Виктор Смоктий - Свадебный рэп
— Володь, ты оттуда ушел, что ли? — выпив, спросил Саша.
— Дежурит он здесь, — ответила за Ремнева Ира. — Вон, — махнула она сторону коридора, — сколько их там. Рота небось? — простодушно спросила она у Володи.
— Ну ты, Ирк! — попытался изобразить возмущение Володя, но у Иры, вероятно, было какое-то негласное право говорить Володе дерзости, на которые он не имел права обижаться. Очень возможно, что она была просто старше его по званию.
— Ачто, здесь прослушка? — спросил Леня, рассматривая этикетку давно забытого югославского виньяка.
— Как положено, — ушел от прямого ответа Володя и обратился к Саше: — А ты что, насовсем уезжаешь?
— Нет, с чего ты взял? — опешил от такого вопроса Саша.
— Чего ж ты тогда квартиру продаешь? — тихо проговорил Ремнев.
— А ты откуда знаешь? — удивленно спросил Леня. — Мы только так, прицениться хотели. Саша квартиру побольше хотел купить.
— Ага, побольше, — саркастически хмыкнул Володя. — Это с каких доходов, со сделки, что ли, сгоревшей?
— И все-то ты знаешь, — задумчиво глядя на Володю, протянул Саша и налил всем по полному стакану.
— Нет, не все, — загадочно сказал Володя.
Леня удивленно застыл со стаканом в руке.
— Ну, за школьную дружбу, — не заметив Володиной оговорки, провозгласил тост Саша.
— До дна, — упрекнул Леня Володю, который только пригубил. — За школьную дружбу — до дна.
— Я не могу, у меня смена еще не кончилась, я все-таки на работе, — неожиданно твердо отказался пить Володя.
— Да какая у тебя работа? — засмеялся Саша. — На друзей стучать? Мне такое место предлагали, в бюро по зарубежному туризму «Спутник», а потом у них в отделе кадров вдруг вспомнили про то, как меня на Красной площади тошнило в день приема в пионеры. Так это твоя работа? — Саша привстал со стула.
Женщины, думая, что он собирается врезать Володе, мягко, профессионально обволокли его голыми руками и, поглаживая, усадили на место.
— Да, ты был не готов к этой работе, и, когда меня спросили о тебе, я дал объективную характеристику, — тоном неподкупного кондуктора сказал Володя.
— Интересно какую? — мечтательно произнес Леня. — Вообще интересно, как каждый из нас выглядит с точки зрения органов. У каждого ведь есть свой школьный друг.
— Ничего интересного. — Володя глотнул коньяку. По всемучувствовалось, что ему самомуне терпится рассказать что-нибудь секретное, продемонстрировать свою причастность к государственным тайнам.
— Ну, давай колись, — подбодрил его Леня. — Чего, например, плохого, ты углядел в Александре Николаевиче? Почему ты не рекомендовал его для работы в бюро международного молодежного туризма при цэка вээлкаэсэм «Спутник»?
— Там много всего было, — уклончиво сказал Володя. — Разве вспомнишь сейчас, столько лет прошло.
— Ну хоть что-нибудь? — азартно настаивал Леня.
— Я тогда написал, что Саша субъективно честен.
— Как это? — перебил его Леня.
— Ну, когда дает слово, то его выполняет. Самостоятелен в оценках политической и экономической жизни страны, интересуется и хорошо ориентируется в трудах основоположников марксизма-ленинизма, целеустремлен, самостоятелен и упорен в поисках решений, характер уравновешенный.
— Ничего не понимаю, это же представление на орден, а меня из-за всех этих достоинств не приняли даже в комсомольскую синекуру? — обратился Саша к дамам.
Те пожали плечами, а Ира разлила коньяк по стаканам. Лене коньяка не хватило, и Рая достала из холодильника темную бутылку виски «Шотландские братья». Леня одобрительно ей кивнул, и Рая щедро плеснула полстакана.
— Или это хитрость: говорим одно, подразумеваем другое? — продолжал доискиваться правды Саша.
— Понимаешь, — начал Володя, с трудом находя слова, чтобы объяснить дилетанту всю диалектическую сложность оценки вредоносности личности с точки зрения властей в условиях умеренной тоталитарности, — то, что тебе кажется достоинством, на самом деле было главным пороком. Кому, на фиг, нужны люди, которые копаются в идеологии, чтобы посмотреть, как там все свинчено? А там концы с концами не сходятся, и из-за этого людей приходится миллионами убивать. Но ты, слава Богу, к этому делу остыл, и тебя оставили в покое, но, конечно, к кормушке не подпустили, за тайное инакомыслие.
— И меня тоже? — с надеждой спросил Леня.
— С тобой проще, — Володя сделал глоток, чтобы промочить горло, — тебя спасли повышенное либидо и комплекс Казановы, который всегда с пониманием отмечался при анализе твоих поступков.
Женщины понимающе переглянулись, и Рая подвинула поближе к Лене баночку красной икры.
— Каких поступков? — попытался Леня узнать, где и когда его судьба сделала роковой поворот.
— Ну, например, когда ты стал брать уроки игры на гитаре у…
— Но я же бросил, — торопливо перебил Володю Леня.
— Это твои проблемы, хотя способности у тебя явно были. Мы всем отделом твои записи слушали, под водочку.
— Ладно, тогда налейте, — с угрозой сказал Леня, и Рая тут же выполнила его просьбу. — Был смутный день, пора распада, пора волнений и тревог. Вдруг маленький спустился Бог и сразу сделал все как надо. И он сказал: все хорошо, все будет так, как ты захочешь, все будет так, как мы захочем, все будет, как они захочут. Чего же хочешь ты еще?*
— Что это? — спросила Ира, подозревая, что они находятся на презентации белой горячки.
— Стихи, — невинно ответил Леня.
* Стихотворение Ю. Петренко.
— Чьи? — спросила Рая, предчувствуя скандал.
— Вот этого, — указал Леня на Володю.
Женщины посмотрели на офицера КГБ так, будто застали его за отправлением естественной надобности в президентском номере.
Володя был подавлен, но уже через секунду к нему вернулось самообладание.
— Ну и что, — даже как-то легкомысленно улыбнулся он, — теперь стихи можно писать. Даже Андропов писал.
— А чего ты тут кокетничал, что не все знаешь? — спросил Володю Леня. — Это ты что имел в виду?
— Игоря Кудрина.
— Он умер, кажется, — решил показать свою осведомленность Саша.
— Да, но как? — вопросил Володя голосом сказочника, подходящего к самому страшному месту в сказке, когда Волк стучится к бабушке.
— А как? — помог ему Леня, видя, как Володе хочется выдать еще одну служебную тайну.
— Его нашли в туалете поезда Рига — Москва. То ли застрелили, то ли застрелился — короче, спустили на тормозах, даже не расследовали толком.
— И неужели тебя не попросили дать на него характеристику? Одноклассник все-таки, — удивился Саша.
Володя отрицательно помотал головой.
— Это был не мой уровень, — сказал он серьезно. — К моменту смерти Игорь занимал должность заместителя министра топлива и энергетики Латвии.
Леня присвистнул:
— Ни фига себе! Ну ты-то, наверное, догадываешься, почему это случилось?
— Думаю, он знал что-то такое, чего ему знать не следовало. Сейчас ведь ситуация меняется по шесть раз на дню. Сначала тебя дрючат за то, что ты чего-то не знаешь, а потом убивают за то, что ты знаешь слишком много.
В коридоре крикнули:
— Где майор Ремнев?
— В пятнадцатом с одноклассниками квасит, — ответили ему.
В номер влетел старший лейтенант пограничных войск, но, увидев своего начальника в окружении посторонних людей, замер.
— Что там? — начальственным тоном спросил Володя.
— Товарищ майор, машины прибыли, разрешите грузить?
— Да, только следите за маркировкой. Ну, друзья, — поднял Володя стакан, — мне пора, рад был встрече. Может, еще увидимся.
— Не хотелось бы, — вырвалось у Саши.
— Нехтмгм, — промычал Володя с долькой лимона во рту и вышел.
— Чего это они грузить хотят? Не Янтарную комнату, случаем? — спросил Леня Иру и Раю одновременно.
Первой ответила Рая:
— Аппаратуру свою. Гостиница на реконструкцию закрывается, вот они свое барахло и вытаскивают.
— Хорошо хоть вывозят, а то могли бы и пожар инсценировать, а приборы налево пихнуть. Сейчас покупателей на это дело найти просто, — сказала Ирина.
— На это старье? — презрительно скривилась Рая. — Да оно сто лет никому не надо, поэтому и вывозят, а было бы новое, такой теракт здесь изобразили бы… И нас бы не пожалели для эффекта.
— Ты веришь, что они на это способны? — с подкупающе простодушной интонацией телеведущей спросила Ира.
— А тут веришь не веришь — деньги-то всем нужны, рванули бы, нас не пожалели. — Рая зябко передернула обнажившимися плечами.
— Ну, мы тоже пойдем. Спасибо за угощение, за компанию, — сказал Саша и первым вышел из комнаты.
В коридоре его догнал Леня. Он похлопал себя по карманам:
— Ах, черт, зажигалку оставил! Ты подожди на лестнице, я сейчас. — И Леня снова скрылся в рабочем номере.
