Роальд Даль - Мой дядюшка Освальд
— Хорошо.
— Тебе непременно понравится Рудольф Валентино.
— Сомневаюсь, — покачала головой она. — По-моему, я наигралась.
— Не может быть! — вскричал я. — Ты скорее умрешь!
— Секс — это еще не все.
— Господи, Ясмин, ты говоришь, как Бернард Шоу!
— Я, наверное, уйду в монастырь.
— Но сначала ты поедешь в Америку?
— Я же тебе сказала, что поеду, — раздраженно бросила она.
Уорсли вынул трубку изо рта и обратился ко мне:
— Мы уже собрали замечательную коллекцию, Корнелиус, поистине замечательную. Когда начнем продавать?
— Не будем торопиться, — возразил я. — Мне кажется, сначала нужно дождаться смерти гения, и только потом пускать его сперму в продажу.
— Почему?
— После смерти великие люди представляют больше интереса, чем при жизни. После смерти они становятся легендой.
— Возможно, вы правы, — кивнул Уорсли.
— В нашем списке полно древних стариков, — продолжал рассуждать я вслух. — Большинство из них долго не протянут. Готов поспорить, что лет через пять или десять от нашего списка не останется и половины.
— А кто займется продажей, когда придет время? — спросил Уорсли.
— Я, — сказал я.
— Думаете, у вас получится?
— Послушайте, когда мне было всего семнадцать, я без особых хлопот сумел продать пилюли с жуком французскому министру иностранных дел, дюжине послов и почти всем знаменитостям Парижа. А совсем недавно я успешно продал леди Викторию Ноттингем всем коронованным особам Европы за одним исключением.
— Это моя заслуга, — возмутилась Ясмин, — а не твоя.
— Ошибаешься, моя милая, — не согласился я. — Тебя купили только благодаря письму короля Георга, а это была моя идея. Так что у меня вряд ли возникнут проблемы при продаже спермы гениев кучке богатых дамочек, не так ли?
— Вероятно, так, — пожал плечами Уорсли.
— И кстати, раз на меня ложится коммерческая сторона дела, то я имею право на большую часть прибыли.
— Эй! — воскликнула Ясмин. — Прекрати немедленно, Освальд!
— Мы договорились, что все разделим поровну, — ощетинился Уорсли.
— Успокойтесь, — улыбнулся я, — я просто пошутил.
— Очень на это надеюсь, — нахмурилась Ясмин.
— На самом деле я думаю, что больше других должен получить Артур, ведь наше предприятие основано на его изобретении, — заметил я.
— Должен признать, что вы очень великодушны, Корнелиус, — просиял Уорсли.
— Сорок процентов изобретателю, и по тридцать Ясмин и мне, — предложил я. — Ты согласна, Ясмин?
— Не уверена, — ответила она. — Я работала как ломовая лошадь и хочу свою треть.
Вот только никто из них не знал, что я уже давно решил забрать львиную долю себе. Ясмин, в сущности, много не требуется. Она любит хорошо одеться, вкусно поесть, вот, пожалуй, и все. Что же касается старины Уорсли, то на его счет у меня возникали большие сомнения — дай ему много денег, и он не будет знать, как ими распорядиться. Трубочный табак — единственная роскошь, которую он себе позволял. А вот я — совсем другое дело. Тот стиль жизни, к которому я стремился, требовал огромного состояния. Я не выносил посредственное шампанское и даже самые мелкие неудобства. Я должен иметь все самое лучшее — подчеркиваю, самое лучшее — других вариантов для меня не существует.
Я все рассчитал: если я каждому дам по десять процентов, оставив себе восемьдесят, то они должны быть счастливы. Сначала они, конечно, будут кричать и топать ногами, но когда поймут, что ничего не поделаешь, то быстро успокоятся и с благодарностью примут и это. Разумеется, я мог добиться своего и заставить их принять мои условия только одним способом: я должен завладеть всеми сокровищами банка спермы, а затем перевезти в надежное и тайное место, где его никто не найдет. Это будет нетрудно. Как только мы с Ясмин вернемся из Америки, я найму фургон для перевозки, поеду в «Сумрачный скиталец», когда там никого не будет, и заберу наши бесценные сокровища.
Никаких проблем.
Кто-нибудь из вас, вероятно, думает, что я поступаю подло? Немного по-хамски?
Чушь, вот что я вам скажу. В этом мире вы ничего не добьетесь, если упустите свой шанс. Никто не думает о родных, и уж тем более о чужих.
— Так когда вы едете в Америку? — спросил Уорсли. Я достал свой ежедневник.
— Сейчас посмотрим. Через месяц будет пятнадцатое мая, суббота, — подсчитал я. — Тебя устроит, Ясмин?
— Пятнадцатое мая, — повторила она, вытаскивая свой ежедневник из сумочки. — Подходит, Значит, встречаемся здесь пятнадцатого мая, через четыре недели.
— И я заказываю каюты на «Мавритании» на ближайший день после этого.
— Прекрасно, — сказала Ясмин, записывая дату в ежедневник.
— А там возьмем за шиворот, или за что там еще, Генри Форда, Maркони, Рудольфа Валентино и всех прочих янки.
— Не забудьте про Александра Грэхема Белла, — напомнил Уорсли.
— Они все окажутся у нас в кармане, — пообещал я. — После отпуска наша девочка вновь ринется в бой с прежней энергией, вот увидите.
— Надеюсь, — сказала Ясмин. — Но мне действительно нужно отдохнуть.
— Куда ты поедешь?
— К своему дяде в Шотландию.
— Хороший дядя?
— Очень, — кивнула она. — Брат моего отца. Ловит лосося.
— Когда ты уезжаешь?
— Прямо сейчас. Мой поезд отходит через час. Ты проводишь меня на вокзал?
— Конечно. Я и сам уезжаю в Лондон.
Я отвез Ясмин на вокзал и помог ей донести вещи. — Увидимся ровно через месяц, — еще раз напомнил я. — В «Сумрачном скитальце».
— Договорились.
— Хорошего отдыха.
— И тебе тоже, Освальд.
Я поцеловал ее на прощание и отправился в Лондон, в свой дом на Кенсингтон-сквер. Я чувствовал себя превосходно. Мой гениальный план начинает воплощаться в жизнь. Я уже представлял, как сижу лет через пять с какой-нибудь богатой дурой, и она мне говорит:
— Пожалуй, я возьму Ренуара, мистер Корнелиус. Обожаю его картины. Сколько он стоит?
— Ренуар стоит семьдесят пять тысяч, мадам.
— А король сколько?
— Смотря какой.
— Ну, скажем, вот этот смуглый красавчик, король Альфонсо Испанский.
— Король Альфонсо стоит сорок тысяч долларов, мадам.
— Дешевле, чем Ренуар?
— Ренуар был величайшим гением, мадам, поэтому его сперма в большой цене.
— А вдруг ничего не получится, мистер Корнелиус? Что, если я не забеременею?
— В таком случае вы ничего не платите.
— Кто произведет оплодотворение?
— Главный гинеколог, мадам. Все должно проходить под строгим контролем.
— А мой муж никогда не узнает?
— Откуда же он может узнать? Он будет считать, что вы беременны от него.
— Да, действительно. А от кого же еще, верно? — хихикает она.
— Ничего другого он подумать не может, мадам.
— Славно будет родить ребенка от короля Испании, правда?
— А Болгарию не хотите? Болгарский король стоит всего двадцать тысяч.
— Мне не нужен болгарский щенок даже от самого короля, мистер Корнелиус.
— Я вас понимаю, мадам.
— Да, и еще, конечно, маэстро Пуччини. «Богема» — моя любимая опера. Сколько стоит Пуччини?
— Шестьдесят семь тысяч пятьсот, мадам. Очень вам рекомендую. Ребенок почти наверняка станет музыкальным гением.
— Я и сама немного играю на фортепьяно.
— Тогда шансы ребенка значительно повышаются.
— Да, пожалуй.
— Я могу сказать вам по секрету, мадам, что одна дама из Техаса три года назад родила мальчика от Пуччини, и ребенок уже написал свою первую оперу.
— Не может быть…
— Потрясающе, правда?
Ох, и позабавлюсь же я, когда начнется торговля. Но сейчас впереди у меня целый месяц, и я проведу его в развлечениях. Я останусь в Лондоне и погуляю на всю катушку. Я это заслужил. Почти всю зиму я гонялся за королями по Европе, и теперь пришло время предаться разврату.
И я ударился в загул. Три недели из четырех я кутил и наслаждался жизнью (см. том XXI). Но в начале четвертой и последней недели моего отпуска, когда я был в самом ударе и кувыркался с лондонскими дамочками с таким упоением, что перестук костей разносился по всему Мэйферу, произошел ужасный инцидент, который сразу положил конец моим развлечениям. Кошмарный, дьявольский инцидент. Даже сейчас, вспоминая о нем, я испытываю резкую физическую боль. Тем не менее, я решил описать этот печальный эпизод, дабы предостеречь других от подобной неприятности.
Обычно я не сижу в ванне спиной к кранам. Но как раз в тот день другой конец ванны, удобный покатый конец, оккупировала дерзкая маленькая бестия с сверхактивными сексуальными наклонностями. Собственно, именно по этой причине она там и находилась. Вдобавок она оказалась английской герцогиней, что тоже имело некоторое значение.
Будь я немного постарше, я бы знал, что можно ожидать от женщин из высшего сословия, и не вел бы себя так легкомысленно. Большинство этих женщин получили свои титулы, заманив в ловушку какого-нибудь несчастного престарелого пэра или герцога, а для этого требуется известная хитрость и коварство. Для того, чтобы стать герцогиней, нужно научиться манипулировать мужчинами. В свое время я знавал их немало, и могу сказать, что все они одинаковы. Маркизы и графини менее омерзительны, но лишь немногим уступают герцогиням. Обязательно развлекайтесь с ними, — секс с ними доставляет удовольствие, в нем есть какая-то изюминка, — но ради Бога, не теряйте голову. Невозможно предугадать, когда они укусят ласкающую их руку. Будьте осторожны с титулованными особами.
