыбкой во все тридцать два зуба.
— Веселина! Ты что наделала? — закричал на меня Горыныч и стал с себя быстро снимать рубаху, чтобы прикрыть обнаженного мужчину передо мной.
— Я ничего не делала, — ошарашено сказала ему.
— Ты же нас лучшего лешего лишила! Кто теперь в лесу хозяйничать будет! — Горыныч был сердит. — Я тебя просил его проучить, а не возвращать ему молодость.
Ворчал Горыныч долго, вертел бывшего лешего перед собой и осматривал со всех сторон.
— Ну, все! — вынес вердикт, — Так тебе, Руся, и придется снова молодым ходить.
— Спасибо, Веселинушка, — низко поклонился мне безштанный бывший леший. — Исполнила ты мою самую заветную мечту.
— Тааак, — протянул Горыныч, — Ты значит еще желания исполнять можешь? — повернулся ко мне Горыныч. А почему тогда я ничего не получил в виде компенсации за твой поцелуй? — возмутился Змей.
— Не знаю, может, позже что-то будет? — робко предположила.
— Позже? Подождем, — кивнул Горыныч. — Так, Руся, ну-ка марш отседова! Нечего перед незамужней девицей без штанов разгуливать! — скомандовал Горыныч.
Довольный молодой леший еще раз низко мне поклонился и бегом отправился в свои владения, улюлюкая и подпрыгивая.
— Все, Веселина, ты попала, — задумчиво произнес Горыныч.
— В каком смысле? — удивилась на его слова, только, что вздохнув с облегчением на то, что так удачно избавилась от еще одного потенциального жениха.
— Руся, теперь расскажет о твоей способности омолаживать и исполнять заветные желания. Представляешь, как быстро работает лесная почта? Теперь жди, к тебе целоваться полезет вся наличная честь и нечисть, — обрадовал меня Горыныч такой новостью.
— Ой, мамочки! — прошептала в ужасе и прикрыла рот ладошкой.
— А теперь, бежим! — полушепотом сказал Горыныч, прислушиваясь к чему-то.
— Стань птицей! — сказала я, ухватившись за амулет на груди.
Крылья подняли в небо.
— Вот глупая птица! — выдохнул рядом со мной пламя Горыныч. — Зачем обратилась? Я на что?
Повернула на него голову и заухала возмущенно.
— Берегись! — дыхнул еще раз Горыныч.
Повернула голову обратно и точно носом вписалась в макушку высокой ели, и полетела кубарем вниз. Колючие лапы затормозили падение, однако, посадка была жесткой. Горыныч остался в небесах, потому что сесть ему ящером было негде, а повторять мой кульбит в человеческом виде среди колючих лап не торопился.
— Стань человеком, — прогукала себе.
Огляделась, вокруг трава примята, земля вскопана, как бы ноги не переломать. Что ж тут такое было, если здесь не ступала нога ни одного человека? Присмотрелась внимательно к следам. Нет, здесь не люди ходили. Вот копыта, но не коровы и козы. А вот отпечаток куриных и утиных ног, только размеров больших. Нечисть! Здесь была нечисть и много!
Разлом, здесь недавно был разлом и нечисть отсюда пошла в наступление!.
— Горыныч! — закричала Змею как можно громче и задрав голову к небу.
— Что там у тебя? — раздалось сверху и мелькнуло чешуйчатое брюхо над головой.
— Разлом, здесь был разлом. Нечисть выходила! — кричала ему.
Наверху полыхнуло, Горыныч понял, что я имела ввиду. Теперь нужно присмотреться в какую сторону направилась армия Чернобога.
Все следы вели в одну сторону, направилась туда же. Лес был густым, почти не проходимым, но нечисть основательно все подмяла, продираясь точно зная направление.
— Горыныч! Ты меня видишь? — закричала вверх.
— Вижу! — отозвался Горыныч.
— Куда они направились? — предполагая, что Горынычу сверху видна та сторона, в которую я направлялась по следам.
— О, Светлобог! — проревел Горыныч, чем заставил меня подпрыгнуть от ожидания худшего.
— Ну?! — закричала ему.
— Чернобог грань открыл, нечисть в сказку ушла! — Горыныч стал удаляться.
Мне ничего не оставалось, кроме как продолжить свой путь пешком. Горыныч улетел, да при всем желании он бы не смог здесь сделать посадку, чтобы забрать меня.
Ушли через грань в сказку — это новость ужаснула. Сказочные жители, хотя и знали о войне с Чернобогом, все же не были готовы к ней. Все предполагали, что Чернобог только в миру будет воевать.
Что же за штука такая, которую Светлобог не отдает брату и которая дает власть над миром? Что задумал Чернобог? Зачем ему власть такая? Голова кипела от таких мыслей, ноги сами собой старались идти быстрее.
Спотыкалась на неровной земле, падала, поднималась, снова почти бежала. Потом вспомнила — у меня же браслет есть, который мне дал Светлобог. Он тогда сказал, что даже источника огня мне не нужно, чтобы перейти грань.
Остановилась, стараясь восстановить дыхание. Нажала на браслет, пламя закипело сильнее внутри, вспыхнуло, вырвалось на свободу и охватило меня. Привычно закрыла глаза, зная, что при переходе белый свет всегда ослепляет.
Открыв глаза, увидела, что стою в горнице Светлобога. Его самого не было. где же его теперь в Чертогах искать. Кричать не решилась, вспомнив, как в прошлый раз хрустальная стена рассыпалась. Вышла и пошла по длинному коридору, невольно любуясь красотой стен, отстукивая каблучками каждый свой шаг.
Знакомая терраса показалась почти сразу. Светлобог был занят высадкой растений в кадки. Красивый светловолосый мужчина с любовью разговаривал с каждым саженцем, убеждая его, что здесь, на новом месте, ему будет удобно и спокойно, что он, Светлобог, будет его холить и лелеять и никаким больше ведьмам, пусть даже и природным, спалить их не даст.
На этих словах щеки вспыхнули и было горячее желание сбежать отсюда как можно дальше.
— Веселина! — обернувшись позвал меня Светлобог, — ты же больше не будешь обижать растения, — его теплая улыбка смягчила слова, от которых хотелось провалиться сквозь хрустальный пол.
— Не буду! — от всего сердца пообещала ему.
— Вот и хорошо, — кивнул Светлобог и, повернув ладонь вниз, собрал капли воды на полу, затем направил их через перила террасы в море-океан. — Что случилось? Ты же не просто так перешла грань, чтобы пообещать мне о растениях?
— Армия Чернобога вышла из разлома и перешла грань в сказку! — почти выкрикнула ему.
— Вот как, — задумчиво протянул Светлобог. — Решился братец.
— Что ж ты стоишь-то? — возмутилась на его спокойствие.
— А что ты мне предлагаешь? — улыбнулся Светлобог моей горячности.
— Сказку спасать надо. Нечисть сейчас в сказке! Никто не знает о нападении! — мысли скакали, стараясь придумать хоть какое-то решение.
— Надо, надо спасать сказку, — Согласился Светлобог. — Но наскоком тут дело не решишь. Почти все дружинники в миру. Надо их отзывать. А Чернобогом займусь теперь лично, — в последних словах столько металла прозвучало, что хрустальный звон, осыпаемых стен вокруг оглушил.
Кадки с только что посаженными цветами покатились в море-океан. Я проводила их жалобным взглядом. Хоть не моя вина была в их гибели, а жаль их было.
Мелькнул хвост рыбы-кит за перилами террасы и несколько кадок, из которых лилась грязная вода, шлепнулись обратно на хрустальный пол и так засыпанный осколками от стен, окатив нас фонтаном грязной воды.
