Азиз Несин - Король футбола
Как только арапка ушла, Мадлен сразу же приступила к делу: как профессионалу, умеющему ценить рабочее время, ей некогда было нянчиться с Саидом, и в тот день отсняли более сорока кадров, воспроизводящих «любовь» Мадлен и Саида, о чем бедняга, естественно, ничего и не подозревал. Съемки велись прогрессивным методом, то есть скрытой камерой. Но на работе как на работе, и Мадлен время от времени громко спрашивала, обращаясь к скрытому занавеской фотографу:
- Так хорошо, мосье?
Уверенный, что вопрос относится к нему, Саид спешил ответить:
- Уй, мадемуазель, мерси… Очень даже хорошо…
- Хорошо, мосье?
- Мерси боку, мадемуазель…,
- А так?
- Ах, не спрашивайте!…
Один раз, правда, ответил и фотограф.
- Здесь есть кто-нибудь еще? - испуганно спросил Саид, густо покраснев от смущения.
- Ах, мон амур! Ну кто тут может быть? Просто здесь такая акустика…
Когда Мадлен называла его «мои амур», Саид забывал обо всем на свете…
В один из дней фотограф, пламенный борец за сексуальную революцию, решил запечатлеть любовь втроем и пригласил в ателье здоровенного верзилу с усами. Ослепленный нещадным светом юпитеров, Саид не заметил, что рядом с Мадлен расположился еще кто-то. И когда Мадлен, как обычно, спросила у фотографа: «Так хорошо, мосье?», Саид сказал: «Ах, не спрашивайте!», фотограф ответил: «Превосходно!», а усатый верзила пробормотал: «Да как вам сказать…»
Услышав на этот раз несколько голосов, Саид спросил:
- Здесь еще кто-то?
- Ах, мон амур! Ну кто еще тут может быть?
Но в тот же миг усатый вдруг раскашлялся.
- Кто-то кашляет, - жалобно прошептал Саид.
- Здесь просто такая акустика. Ты слышишь свой собственный кашель, дорогой, - успокоила его Мадлен.
- Я не кашлял.
- Ты только что кашлянул, мон амур…
Саид протянул руку, чтобы обнять Мадлен, И наткнулся на чьи-то усы…
Как гордился потом Саид своей проницательностью: ведь он собрался сделать предложение Мадлен…
Любовное приключение кончилось тем, что верзила отколотил Саида, а Мадлен прогнала его…
Вот это и был тот единственый случай, когда женщине удалось обмануть Саида, если такой случай вообще можно назвать обманом.
Позднее, уже в Стамбуле, Саид любил похвастаться своими «амурными» похождениями и уверял всех, что знал все с самого начала, но делал вид, что ничего не замечает. Якобы он, Саид, только прикидывался простачком…
К тому времени, когда Саид вернулся в Стамбул, атмосфера в доме Ферфейерверков предвещала грозу.
Пластические операции следовали одна за другой. К тому же взбунтовался доктор: из-за этих операций он вынужден был забросить свою научную работу и требовал поэтому оплаты по тройному тарифу.
Даже рассудительная Мехджуре-ханым и та не выдержала и стала уговаривать Севим:
- Доченька, ты должна найти отца для своего ребенка. Ведь тебе уже двадцать девять.
- Двадцать девять мне будет через месяц, - поправила ее Севим.
- Я тоже женщина, - продолжала мать, - и понимаю твою страсть к футболу. Но сейчас ты должна в первую очередь подумать об отце для ребенка. Конечно, он должен быть добрым и богатым. Побойся Аллаха, хватит этих пластических операций. Я сама найду тебе мужа!
- Дайте мне три дня сроку, - спокойно ответила Севим. - Если за это время я не найду ничего подходящего, пусть будет ваша кандидатура.
- Жаль, не в меня ты пошла, - вздохнула мать, - Назве за три дня найдешь покладистого простофилю.
- Мамочка, бывают мужчины, которые только прикидываются глупыми, - назидательно сказала дочь. - У меня на примете есть три остолопа, но сперва надо их испытать, а то потом всякое может случиться. Помнишь Аилу? Ее муж тоже поначалу простачком казался, а теперь шагу не дает ступить бедняжке. Разводиться хотел, когда накрыл ее с центрфорвардом из клуба «Нуждарей».
- Неужели развелся? - удивилась мать.
- Слава богу, хозяева клуба уговорили мужа не поднимать шума. Не резать же кобылу только за то, что она вдруг споткнулась, - распалилась благородным негодованием Севим. - И мне не хотелось бы омрачать семейное счастье подобными пустяками. Я должна быть абсолютно уверена в своей свободе и независимости и после свадьбы. Прошу у вас три дня, их ведь трое…
И вот наступил тот день, когда Севим Грифон нашла свою жертву, Саида Рыжисына, а Саид открыл наконец свою звезду.
Юный сын знатного рода Шафран-заде сам вышел навстречу своей звезде. Он прогуливался с приятелем по проспекту Истикляль и делился с ним своими парижскими воспоминаниями. Что приходит в голову настоящего мужчины при слове «Париж»? Конечно, женщины! А раз так, значит, разговор шел, естественно, о Мадлен, тем более что других женщин Саид не знал.
- Я, конечно, притворялся, ты же знаешь, провести меня не так-то легко.
Приятель, только что занявший у Саида пятьсот лир, охотно поддакивал:
- Это уж точно! Ты - малый не промах… Ловко у тебя получилось…
- Еще бы! Ведь Мадлен хотела меня провести.
- Тебя? Не на того нарвалась!
- То-то и оно! Представляешь, Мадлен клялась мне, что она - девушка…
- Ну и что?…
- А то, что на самом деле у нее оказался муж!
- Потрясающе! Как же ты ее расколол?
- Запросто…Понимаешь, только завалюсь с ней в постель, обязательно слышу где-то рядом мужской голос… Ну, кто еще, кроме мужа, может находиться в спальне женщины, а?
- Верно!
- Между нами говоря, если бы я не поднатаскался у индийского факира, я бы ее не раскусил… Хотя мне-то было все равно, муж там или еще кто… Ты меня знаешь, я человек дела… А они пусть там разбираются, верно?
- Конечно…
- Так вот, этот ее муж нас тайно фотографировал! Я догадался в первый же день, но смолчал… Хочешь снимать - снимай на здоровье! Верно?
- Слушай, а он только фотографии делал или на кинопленку тоже снимал?
- А что? - встрепенулся Саид. - Здесь показывали? Приятель, великий любитель натурных съемок, уже
дважды видел фильм с участием Саида и Мадлен.
- Не знаю. Я просто спрашиваю, - ответил он как бы между прочим.
Саид, захлебываясь, рассказывал о «столице столиц», а приятель, которому уже осточертела вся эта болтовня, чуть приотстал от него, а затем смешался с толпой и был таков… Именно в этот самый момент мимо Саида, обгоняя его, проходила Севим. Сначала она приняла его за обыкновенного уличного приставалу и хотела прошмыгнуть мимо, но, задержанная встречным потоком пешеходов, поневоле пошла рядом с ним, А тот все говорил и говорил про свой Париж. Она прислушалась к рассказу, поняла, что ошиблась в своем предположении, и даже заинтересовалась забавной историей.
- Представляешь, протянул я руку, и что же? - увлеченно продолжал Саид. - Натыкаюсь на обыкновенные мужские усы… «Мадлен! - кричу я. - Чьи это усы?…» Хотя, сам понимаешь, я сразу догадался, что это мужские усы… Только спроси я понежнее, она наверняка бы сказала, что это ее усы…
Севим звонко рассмеялась, и тут Саид заметил, что уже не с приятелем идет, а с очаровательной девушкой.
- Извините, - смутился Саид, - со мной был приятель, но он, видно, отстал.
- Пожалуйста, не стоит извинений. Ваш рассказ, бей-эфенди, очень интересен, - еле сдерживая смех, произнесла Севим. - Что же было дальше?
- Если вам угодно, ханымэфенди, я продолжу…
Саид, конечно, изобразил дело так, будто он отдубасил усатого. Однако, глядя на него, Севим смекнула, что перед нею человек, который скорее сам получает удары, нежели наносит их.
- Жаль, что я не слышала с самого начала.
- Готов повторить, ханымэфенди, если вам угодно… Извините, я не представился: Саид Рыжисын.
- Севим Ферфейерверк.
- Простите?
- Ферфейерверк!
- Очень приятно… Ради бога, не подумайте обо мне ничего плохого, но мне так хочется пригласить вас в кафе и там рассказать все с самого начала.
- О'кей! - согласно кивнула Севим. - Я, правда, собралась в кино, но до начала еще есть время. Вы никуда не спешите?
- Нет, нет! - восторженно вскричал Саид.
Они зашли в кафе, в котором Севим бывала не раз. Саид принялся рассказывать о Париже. Севим слушала, весело хохотала и, как современная кокетливая девица, привыкшая вести себя непринужденно в обществе мужчин, невзначай касалась своего собеседника рукой или прижималась ножкой к его ноге… И тогда с Саидом начало твориться что-то непонятное: от нечаянных прикосновений будто ток пробегал по всему телу, его бросало в дрожь, он заикался, краснел, мысли путались в его голове, и он надолго замолкал, тупо уставившись в пол. Севим Грифон, словно почуяв добычу, хищным взглядом разглядывала его, стараясь понять, тот ли глупец попался ей в когти, о котором она вела разговор с мамашей.
«Вот кто мне нужен, - в трепетном восторге подумала она. - Я сделаю его отцом своего ребенка. Не может же человек так притворяться? В жизни не встречала таких простофиль».
