Дмитрий Ненадович - Анти-Духлесс
Наконец, объехав к утру все запланированные кабаки, вдоволь напотешившись, набросавшись и наобщавшись со своими добрыми друзьями, Жека с Ирочкой устало возвращались в офис. В офисе на большом столе директора ростовского филиала «OBSERVANT PUC-PUC COD INTERCORPORATION» они утомленно предавались большой и чистой любви. Без всяческих извращений. Такая у них была традиция. В ходе совокуплений Жека всякий раз обещал перевести Ирочку к себе в Люберцы. И всякий раз при этом никогда и ничего для этого перевода не предпринимал. И это тоже была у них такая традиция. А традиции надо выполнять неукоснительно. Гораздо неукоснительней федеральных законов. Так все и продолжалось в течение уже нескольких лет. А тут вдруг подвернулся этот урод Серега. И все летит в тартарары. Все традиции. Рушатся все высокие отношения. Жека представляет Серегу с Ирочкой на их любимом столе и приходит в неописуемую по своей силе ярость.
В припадке этой сумасшедшей ярости Жека с размаху бросает трубку своего мобильного телефона на пол и топчет ее тяжелыми коваными немецкими каблуками. Жека вообще обожает все немецкое. Особенно немецкий гомосексуальный дизайн. При этом особенно гомосексуальными ему представляются немецкие боевые самолеты времен давно уже прошедшей войны. Что-нибудь типа «Фокке-Вульф-190». Любили, видать, эти проказливые «фоккеры» всегда сзади к врагам своим пристраиваться, поэтому, наверное, и выработался у них с годами такой вот двусмысленный дизайн: «Суперджет-фаллос». Никто этого, правда, почему-то не заметил, но у Жеки глаз-алмаз. Ничто педерастическое не ускользнет от его опытного взгляда.
Когда мобильник, принесший дурную весть, наконец-то был окончательно уничтожен и гнуснейшая SIM-карта тщательно перетерта в порошок, Жека начинает ощущать всю тяжесть свалившейся на него недоступности мирового киберпространства. Как он теперь подберется к этой крысе, Вове Забулдыкину? Не идти же ему как последнему лоху в кабину междугороднего телефона-автомата на какую-нибудь отстойную почту? Да и номеров телефонных он не помнил никаких и никогда. Не говоря уже о том, чтобы записывать эти длиннющие номера в какую-нибудь засаленную записную книжку, как это часто делают самые отстойные из лузеров. Где же выход?
Жека мучительно морщит узкий лоб и опять вспоминает Штирлица, запертого в камере добродушным старикашкой Мюллером. За что же он его туда все-таки посадил? А-а-а, да, из-за чемодана. Стоп. У меня ведь тоже есть чемоданы. Ну не в полном смысле, конечно же, те отстойно-квадратные чемоданы из фильма. И, конечно же, не допотопные такие. От этой допотопности их не спасает даже хваленая «немецкость». Не сравнить их с Жекиными новомодные — «Hermes», «Delsey», «Samsonite». А что хоть в них-то? В новомодных-то в этих? Жека судорожно перерывает содержимое баулов. Чего в них только нет! Сразу можно догадаться, в каком состоянии эти баулы собирались. Ну а другого-то состояния ведь и не бывает никогда. Что с этим теперь поделаешь. Такая вот, значит, судьба. И, наконец, удача! Не все, значит, в судьбе этой плохо. Жека победно извлекает на свет Божий старый свой ноутбук. Жека подключает ноутбук к электросети. Заветный зеленый светодиод почему-то не загорается. «Наверное, как всегда, не работает розетка,» — думает Жека. Догадка оказывается верной. Рабочую розетку Жека находит только лишь в туалете. Розетка прикрыта от посторонних глаз телом грязно-серого унитаза. «Видимо, это какая-то специальная розетка, — думает Жека, — к ней, видимо, подключается какое-то специальное устройство, ускоряющее, в случае необходимости, эвакуацию некоторых засранцев — любителей из мест общего пользования. А что? Очень, наверное, эффективно. Подселят, к примеру, в номер какого-нибудь долгоиграющего засранца-старпера, тот как засядет — и все, с концами. А ты потом делай, что хочешь. Можешь интеллигентно покашливать, пока терпения еще хватает. Можешь яростно колотить по двери, когда воспаленные глаза уже дрожат на мокрых от нетерпения щеках. И во всех случаях можешь услышать в ответ досадливо-раздраженное: «Щас-щас. Только сел ведь. Ну ладно, выхожу уже. Не ломайте вы дверь. Экий же вы нетерпеливый!» А здесь ничего этого не надо будет. Никаких лишних движений и разговоров. Берешь и молча нажимаешь какую-нибудь кнопочку на каком-нибудь специальном пультике. И ба-бах! Одно мгновение, и принудительное катапультирование засранца-любителя уже состоялось. Вон купол его парашюта трепещется на поверхности Фонтанки. А что? Очень даже удобно было бы иметь такое устройство».
Жека присоединяет ноутбук к потайной розетке, и поисковая работа начинается. На Жекином ноутбуке давно уже были установлены последние версии WiFi, WiMAX и Bloututh. Поэтому он, лихо разместив свой надежный device на треснутой крышке унитаза, без труда проникает в корпоративную сеть «OBSERVANT PUC-PUC COD INTERCORPORATION» и находит в справочнике все реквизиты гражданина Забулдыкина. Находит и сбрасывает ему в «ящик» сразу несколько гневных обращений по «мылу». В обращениях этих говорилось обо всем понемножку. Но одно обращение было особенно информативным. Во вводной части этого обращения коротко упоминалось хваленое питерское гостеприимство, приводились различные высказывания о холодильнике и о дежурных гавриках. В основной части обращения не было сказано ничего. Зато в заключительной части говорилось о том, что Жека намерен неистово жить с питерским филиалом, со всем сразу. Жить с 14.00 до 16.00 люберецкого времени без свидетелей. А с 16.00 до 18.00 люберецкого времени он выражал готовность жить с опальным филиалом в присутствии всех его дистрибьюторов. При этом сообщалось, что дистрибьюторы тоже входят в сферу Жекиных жизненных интересов. И совершенно не случайно в обращении делался акцент именно на люберецком времени. Дело в том, что оно иногда очень сильно отличалось от питерского. «Ничего-ничего, — думал Жека, злорадно потирая свои холенные ручонки, — пусть помучаются немного. Пусть немного посуетятся. Пусть побегают, по— дергаются и чего-нибудь там попересчитывают».
Но ожидаемой реакции почему-то не последовало. Жека вновь просматривает почту и замечает отсутствие извещений о том, что его сообщения прочитаны нерадивым адресатом. Вконец оборзевший Вова даже не удосуживался заглянуть в свой «ящик», чтобы затрястись от страха под давлением Жекиных угроз. Жеку душит очередной приступ ярости. Некоторое время он гневно перемещается в замкнутом пространстве своего отстойного номера. Напуганные энергетикой стремительных Жекиных перемещений свинотараканы лениво и гулко спрыгивают с батареи центрального отопления и неспешно, переваливаясь из стороны в сторону скрываются в многочисленных щелях растрескавшегося паркета. Наконец Жека немного успокаивается. Его горячая ярость сменяется холодной. Он решительно спускается в гостиничный холл и нервно крутит диск допотопного телефонного аппарата. Непривычная дивайсина никак не хочет Жеку ни с кем соединять. Этот аппарат, видимо, в свое время подарил этой отстойной гостинице сам старина Эрланг. Впрочем, тогда старик был, наверное, еще очень молод, да и гостиница еще была, наверное, по-молодому хороша. Наконец, Жека все-таки дозванивается до беспредельщика Вовы и оглашает холл гостиницы самыми грязными в стране ругательствами. Это здесь никого не удивляет. Тем более холл. Слыхивал этот холл кое-чего и похлеще. Особенно в революцию. Кроме похабных ругательств, до окружающих Жеку лузеров доносятся, порой, и вполне приличные слова и фразы: «крыса», «мыло», «зри в ящик, гад», «холодильник», «гаврики», «скоты», «пулей ко мне, уроды», «Невский палас», «отстой». Вот, пожалуй, и все. Все остальное было неприличным. А говорил Жека долго. Где-то минут, эдак, десять говорил он на одном дыхании. И, видимо, противник на том конце провода был в конце концов окончательно сломлен и полностью деморализован. Об этом можно было судить по победоносному Жекиному оскалу, с которым он бросил, наконец, тяжеленную трубку на массивные рычаги отстойного аппарата. А что? С этими спесивыми питерцами только так было и надо. Иначе успеха не видать. Они ведь как сейчас приспособились? Чуть что не по их, они сразу встают в позу, формируют строгий взгляд и спрашивают: «Вы случайно не забыли, что в нашем городе родился Президент Путин? Владимир Владимирович? А?» И если им сразу, с ходу просто, не напомнить, что в Люберцах родилось тоже очень много весьма достойных людей, тогда все, тогда конец. Тогда они принимаются делать все исключительно по-своему. И неправильно все сделают. А потому что им и не надо, чтобы было правильно. Им лишь бы наперекор все сделать. Но и люберецкие не лыком шиты! И у них, у люберецких значит, у них ведь особо не забалуешь!
После победного звонка Жека гордо поднимается вверх по раскачивающейся и скрипучей лестнице в свои отстойные апартаменты и с удивлением обнаруживает свинотараканов на привычном для них месте. Эти удивительные полунасекомые прекрасно чувствовали настроение своих временных соседей. Вот и сейчас, глядя на Жеку-победителя своими прищуренными от батареечного тепла глазами, они были уверены, что им сейчас уже ничего не угрожает. Жека ложится на кровать, с которой куда-то соскочило хмурое настроение, но по-прежнему остался лежать упрямый скрип. Жека ложится и ждет. Ждать приходится недолго. Через каких-то полчаса раздается робкий стук в дверь. Даже не стук, а легкий шорох проносится по поверхности двери. Жека нехотя поднимается с кровати и слегка приоткрывает дверь. Перед порогом, сыкливо перебирая коленями, гарцует мерзавец Вова. На испуганной морде его крысинного лица застыло выражение ожидания пощечины. На заднем плане угодливо кивают своими обдолбанными головами какие-то гаврики. По видимому, это были Вовины мерчендайзеры, а может быть, ещё какие сейлсы, либо обычные полевые продавцы. Напомним (для тех, кто с первого раза никогда не врубается), полевые продавцы — это такие отстойные маркетологи самого низового звена. Они обеспечивают снабжение стратегическим продуктом тружеников полей в период проведения посевных и уборочных работ. А может это были и вовсе какие-то другие, более продвинутые маркетологи. Во всяком случае, на офф-трейдов они похожи не были. Впрочем, все это было Жеке уже абсолютно не интересно. Жека предельно вежливо выслушал начало Вовиных причитаний о том, что их надо срочно простить, потому как они ведь ничего не знали о Жекином приезде, а вот если бы знали, то никогда себе такого бы не позволили они, тогда все было бы абсолютно по-другому: машина, девочки, бани, кабаки и все такое прочее, был бы полный, так сказать, маркетологический набор. Но все это еще впереди и, если Жека пожелает, то можно начать все прямо сейчас. В общем, нес Вова обычную в таких случаях ахинею. В конце-концов Жека вынужден был остановить этот словесный понос и, отдав Вове распоряжение о приведении отстойных апартаментов в состояние, достойное для проживания маркетолога (ну там, насчет скрипа, холодильника, розеток и свинотараканов), решительно идет в ванную комнату. Комната совмещена с туалетом. В совмещенной комнате Жека совмещает процедуры очищения организма от шлаков и принятия ванны. Через час посвежевший и благоухающий коричневым хозяйственным мылом люберецкий маркетолог бодро выходит из совмещенной в своем отстое комнаты. Выходит он в своем роскошном халате с надписью «HURGADA DIVERS». Этот халат он взял себе на память из какой-то сочинской гостиницы. Просто так поносить взял. Недавно хотел вернуть. Но уже забыл как эта гостиница называется. Давно это было. Уже наверное и не вспомнить. Приходилось донашивать. Ну не выкидывать же, в самом-то деле! Турки могут обидеться. Ожидающие Жеку маркетологи читают надпись на его халате и понимают, что никакой он не «DIVERS». Понимают они, что это — обычный люберецкий мудак. Только еще и очень толстый вдобавок. Но дело не в личностях: приехал-то он из великого г. Люберцы. И визит этого толстого люберецкого мудака надо пережить с хорошо заметным ему подобострастием. Поэтому Жекин величественный выход сопровождается суетливыми чинопочитающими подпрыгиваниями присутствующих в апартаментах маркетологов. Жека широким жестом останавливает всю эту фальшивую верноподданическую суету. Он решительно проходит в спальню и облачается в Vintage и кроссовки типа «Fila for Ferrari». Под его костюмом до поры до времени прячется красная футболка с надписью «HOMELESS. WILL WORK FOR FOOD». На его костюме красуется свитер «Paul amp;Shark». Он торжественно объявляет Вове об отмене назначенных ранее совещаний. При этом он прилюдно отчитывает Вову. Он говорит ему: «Из-за вашего, Вова, разгильдяйства и формализма я уже потерял сутки. Вы, Вова, знаете, сколько стоят мои сутки? Ах, вы, видите ли, догадываетесь… Ну и что? Догадки вас не пугают? Вот и хорошо, что пугают. Значит не совсем вы еще потерянный для нашей фирмы маркетолог. Не совсем вы, значит, потерянный для нас маркетологический руководитель. Поэтому и придется вам, Вова, как маркетологическому руководителю за всех и за все самому отвечать. Поэтому пока ваши нерадивые подчиненные будут устранять недостатки вашего же питерского гостеприимства, мы с вами, Вова, проследуем в ближайший «Блиндональдс», где и обсудим сложившуюся в вашем филиале ситуацию. Довольно гнусную, прошу заметить, для всех вас ситуацию, Вова. Да, и не забудьте взять с собой отчет по распределению рекламного бюджета за прошлый год».
