Джейн Фэллон - Ты свободен, милый!
Посидеть с сестренками обещал Лео; значит, можно будет расспросить его об Элинор. Его голос по телефону звучал немного уныло. Кажется, она отказалась работать на него. Ну и что? Все равно, подумала Софи, из ее пасынка и новой подруги выйдет славная пара. Она не привыкла никого сватать, особенно среди родни, так как считала, что подобное сватовство обязательно приведет к катастрофе, но успела заметить: когда они познакомились, между ними явно промелькнула искра. Кроме того, ей хотелось, чтобы Лео нашел себе жену, которая пришлась бы ей по душе. В романах мачехи и пасынки редко ладят, но Лео Софи искренне считала своим родственником и боялась, что женщина, которую он когда-нибудь назовет женой, не поймет всей подоплеки их отношений. Лео трудно было назвать бабником; сколько Софи его знала, у него было всего несколько подружек. К любви и браку он относился очень серьезно — возможно, в пику отцу.
Узнав, что приедет брат, Сюзанна и Клодия пришли в восторг. Сюзанна тут же намазалась косметикой, подаренной Хелен, чтобы выглядеть более взрослой. При виде ее Лео в комическом восхищении вскинул руки.
— Боже, кто эта красотка? — спросил он, подражая Лесли Филлипсу.
Сюзанна зарделась, но тут же расхохоталась.
— Это же Сюзанна, глупый, — сказала Клодия, которая ничего не поняла.
— Итак, — сказала Софи, проводя Лео в гостиную, — что у тебя с Элинор?
— Ничего.
— Я знаю этот взгляд. Помни, я тебе все равно, что мать. Выкладывай!
Лео вздохнул:
— Я поцеловал ее…
— Погоди минутку, — перебила его Софи. — Я думала, она просто готовит рекламную кампанию для твоего ресторана!
— Я поцеловал ее, а она сказала, что у нее есть бой-френд, с которым она, вот-вот порвет. Я заявил, что не стану вмешиваться в их отношения. Я обещал ей подождать, а потом, если они все же разойдутся, тогда мы, может быть, сможем быть вместе.
Софи затихла. Лео продолжил свой рассказ:
— Мне показалось, я ей понравился, но на следующий день она позвонила и сказала, что не может работать на меня, и все. Вот так в целом. Что? Почему ты на меня так смотришь?
— Не знаю, правильно ли я поступаю, но, наверное, для тебя будет лучше знать правду… У Элинор нет бой-френда. Поверь мне, мы говорили о таких вещах.
Лео выглядел так, как будто ему дали под дых.
— Значит, она просто придумала предлог. Господи Иисусе, ничего не понимаю! Я думал, я ей нравлюсь, я думал, она так же увлечена, как и я. Она точно не отдернулась. Черт побери, почему бы ей было просто не сказать: «Мне очень жаль, но ты мне противен»? И более того, зачем врать, будто она собирается порвать со своим бойфрендом?
— Не знаю. Уверена, у нее были причины, — неуверенно сказала Софи.
— Хорошенькую подругу ты себе завела, — с горечью заметил Лео. — Ладно, проехали. Я теперь должен сосредоточиться на открытии ресторана. Есть какие-нибудь предложения?
— В Лондоне сотни агентств по рекламе и компаний по связям с общественностью… знаю, ты сейчас начнешь ругаться… но почему бы тебе не попросить твоего отца? Ты знаешь, он с радостью поможет тебе.
— Зачем это тебе?
— Несмотря на то, что я считаю его совершенным подонком, он все еще отец моих дочерей. И мне не хочется, чтобы они, как и ты, прекратили с ним общаться. Его уже не изменишь, Лео. Через несколько лет он бросит свою Хелен и уйдет к другой дурочке, еще моложе, — во всяком случае, я на это надеюсь, но я ведь не стерва, правда? — и так будет продолжаться до тех пор, пока ему не надоест. Но ты не должен позволять, чтобы это отразилось на ваших с ним отношениях. У тебя только один отец, вот что главное. Если хочешь, возрази мне.
— Я подумаю, — обещал Лео.
Прошло сорок минут, Софи опаздывала, потому что на школьной парковке не было места — по вечерам здесь оставляли машины жители окрестных домов. Так что когда она добралась до зала собраний, она раскраснелась и задохнулась, лоб покрылся испариной. Она заметила Мэтью, который занял место в очереди к миссис Мэйсон, классному руководителю Сюзанны.
— Хорошо, что ты уже здесь, — сказала она, с трудом переводя дыхание.
— Какая ты…
— Что, потная? Измученная? Красная? Какая?
— Я хотел сказать «красивая».
— Это уж точно. Спасибо!
Миссис Мэйсон была крупной, нездорового вида женщиной с очками в черной оправе, отвислой грудью и большим животом. Наверное, выражение «мешок картошки» придумали как раз для нее. Софи и Мэтью тихо продвигались вперед; оба напряженно думали, о чем бы еще поговорить.
— Как девочки? — сделал попытку Мэтью.
— Нормально, да, хорошо, — отозвалась Софи, безуспешно пытаясь вспомнить какую-нибудь историю про них.
Они продвинулись на несколько шагов вперед, когда другая пара перешла к учителям-предметникам.
— Я сегодня видела Лео.
— Надо же… Как он?
— У него все хорошо.
Софи подумала — впрочем, не вполне искренне: они держатся еще неплохо по сравнению с другими разведенными супругами, которые часто просто не выносят друг друга и не могут находиться в одном помещении.
— Как твои? — спросила она.
— Хорошо, спасибо. Молчание.
— Кстати… Клодия так радуется коту.
— Да. Но моей заслуги здесь нет, это все Хелен. После этого разговор прекратился.
— Меня волнует, что она слишком нагружает себя. — Миссис Мэйсон навалилась на стол; груди висели, как две авоськи с покупками. — Ей всего двенадцать, необходимо не только учиться, но и развлекаться. Похоже, у нее не слишком много друзей.
— Но оценками-то ее вы довольны? — обескуражено спросил Мэтью.
— Конечно, ее оценки за тесты исключительны, — ответила миссис Мэйсон. — Но для ребенка ее возраста развитие не исчерпывается результатами экзаменов. Важно учиться общаться с другими и развивать характер.
— Но… — Мэтью полез в бутылку, — она прекрасно учится! Неужели теперь это стало недостатком?
Софи чувствовала, как ее охватывает раздражение. Почему он не может просто слушать то, что ему говорят?
— Мэтью, ты слишком многого от нее хочешь. Ты не даешь ей забыть, что однажды она сказала, что хочет быть врачом.
— Значит, я во всем виноват? Не знаю, впрочем, в чем проблема…
Миссис Мэйсон вмешалась:
— Даже на переменах она все время сидит за учебниками, она никогда не выходит во двор поиграть. Честно говоря, мне кажется, она нездорова.
Софи перестала смотреть на Мэтью и обратила свое внимание на учительницу.
— Я ничего такого не замечала. Из Мэтью как будто разом выкачали воздух.
— Что заставляет вас так считать?
— Почему вы не сказали нам об этом раньше? — Софи была уверена, что пара позади них слушает разговор; ей показалось, будто ее пригвоздили к позорному столбу с табличкой «Плохая мать». Она вспомнила, как издевалась над «сумасшедшей мамашей» из «Триши», которая уверяла: она, мол, не заметила, что ее ребенок принимает наркотики. Она уже готова была развернуться к родителям, стоявшим за ней, и сказать: «Не будьте такими самоуверенными, сейчас она вам объявит, что ваш сын сидит на крэке». Она знала, что Сюзанна прилагает огромные усилия, чтобы сохранить свой титул самой умной девочки в классе, но вроде бы не была одержимой идеей учебы. Софи стало грустно: значит, она все-таки упустила дочь.
— Потому что в последнее время все стало намного хуже. Если бы сегодня вы не пришли, я бы вам написала. Я знаю, что в вашей семье не все гладко…
Миссис Мэйсон сделала паузу, словно для того, чтобы они поспешно возразили, но Софи и Мэтью уставились в пол, словно двое землемеров, чье внимание привлекло опасное оседание почвы.
— …и может быть, она ведет себя так нарочно, чтобы привлечь к себе ваше внимание. — Миссис Мэйсон сосредоточила взгляд на Мэтью.
— Вы кто — врач-психиатр? — запальчиво спросил он.
— Мэтью… — тихо одернула его Софи.
— В чем дело? Я неожиданно попал на суд?
— Ты преувеличиваешь, дело не в тебе. Миссис Мэйсон…
— Можно просто Лиэнн.
— В словах Лиэнн есть рациональное зерно. Никто не говорит, что это твоя вина, но ситуация, в которой мы оказались…
— Но ведь именно я ушел из семьи! Я виноват в том, что разрушил крепкую семью.
Стоявшие позади них родители навострили уши, жадно ловя каждое слово. Софи бросила на них презрительный взгляд, но все же понизила голос.
— Ты рассуждаешь как ребенок! Нам обоим надо подумать, что делать с Сюзанной, раз она думает, что мы ее замечаем только в том случае, если она получает хорошие оценки. Я ведь говорила тебе: мы взваливаем на нее непосильное бремя, постоянно говоря, какая она умная.
— Хочешь сказать — я взваливаю на нее непосильное бремя.
Просто невероятно! Какой же он эгоист… Хотя…
— Ну, хорошо, да — ты взваливаешь. Только и слышно: «Это Сюзанна, она у нас умница, она собирается стать врачом». Она, наверное, думает, что только одно это в ней и важно.
