Лея Любомирская - Уксус и крокодилы
— Эй, тут есть кто-нибудь?! — Он перевернул бутылку и тряхнул ее. — Ау!
— И вовсе незачем так орать, — немного шепеляво сказали вдруг из бутылки. — Я и в первый раз прекрасно тебя слышал.
— Черт, — расстроенно сказал Ахиллес. — Что ты там делаешь?
— Где?
— В бутылке!
— Ну… я джинн.
— А я Ахиллес. Очень приятно. Но что ты делаешь в бутылке?
После тяжелой паузы из бутылки поинтересовались:
— Ты мифы читал?
— А как же!
— Знаешь, — проникновенно сказал джинн, — ты читал не те мифы. Но это и к лучшему. Никаких, стало быть, желаний. У меня жуткая агорафобия.
— То есть наружу ты не полезешь? — уточнил Ахиллес.
— Ни за что.
Ахиллес нахмурился. Потом на его лице появилась коварная улыбка.
— Да тебе просто слабо.
— Что?
— Агорафобия? Не смеши меня.
— Не понял!
— Ты, наверное, просто толстый, — рассуждал Ахиллес. — Горлышко-то узкое.
— Свинья ты, — грустно сказали из бутылки. — Смотри!
Из горлышка заструился дым. Ахиллес внимательно следил за процессом. Как только последняя струйка дыма вышла из бутылки. Ахиллес мгновенно заткнул ее и тут же дал деру. Вслед ему неслась ругань на арабском.
* * *— Ну как?
— Нашел, — сказал Ахиллес. — Вот.
— Молодец! Отличная бутылка, — сказала Черепаха; засовывая в горлышко записку. — Теперь нас точно найдут.
— Сполосни ее только, — посоветовал Ахиллес. Потом оглянулся. У него вдруг появилось смутное подозрение, что он сделал что-то не так.
Для тех, кто понимает
— Слушай, — сказал Ахиллес, — а как тебя на самом деле зовут?
— Альмутасим, — сказала Черепаха.
Мидас
— Да тут работы больше. Вы посмотрите на это! — возмущенно сказал Мидас.
Все посмотрели.
«Этим» было старое громоздкое трюмо.
— Ну, трюмо, — сказала Черепаха. — Ну и что?
— Тебе только пальчиком — р-раз, — сказал Ахиллес. — И готово.
— Кому нужно трюмо из золота?
— Тебе лучше не знать, — сказал Ахиллес. — Это разрушит твои идеалы.
— Тебе же это раз плюнуть, — сказала Черепаха.
— В прошлый раз ты так и сделал, — вспомнил Ахиллес.
Уши Мидаса печально склонились в знак согласия. Он издал горький вздох и занялся трюмо.
* * *— Уф! — сказал Ахиллес, скидывая тяжелый груз на песок. — Вот.
— Супер, — сказал Язон, оглядывая добычу. — Молодец. Герой. В отца пошел.
Ахиллес тоже посмотрел на злополучное трюмо.
— Золотое руно помню. А это что значит?
— Оговорился, — виновато сказал Язон. — Но ребята своим уже сказали…
— Плетете женам черт-те что, — сказала Черепаха.
Ахиллес и Язон переглянулись и хором ответили:
— Много ты понимаешь в настоящей рыбалке!
Тесей
— …И со мной было семь юношей и семь девушек, — сказал Тесей.
— Толпа, — сочувственно сказал Ахиллес.
— Одна даже с ребенком, — добавил Тесей.
— И вы, конечно, заблудились, — сказала Черепаха.
— Заблудились. Лабиринт все-таки.
— А нить?
— Сто метров, — ответил Тесей. — Потом катушка заканчивается. Можешь проверить.
— Ну а потом вы встретили его? — спросил Ахиллес.
Тесей помолчал, заново переживая приключение.
Потом вздохнул:
— Да. Это было ужасно.
— До сих пор не пойму, — задумчиво сказала Черепаха, — как ты его одолел?
— Нас спас сторож.
Черепаха сделала большие глаза. Ахиллес озадаченно посмотрел на Тесея.
— Мы заподозрили неладное, когда два раза подряд прошли мимо брошенной булочки, — продолжил Тесей. — А когда этот Гаррис достал план в третий раз и с умным видом сказал, что Хэмптон-Кортский лабиринт — самый обширный в Европе, пришлось звать на помощь.
Мефистофель
— Ну, — сказал Мефистофель, — кто примет мое предложение?
— Только не я, — фыркнула Черепаха.
— И не я, — сказал Фауст. — Одного раза с меня хватит. Я пас.
Все посмотрели на Ахиллеса.
Тот эффектно выдержал паузу, потом медленно кивнул.
Мефистофель так и расцвел.
— Да ты с ума сошел, — сказала Черепаха.
— Ты не знаешь, с кем связался, — сказал Фауст.
— Я Трою брал, — гордо сказал Ахиллес. — Подумаешь.
— Ты подумай, что на кону… — пробормотал Фауст.
— Так, всё, — сказал Мефистофель. — Он сделал выбор. Что тебе нужно, Ахиллес?
— Деньги.
— Не вопрос.
Мефистофель подвинул к Ахиллесу бумагу и перо. Ахиллес быстро написал что-то на бумаге, расписался, медленно подвинул бумагу на середину стола. Фауст и Черепаха уставились на бумагу. Ахиллес и Мефистофель неотрывно глядели друг на друга. Длилось это долго. В воздухе немного запахло серой. Потом Мефистофель улыбнулся:
— Вскрываюсь!
— Что у тебя?
— Две пары. Короли и тузы.
— Не катит, — расплылся в улыбке Ахиллес. — Три двойки.
Он сгреб со стола свою долговую расписку на сто драхм и все деньги.
— Ты блефовал с тремя жалкими двойками?!
— Он Трою брал, — напомнил довольный Фауст. — А кто сдает?
— Я, — сказала Черепаха. — Поехали, пять карт втемную.
Для физиков…
— Тут что-то написано, — сказала Черепаха.
В лапах у нее было яблоко.
— «Прекраснейшей», — сказал Ахиллес. — Это Яблоко Раздора. Когда ма и па решили пожениться, они забыли пригласить…
— …фею, и она подкинула тебе веретено? — спросила Черепаха.
— …Эриду, и она подкинула яблоко.
— Идея та же.
— Угу.
— Три богини поцапались из-за фрукта. Ничего себе повод для десятилетней войны!
— Масштабность войны, — сказал Ахиллес, — напрямую связана с красотой замешанных в ней женщин.
Черепаха повертела яблоко так и сяк:
— «…и обратно пропорциональна квадрату расстояния между ними», — прочитала она.
…и лириков
— Хватит ржать! — возмутился художник.
— Она строит мне рожи, — огрызнулся Ахиллес.
— Сдуй щеки, модель, — сказала Черепаха.
— Ты завидуешь.
— Лучше нарисуйте его пятку.
— Я сам решу, что рисовать. Хватит ржать.
— Я не ржу, я герой. Я смеюсь.
— Тогда сдерживайся хотя бы.
— Так?
— Лучше бы ты ржал.
Ахиллес закатил глаза. Черепаха состроила очередную рожу. Ахиллес поборолся со смехом и снова безуспешно. Художник гневно швырнул кисти:
— Всё! Вон отсюда!
— Как же ты меня дорисуешь? — поинтересовался Ахиллес.
— О, тебе понравится, — ядовито сказал да Винчи. — Линия губ уже есть.
Рыбалка
— Нет, ребята, никакой рыбалки! — твердо сказал Поликрат.
— Да брось ты, — сказал Ахиллес. — Посидишь рядом, на бережку…
— Подумаешь, проблема, — добавила Черепаха. — У каждого свои милые причуды.
— Например? — подозрительно спросил Ахиллес.
— Например, стрела в пятке. Или безнадежные попытки догнать самую медленную амфибию на планете. Я уж не говорю о твоем дружке, который десять лет воевал, а потом столько же добирался домой. Или…
— Достаточно, — кисло сказал Ахиллес. — На этом фоне Поликрат, который выкидывает свой перстень в море, а потом находит его в рыбе, выглядит довольно обыденно. Миф как миф.
— Вы не совсем понимаете, — сказал Поликрат.
— А что такое?
— Я не его нахожу.
— То есть, — задумчиво сказал Ахиллес, — возможна ситуация, когда ты выкидываешь перстень, а на завтрак получаешь мясорубку в камбале?
— Нет.
— Нет?
— Что-то вроде закона сохранения перстней, — мрачно сказал Поликрат. — Я нахожу не тот же перстень, который выкинул. Разные попадаются.
Ахиллес и Черепаха переглянулись. У обоих в глазах сверкнул меркантильный огонек.
— Вагон самых дешевых колечек, — сказала Черепаха.
— Траулер с рыбаками, — продолжил Ахиллес.
— Выкидывать.
— Вылавливать.
— Триста процентов прибыли.
— Не считая рыбы.
— Не считая рыбы.
Поликрат скривился.
— Я выловил всего три штуки. С тех пор я не ем рыбу. И вообще не рыбачу.
— Гм?
— За первым пришли нибелунги. За нибелунгами пришел Зигфрид. За Зигфридом пришел Фафнир. Пожар тушили три дня. За вторым пришел царь Соломон. Уж лучше бы нибелунги вернулись…
— А третье?
Поликрат помрачнел:
— Долгая история. Наверняка уже обросла совершенно дикими слухами. Если вкратце, в итоге мне подбили глаз, я лишился пальца, а кольцо бросили в жерло вулкана какие-то волосатые фанатики.
Наступила гнетущая тишина.
— Слухами обросла, — повторил Ахиллес. — Ни фига себе.
Черепаха строго посмотрела на Поликрата.
