Светлана Багдерина - Пламя Сердца Земли
Опытный командир знал, чем пронять советника второго.
– Да… – слабо пискнул тот и кивнул. – Да… Сейчас…
Что произошло с его камнями, его драгоценными камнями, которые он несколько дней назад лично выкупал у отвратительных демонов-шептал, он не знал и даже не догадывался. Но что грозит ему, если по какой-то причине камни не сработают, ему не нужно было и гадать – он неоднократно был свидетелем того, какая участь поджидала прогневивших царя Костея.
Выхода у него не было.
Оставалось только попросить милости у богов, которые, может быть, были настолько любопытны, что заглянули в такую погоду в это ими же давно забытое место, и приступить к исполнению.
– Пригнитесь, – отдал колдун приказ негнущимся языком, достал первый попавшийся под похолодевшие от ужаса дрожащие пальцы слиток, размахнулся, зажмурился и зашвырнул его, насколько хватало сил.
Как выяснилось очень скоро, сил у него хватило не так уж и намного, а зажмуривался и пригибался из двух тысяч собравшихся он один.
Даже капитан проводил нехорошим взглядом пролетевший метров пять и зарывшийся в грязь на восстановленном подобии дороги комок золота.
Выждав для приличия несколько секунд, капитан, не отводя глаз от места падения его десяти годовых жалований, как бы невзначай полюбопытствовал:
– И что теперь?
– Н-ну… – проводя сухим языком по пересохшим губам, промычал Кто. – Не тот камень… попался… бракованный…
– И что теперь? – не отставал капитан.
– П-попробуем… еще раз…
Солдаты неодобрительно загомонили.
– Ма-ал-ча-а-ать!!!.. Ра-ав-ня-а-а-айсь!!! Сми-ирна-а-а-а!!!.. – протяжно проревел капитан, но успокаивающий эффект в этот раз был не тот: гомон понизился до полушепота, но не более.
Не сознавая, что делает, Кто достал из мешочка новый золотой слиток и запустил им, куда глаза глядят. Как выяснилось секундой позже, глаза его глядели в яму с кольями. И, естественно, кроме возмущенного вопля, вырвавшегося из двух тысяч молодецких грудей одновременно, другого эффекта и этот слиток не вызвал. Зато в застывшем, как манная каша в морозилке, мозгу второго советника вдруг родился и вырос план спасения.
Не дожидаясь, пока недовольство двадцати отборных сотен достигнет апогея, Кто запустил одним слитком в правый фланг, другим – в левый, а третий отскочил от не выкорчеванного пока бревна и приземлился в грязной луже на дне очередной ловушки.
– Забирайте всё!.. Забирайте!.. Что найдете – всё ваше!!!.. – проорал колдун во всю свою колдовскую глотку, и не прошло и секунды, как две тысячи, как один, толкаясь, яростно рыча и размахивая топорами, ломанулись на поиски золота.
Хитроумный советник рассчитывал под шумок проскользнуть между сцепившимися сливками армейского общества и переждать лукоморскую кампанию где-нибудь поодаль, предпочтительно на другом континенте, но не учел, что даже самый тупой гвардеец умеет считать до семи.
– А два-то он себе оставил!!!
– Он сам сказал – забирайте всё, что найдете!!!.. – разнесся боевой клич над порядками Костеева войска.
После этого второго советника Кто не могла спасти даже магия.
– Что… что они делают!!!.. Изменники!!!.. Предатели!!!.. Бунтовщики!!! – уже не говорил, а хрипел, схватившись за сердце, Кирдык. – Что я доложу его величеству?!..
Мысль о предстоящем рапорте в царском шатре подействовала на него не хуже, чем ведро нитроглицерина: он судорожно сглотнул, выпрямился, физиономия его свирепо перекосилась, он отдал несколько быстрых распоряжений и, дождавшись, когда они будут исполнены, проорал, приложив к губам ладони, сложенные рупором:
– Если вы сейчас же не остановитесь, я прикажу лучникам стрелять в вас и не прекращать, пока не останется ни одного живого мятежника!!! Повторяю: если вы сейчас же не остановитесь…
Побоище неохотно замерло и прислушалось.
– …ни одного живого мятежника!!!..
– Так бы сразу и сказал…
– Кто тут мятежник?..
– А никто тут не мятежник…
– Они первые начали!
– Их же колдун развопился: золото, золото, забирайте…
– Кто-нибудь видел, кому хоть досталось-то?
– Да всем досталось, мало не пришлось…
– Да я про золото!..
– Вроде, вон там дрались больше всего, и там…
– Там?.. Трупы вижу, а золото – нет…
– Да если кто на него лапу наложил – он что, показывать его всем будет?..
– …если не дурак?..
– Сам дурак!..
– Ага!!!..
– ЗАТКНУТЬСЯ ВСЕМ!!! РАВ-ВНЯЙСЬ!!! СМИР-РНА!!! Посотенно построились! Мертвых в ямы! Раненые – в обоз! Остальные приготовились к штурму!.. Мы войдем в их оборону как нож в масло!!!..
В рядах львов возникла небольшая толчея и неразбериха, когда здоровые стали сортировать лежащих: заполнять ловушки и оттаскивать к шатрам знахарей раненых и затоптанных в давке, но скоро порядок – хмуро-смущенный, горящий желанием искупить кровью – вернулся в ряды осаждающих. Вместо бесславно сгинувшего на дне ямы с кольями капитана командование штурмовым отрядом принял автоматически получивший повышение лейтенант, поредевшие две тысячи получили подкрепление, и зверолюди с лестницами наперевес под прикрытием баллист, катапульт, лучников и просто щитов двинулись на штурм.
Едва атака началась, стало сразу понятно, что Кирдык никогда не пробовал порезать масло только что из морозилки.
Пристрелянная дорога оказалось последним путем для сотен монстров, но их товарищи лишь сбрасывали в ямы их тела и остервенело рвались дальше, вперед, к той узкой, усеянной обломками злополучного тарана перемычке, на которую можно было опереть лестницы, и тогда…
Сначала два лома успешно сбивали и корежили вражеские лестницы, едва те прикасались к стене башни, но несколько удачных выстрелов со стороны осаждающих поразили дружинников, державших цепи, которые их товарищи не успели перехватить, и тяжелые бревна, в последний раз давя и круша всё и всех на своем пути, скатились к подножию башни и застыли во рву.
Рога лестниц тут же ударились о беззащитные красные зубцы, и оскалившиеся громилы, подбадривая себя ревом, хлынули на стену. Сталь зазвенела о сталь, и крики раненых и умирающих заглушили яростные вопли живых. Несколько львов ухватились за бревно, прилипшее к воротам, и стали раскачивать его, надеясь разворотить створки и открыть себе более удобный проход…
Впрочем, им, да и тем, кто пытался взобраться по лестницам, несколько мешали те горячие и пустые головы, которые неосторожно подошли вплотную к всё еще сочащимся клеем флагам на воротах и теперь отчаянно пытались высвободиться, прилипая с каждым непродуманным движением всё больше и больше, как мухи к ловчей ленте. Но вошедшие в убийственный раж зверолюди были готовы лезть к прощению и победе не только по трупам, но и по головам живых еще товарищей, и атака к вящему удовольствию радостно потиравшего руки Кирдыка продолжалась, не ослабевая. Но и у Граненыча поводов срочно подавать в отставку не было: защитников города голыми, пусть и когтистыми руками было просто так не взять.
Князь Митрофан, лишь углядев подготовку к первой попытке штурма, незамедлительно отправил Сайка в ближайшую из восьми казарм с резервом за подкреплением, и теперь рвущуюся наверх ощетинившуюся сталью, когтями и клыками лавину встречали отборные дружинники, нисколько не уступавшие костеевым зверолюдям в росте, злости и желании победить.
Чтобы не дать монстрам пройти, в рукопашной в ход пошло всё – десятки мечей, палиц, шестоперов, топоров, ножей, сотни зубов, несколько горящих головешек и даже запрещенные удары ниже пояса.
И занялся ими один специалист по волшебным наукам.
Перед началом штурма Граненыч, произнеся краткую вдохновительную речь, торжественно препоручил командование сотнику Евдокиму – из Соловьевых – и благоразумно покинул поле предстоящего боя, перебравшись на соседнюю стену, совершенно верно рассудив, вслед за генералиссимусом Карто-Бито, что городу живой главнокомандующий нужен гораздо больше, чем мертвый. Агафон же, размышляя, стоит ли ему последовать примеру князя или поддержать в глазах дружинников и ополченцев свежевозникший и невероятно лестный образ великого мага, которому вал по плечо и ров по колено, имел неосторожность слегка замешкаться… и к ужасу своему вдруг обнаружил, что оказался отрезанным от единственного выхода с крыши и прижатым к одному из зубцов бронированной, жаждущей битвы толпой!
Сначала побелевшему от страха студиозусу представлялся только один выход из кошмарной ситуации – дождаться, пока осаждающие поднимутся на башню, и погибнуть просто смертью.[92] Но вскоре он увидел еще один вариант.
Он валялся совсем рядом с ним, обратив к рыдающему холодным дождем небу куполообразное закопченное днище. Последние запасы горячей воды были вылиты на головы наступающим несколько минут назад, чтобы остудить их пыл, головешки разобраны, и теперь огромный котел из-под кипятка лежал без дела, с железным терпением ожидая решения своей дальнейшей судьбы. И прежде, чем его успели раздавить, сбросить со стены, покусать или просто проткнуть чем-нибудь холодным и острым, резко передумавший умирать какой бы то ни было смертью специалист по волшебным наукам ящеркой юркнул в импровизированное чугунное убежище и притаился.
