Ласло Варгаши - Котёл
Его, как уроженца Донеччины, в трудную минуту потянуло на родину, а там дальше, конечно же он полетит в Россию. Путин должно быть уже знает, какую непростительную ошибку он допустил, и не будет выяснять, что, да почему, да зачем, а просто скажет: приезжай, Федя.
В аэропорту два друга уже ждали его.
— Может, мы примем участие в съезде Юго-востока, — сказал Виктор Федорович.
— Но нас туда никто не зовет, — с грустью произнес Пшонка, бывший Генеральный прокурор.
— А что делать дальше?
— Бежать.
— Куда?
— В Россию.
— Тогда в аэропорт, — предложил Пшонка.
— Где водитель?
— Я здесь, — сказал Костя.
— Костя, знаешь, ты без моей команды никуда не уезжай, договорились?
— Есть, Виктор Федорович никуда не уезжать.
В аэропорту Борисполь уже дежурили бойцы Степана Бандеры с повязками на руках. Один из них в форме воина УПА подошел к Януковичу развернул удостоверение и сказал:
— Ваш самолет национализирован, добирайтесь, куда вам нужно пешком. Слава Украине.
— Я законно избранный президент, вы не имеете права, на каком основании?
— Если будете много говорить, я вас сейчас арестую и доставлю в Киев…в наручниках.
— Молодой человек, не будем накалять обстановку, она и так накалена, у меня здесь много телохранителей… устроим пальбу, если хотите.
— Обойдемся без пальбы. У меня приказ: в самолет не пускать.
— Костя, заводи мотор, — сказал бывший президент.
Когда все уселись, Виктор Федорович повернулся к своим соратникам и сказал:
— Ребята, садитесь на поезд и в Москву. У тебя, Захарченко, пограничники — свои люди, они вас пропустят, а я в Севастополь, сдамся Черноморскому флоту, а те отправят меня в Москву. Мне только что звонил Путин и предложил этот вариант. В Москве снимите гостиницу, пройдет несколько дней, и я к вам приду. А дальше, будем решать, что делать дальше.
Друзья обнялись и расцеловались. Захарченко, грозный министр, прослезился.
— Все будет в порядке, не переживай. Мы еще вернемся в Киев и займем свои кресла. Это все временное явление. Ну просчитался я, поверил этим проклятым швабам, а они оказались подлыми предателями. И эта сука Нуланд, что разносила пирожки по Майдану. Обманули, воспользовались доверчивостью. В жизни им не прощу, им нет прощения. А то, что я не подписал приказ о применении силы….рука не поднималась. И на этих руках нет крови. И хорошо. Совесть не будет мучить.
45
Виктор Федорович как будто все еще президент и подумать не мог, что его дом уже грабят: бьют посуду, окна, стоят в очереди, чтоб обгадить золотой унитаз, вытирают свои грязные сапоги о дорогие ковры и мочатся в позолоченные чашки, что под стеклом в дорогих сервантах. Гунны двадцать первого века стали еще гаже и безнравственнее, чем в древности.
Во дворце президента побывал и Пипиярош, руководитель правого сектора. Он не мог отказаться от такой экскурсии. Его опытный воровской глаз задержался на дорогом внедорожнике стоимостью в шестьсот тысяч долларов. Ключи к нему были найдены в сейфе, распиленным болгаркой. Ему предложили два ящика посуды из дорогого хрусталя.
— Нет, теперь никуда мы не уйдем из Майдана. Майдан станет стартовой площадкой для завоевания кресла президента, — сказал себе Пипиярош и дал команду своим бандитам вернуться на прежнее место.
Когда Кролик со своими единомышленниками покидал президентский дворец, он по своему слабоумию еще не догадывался, что революция на Майдане уже победила, но внутри что-то так бурлило, какие-то радостные чувства так распирали его скудную душу, что он уже на ступеньках произнес:
— Хорошо! — и стал подпрыгивать как настоящий кролик во время половой охоты.
— Слава Украине! — произнес Тянивяму и захлопал в ладоши.
— Удар под дых, — добавил Кличко. — А знаете ли вы, робята, что мы победили. Без единого выстрела. Это настоящий нокаут самому себе. Я, конечно же, имею в виду Виктора Федоровича.
— Как нокаут- Что такое нокаут, и причем здесь Виктор Федорович?
— А притом, что он подписал себе смертный приговор. Он больше не президент. Нам теперь следует поделить власть. А завтра Верховная Рада его утвердит. Ты на что претендуешь, Кролик?
— Если можно, должность премьера меня бы устроила, поскольку это почти теперь глава государства. Но…вы не шутите- Вы говорите правду- Не омманывайте меня, я плохо стал засыпать. Так долго шел к этому креслу, а теперь и вовсе не засну.
— И я хочу должность, — сказал Тянивяму. — Скажем министра обороны. Сколотил бы шестимиллионную армию и на Москву, всех москалей перекрошил бы, они нам мешают, согласитесь, ребята.
— Мне кажется, тебе надо оставаться руководителем нацистской партии. За ней будущее. Уже к следующим выборам ты можешь занять первое место и тогда президентское кресло в твоих руках.
— А ты, Виталий, куда?
— Я попытаюсь в президенты, на худой конец в мэры Киева подамся, — сказал счастливый Кличко.
На следующий день Кролик в шесть утра уже был у стен Верховной Рады. Дверь еще была закрыта, дежурный в глубине за дверью еще посапывал, но выдержать Кролику было невозможно. Он стал стучать в дверь сначала пальцем, потом кулаком, потом ногой. Держурный проснулся и вместо того, чтобы открыть нажал на кнопку вызова. Тут же явились два амбала в форме, набросились на Кролика и скрутили ему руки.
— Я будущий премьер, — заревел Кролик. — Отпустите меня, иначе я вам уменьшу зарплату в два раза.
— Пошли с нами, — сказали стражи порядка.
— Там, в кармане внутри пинжака удостоверение личности, прочитайте, коль не верите.
— А может, того, давай проверим, — предложил один, заламывая ему руки.
— Мы тебе ломаем руки в твоих же интересах, — сказал второй страж порядка.
— Я понимаю, но не делайте больно. У меня кипа бумаг, я не смогу их подписать.
Наконец вытащили удостоверение депутата — Яцек. Точно он.
— Так ты Кролик- Ну, тогда свободен. А мы думали Янукович, который в бегах.
— Это его сын. Я очень рад. Наконец-то младшего загребут, а за сыном и отца туда же. Срочно открывайте дверь, меня уже ждут.
— Юля, что ли?
— Нет, Юля все еще сидит, но сегодня мы ее освободим, примем закон.
Время, как известно бежит быстро. Депутаты расселись, но часть зала осталась пустой. Председателя Верховной Рады Рыбака тоже не было. Некому вести заседание. Бандеровцы начали шуметь. Тут поднялся Трупчинов и сказал:
— Пановы депутаты, кто знает, где наш президент- Я ему тут названиваю, хочу вызвать его на дружеский разговор о передаче полномочий Верховной Раде, а его телефоны молчат. По всей вероятности он сбежал из страны. Нет у нас президента.
Депутаты от партии президента опустили головы. Эта фракция насчитывала 185 депутатов, она была самая крупная в парламенте, а теперь сидело в зале меньше половины. Богословская, сбежавшая недавно, жалась к великану Тянивяму, остальные…у остальных дрожали руки и коленки. Из этих рук ускользала (ускользнула) власть, эта ненадежная мачеха.
— Ребята, за мной, — произнес Паруубий и все бандеры вскочили с мест. — Дадим по морде нашим врагам. Партия под ложным названием «Свобода» принялась избивать членов партии регионов. Били их, бедных, кулаками, ногами и даже железными прутьями. Обороняться, защищаться не было смысла: еще больше получишь. Бедные богатые люди, только вчера верховодившие Верховной Радой, теперь лежали на полу с разбитыми носами, сломленными ребрами, вырванными чубами и мужественно тихо стонали. Правда, депутат Чечетов остался в кресле: он замер, раздвинув руки и ноги, и ругался матом. Его больше не били, потому что он посылал проклятия в адрес президента, своего вчерашнего босса.
Бандеровцы не удовлетворились избиением своих коллег, так неожиданно потерявших власть. Они ринулись в семьи, избивали жен и взрослых детей и даже пенсионеров и угрожали лишить их жизни, если глава семьи не откажется от принадлежности к партии регионов.
Вчерашние оппозиционные партии вдруг распухли, разрослись, как тесто на дрожжах. Теперь их стало большинство, перевалило, кажись за триста статистических единиц.
Это означало полную победу, точнее это был государственный переворот, подаренный Верховной Раде Майданом и беспринципностью президента, его безволием и излишним усердием казаться святым в стадии волков.
Теперь Верховная Рада назначила нового премьера. Им стал Кролик. Стал вопрос кого назначить председателем Верховной Рады.
— Я предлагаю Трупчинова, — сказал Кролик.
Трупчинов позеленел, побледнел, сложил руки, как в Америке в баптистской церкви и про себя прочитал молитву. За его кандидатуру проголосовали 245 депутатов, явное большинство.
— Слово Трупчинову, — сказал Кролик.
