Юлия Климова - Сезон одиноких Снегурочек
Доброты и любви в ней было предостаточно – но только эти дары доставались не всем.
– Дура, – охотно подтвердила Таня и усмехнулась, накалывая вилкой блестящую оливку.
И она делила окружающих по тому же принципу, и обидчик Зойки автоматически становился и ее обидчиком.
– Ну, сегодня-то она скромна и тиха, – загадочно улыбнулась Лидочка. – Как будто подменили девушку. А все почему?
– Неужели замуж выходит? – Зойка даже перестала жевать, так и замерла с листиком салата в руке.
– Точно! Видишь, рядом с ней мужик сидит в черном костюме?
– Ага.
– Жених ее, расписываются после Рождества. – Лида многозначительно подняла бровь, как бы говоря: «Вот так вот – видного парня отхватила».
Зойка тяжело вздохнула и впилась жадным взглядом в суженого ненавистной Задольской. Сколько ему лет? Тридцать семь… тридцать восемь? Темные волосы и темные глаза, улыбка, которая делает его еще более притягательным, волевой подбородок… Костюмчик, галстучек, золотые часы на левой руке. Черт! Как же обидно, что Ирке так повезло, и где она отхватила такого?!
– Нормальный, – равнодушно сказала Таня. Мужчины сейчас интересовали ее мало – в душе хозяйничали грусть и злость. Скользя взглядом по интерьеру ресторана, она вспоминала лампу, картины и панно, отправленные утром на аукцион, и злилась, злилась, злилась…
– А он кто? – поинтересовалась Зойка. – Тоже какой-нибудь актеришка? Что-то не знаю такого.
– Подробности мне неведомы, но вроде – крутой бизнесмен. На прошлой неделе подарил Ирке клевую тачку, странно, что я забыла, как она называется – наша великая актриса упоминала об этом раз двадцать. Приехала, чуть ли не первая, и жу-жу-жу, жу-жу-жу. – Лидочка Апраксина закатила глаза и поморщилась, затем слопала блестящую полоску сельди, подперла щеку кулаком и счастливо выдохнула: – Ой, девочки, как же я по вас соскучилась. Сижу со своими отпрысками в четырех стенах, тружусь над заказами и света белого не вижу. Думала, уж сплетничать разучилась, а оказывается – нет! Есть еще порох в пороховницах!
На этой теплой ноте они подняли бокалы, чокнулись и выпили залпом розовое полусладкое вино.
– Хорошо, – выдохнула Зойка.
– Ага, – подтвердила Лидочка.
– Вполне, – кивнула Таня.
Вечер набирал обороты: через полчаса начались танцы, через час принесли горячее, а еще через полчаса Зойку потянуло на подвиги. Ирочка Задольская своим самодовольным видом никак не давала ей покоя, и к тому же простить ее за позапрошлогодние обиды было практически невозможно.
– Приглашу-ка я ее жениха на танец, – сказала Зойка, щурясь. – Имею право или нет?
– Имеешь, – охотно благословила Таня. Она и сама была не прочь немного покуролесить и заодно выплеснуть на кого-нибудь скопившуюся досаду и злость.
– Только сильно к нему не прижимайся, – заплетающимся языком посоветовала Лидочка, – вон она как на Рябову смотрит, а та только зажигалку у него стрельнула.
– Хе-хе… – многообещающе ответила Зоя.
Выпив «на дорожку» еще вина, откинув со лба светлую челку, она вздернула нос и решительно встала из-за стола. Мысленно проложив самую короткую дорожку до желаемого объекта, она двинулась вперед, с трудом сохраняя равновесие.
– Попался, голубчик, – пробубнила она, плотоядно улыбаясь.
«Голубчик» в это время вешал пиджак на спинку стула. Повернувшись к невесте, он поинтересовался, не хочет ли она шампанского. Ирина хотела. Еще как хотела! Пусть, пусть все смотрят, какой Павел заботливый и внимательный, как он ее любит и как…
– Позвольте пригласить вас на три танца подряд, – выпалила Зоя, вытягиваясь в струну, точно она стояла перед генералом и докладывала о ЧП. Непонятно, что ее заставило щелкнуть каблучками и встать по стойке «смирно» (возможно, тут сыграли роль уроки клоунады, по которым она всегда получала самый высокий балл), но только сделала она это так вдохновенно и четко, что Ирочка Задольская на мгновение потеряла дар речи.
– Сразу на три? – уточнил жених, сдерживая улыбку.
– Ага, чего уж мелочиться, – пожала плечами Зойка. – А вас, кстати, как зовут?
– Павел Сергеевич Барков.
– Мой жених, между прочим, – быстро добавила Ира.
«Если я сейчас скажу – был ваш, а стал наш… наверное, она обидится», – пронеслось в голове Зойки, и она сморщилась, будто разжевала дольку лимона. Это же какой дискомфорт в душе, когда не можешь сказать то, что думаешь!
– Карпушина Зоя, – представилась она, расправив плечи и выставив вперед маленькую грудь. – Будем знакомы!
– В детстве мы ее дразнили «карпухой» или «рыбешкой», – начиная нервничать, едко заметила Ира. Ну зачем, зачем эта дурочка притащилась! Да еще пригласила Павла на танец! На три танца! Вечно устраивает представления и все портит!
Нет, Ира не ревновала, она просто не могла допустить, чтобы кто-нибудь смазал то горделивое настроение, которое переполняло ее вот уже несколько часов подряд. И еще – она стыдилась маленькой, щупленькой Зойки… Эта чокнутая вобла притопала прямиком из цирка – таких подруг и знакомых у звездных актрис быть не может!
Слова Задольской резанули по живому, и Зоя, мстительно сверкнув голубыми глазами, «совершенно случайно» победно махнула рукой…
– Надо было ее остановить, – покачала головой Лидочка, – добром это не кончится.
– Ерунда, от танцев еще никто не умирал, – Таня усмехнулась и с обожанием посмотрела на Зойку. – К тому же нашей Зойке никто не страшен – однажды она побывала в клетке с тиграми… во всяком случае, она об этом много раз рассказывала…
– То тигры, а то Задольская, – тяжело вздохнула Лидочка Апраксина, откладывая в сторону льняную салфетку. – Чувствуешь разницу?
Разница, наверное, была, но сейчас Таня вряд ли бы смогла предъявить подруге грамотную сравнительную характеристику. Розовое вино и шампанское еще час назад сделали свое черное дело, и теперь на лице светилась наиглупейшая улыбка, а кругом все казалось расплывчатым и вязким. Вот только Зойка почему-то была четкой и яркой, будто ее освещал мощный прожектор.
– Не чувствую, – наконец-то ответила Таня, переключая свое внимание на прозрачный желеобразный десерт. Дрожит, зараза… тронешь его, и дрожит…
– Тигры… они, когда сытые… – Лидочка икнула и, пытаясь удержать свою мысль, быстро закончила фразу: – Они нормальные, понимаешь?
– Угу, – кивнула Таня, все же тыкая вилкой в желе.
– А Задольская… она хоть сытая, хоть голодная… – Лидочка осеклась и, откинувшись на спинку стула, замерла.
– Ты чего?
– Наших бьют… – тихо произнесла Лидочка и, вскочив с места, повторила фразу, но уже гораздо громче. – Наших бьют!
Таня подняла голову и увидела Зойку. Маленькую тощую Зойку, превратившуюся в нахохлившегося воробья и вступившую в неравную схватку с «великой актрисой» (Задольская была выше на целую голову). Ничего себе!
Переглянувшись, Лидочка и Таня, точно по команде, подскочили и бросились на выручку к подруге. Свободная художница никогда не одобряла кровавых драм и надеялась урегулировать конфликт путем мирных переговоров, а бывшая владелица ресторана, наоборот, не собиралась церемониться и разбираться, кто прав, кто виноват. «Наших бьют!» – какие тут могут быть сантименты?
Подлетели они вовремя. Задольская, вцепившись в Зойкин рукав и явно намереваясь оторвать его «с корнем», гневно демонстрировала большущее пятно на собственном платье. «Она нарочно меня толкнула, и я облилась шампанским», – сообщила она уже в третий раз, надеясь на поддержку общественности. Инцидент, по сути, был вялым – присутствие мужчин сдерживало Задольскую от той реакции, которая рвалась на свободу. Позволить себе роль скандалистки она не могла.
Внутренне собравшись и оценив прибывшее подкрепление по достоинству, Ирина с неохотой отпустила Зойку и, презрительно хмыкнув, бросила в ее сторону весьма обидную фразу: «Чего еще можно ожидать от такой неудачницы»…
– И это ты говоришь мне? – взвилась Зойка. – Мне?!
Захлебнувшись собственным негодованием, она сдвинула тонкие брови на переносице и дернулась вперед. Но Лидочка держала ее крепко.
– Пусти меня! Я должна ей хорошенько треснуть, – пискнула Зойка, пытаясь вырваться из крепких рук матери троих детей.
– Посмотри, посмотри, что ты сделала! – опять ткнула пальцем в пятно Задольская. – Ты знаешь, сколько стоит это платье? Хотя вряд ли, в таких магазинах ты не бываешь.
– Дорогая, не стоит так расстраиваться, – ровным голосом произнес жених Задольской. – Завтра я куплю тебе все, что ты пожелаешь.
Таня посмотрела на мятый Зойкин рукав, обнаружила на шве дырочку, из которой торчала короткая нитка, и развернулась к Задольской и ее жениху. Ага. Значит, этот самодовольный фрукт купит Ирке новое платье – прекрасно! А Зойке кто возместит ущерб? Кто?!
