Майя Кучерская - Современный патерик
Несколько дней он прожил точно в оцепенении. Ведь это был его первый выход в город за многие годы. Но, придя в себя, стал просить Господа о вразумлении.
— В чем же она превзошла меня, Господи? — вопрошал недоуменный старец.
На этот раз ждать ему пришлось недолго.
«В смирении и любви» — вот какой ответ услышал он с неба.
Слава умолк. Подозвал официанта, заказал себе зеленый чай... Соня сидела не шевелясь, опустив глаза и не смея поднять их на юношу.
— Сонечка! — прошептал Слава. — Что с вами?
Сонечка подняла глаза. Смирение и любовь сияли в них — так показалось Славе, и ошибиться он не мог! И вновь ему почудилось, будто где-то он уже встречал эту девушку.
— Я вас люблю, — просто сказал Слава. — Выходите за меня замуж.
— Когда? — поинтересовалась сразу ожившая Соня.
— Прямо завтра.
— Приходите завтра вечером в свой храм, — отвечала Соня, — там и договоримся обо всем.
И, даже услышав эти странные слова «в свой храм» (откуда Сонечка знала, что у него есть свой храм? Об этом он не сказал ей ни слова), Слава ничегошеньки не заподозрил! Как во сне он покинул клуб, едва попрощавшись с Лешей, позабыв даже поблагодарить его, и полночи продумал о таинственной и такой прекрасной девушке, которую он вырвет из омута — или она его? Сонечка была мила его сердцу. С этим сладким чувством Слава уснул.
Вечером Слава пришел в церковь, но Сонечки нигде не было. Тщетно вглядывался Слава в лица входящих девушек — ни одна из них не походила на его вчерашнюю знакомую. Потерянный, убитый, простоял он всенощную, но вот прозвучал отпуст, люди начали расходиться. Слава корил себя. Как мог довериться он какой-то гулящей девке! Она смеялась над ним! Тут стали спускаться девушки с клироса. Одна из них, в низко надвинутом темном платочке, подошла к Славе. Это была Сонечка! Только неузнаваемая, в длинной юбке, в платке по глаза. Но все же это была она. Вот почему ее лицо еще вчера показалось ему знакомым.
— Вы! — только и смог воскликнуть Слава.
— Идемте, — тихо отвечала ему девушка.
Они вышли из церкви, держась за руки. Стоял тихий зимний вечер. Легкий снег порхал в воздухе, дети с криками катались с ледяной горы.
По дороге к метро, которая шла через небольшой городской парк, Соня поведала Славе, что давно и искренне его любит, давно смотрит на него с клиросного балкончика, только вот он ни разу даже глаз на нее не поднял, стоял как столб, упершись взглядом в землю.
Сонечкина любовь к Славе росла, и она решилась на хитрость. Леша Пирожков, охранник в клубе, был ее старшим братом, от него Сонечка знала, что Слава сильно тоскует от одиночества, однако никак не пытается его преодолеть. И Леша предложил сестре нехитрый план. Долго Соня Пирожкова не соглашалась на сомнительную хитрость, но вскоре терпение ее достигло предела. Остальное было делом техники и удачи!
Через месяц Слава с Сонечкой поженились. Леша был у них на свадьбе шафером.
Русские schi
Настя Трофимова вышла замуж по объявлению. В совке делать было нечего, и она написала иностранцу. Он ответил и прилетел на четыре дня. Робу только что исполнился пятьдесят один. Невысокий, плешивый, зато богатый. А еще Роб хорошо, белозубо смеялся. У него было удивительное хобби — он собирал русские политические анекдоты и даже немного читал по-русски. Но вообще-то он был торговцем недвижимостью.
Настя продала квартиру и переехала в Канаду на ПМЖ. Вместе с пятилетним сыном Андрюшей. Там ей делать, понятно, оказалось совсем нечего. Ну, приготовить любимому ужин, хотя он так привык за время своей холостяцкой жизни обедать в ресторанах, что ее изысканные блюда оценить не мог, все они были хуже ресторанных. Ну, Андрюшу отвезти, а потом забрать из киндергардена, ну, посетить курсы английского два раза в неделю, вот, собственно, и все. И тут познакомилась Настя с одной своей русской соседкой, и та отвезла ее в церковь, поглядеть. Церковь была русская, православная, только одеты все были получше, чем у нас: старички в пиджаках и белых рубашках, бабушки в шелковых платьях, дамы, господа, при них нарядные дети... Только женщины без платков. Половина службы шла на английском, половина на русском. Так и стала Настя верующей, даже в хоре начала петь, и Андрюшенька за ней потянулся. Роб относился к этому спокойно, не возражал, бывало, даже сам заезжал в Russian Church, обычно к концу службы, чтобы после поесть на общем обеде русские schi и kotleti, ну и, конечно, записать в блокнот свежий анекдот — от каких-нибудь новеньких эмигрантов или гостей.
История любви
Петя Борисов женился рано, на своей однокласснице. С восьмого класса на всех уроках он смотрел на Люду Антонову не отрываясь, учителя даже делали ему замечания, в девятом стал писать ей записки в стихах. Люда не отвечала — Женя Симонов нравился ей больше. Но вскоре Женя стал гулять с другой девочкой, и Люда назло ему начала гулять с Петей. И очень скоро про Женю забыла, потому что Петя, как обнаружилось, оказался очень хороший. Сразу после выпускного Люда с Петей поженились и поступили в Институт стали и сплавов.
Жили они дружно и в общем свободно, Петя Люду ни к кому особенно не ревновал, а Люде никто, кроме Пети, не был нужен. Так прошло три года, после третьего курса Люда родила Анечку и даже не ушла в академ — сильно помогли бабушки, и та и другая. И все было хорошо, Петя дочку обожал, нянчил, спал с ней ночами. Но на четвертом курсе с Петей свершился переворот. Он уверовал в Бога и в самом скором времени стал до того ревностным христианином, что Люда только тихо постанывала. Сама она христианкой становиться не собиралась, в церкви от запаха ладана ей делалось нехорошо, попы казались обманщиками. Никакие Петины разговоры ее ни в чем не убеждали, а со временем стали и раздражать. Она разрывается между учебой и ребенком, ждет не дождется, когда Петя вернется домой, а Петя, видишь ли, на всенощной! А в воскресенье, единственный день, когда можно погулять с утра всем вместе, его тоже нет — «кто не посещает литургию, отлучается от церкви».
Но Людино недовольство, понятно, на Петю никак не действовало, он просто махнул на нее рукой, и если бы не эта церковь, в остальном стал даже лучше прежнего, но жену это не убеждало. Они закончили институт, Люда, конечно, с горем пополам, Петя с красным дипломом. Но, вместо того чтобы пойти в лабораторию, куда вообще просто так не попадали, а Петю звал его научный руководитель, Петя ни в какую лабораторию не пошел, а поступил в семинарию. Дома он стал бывать совсем редко, а Люда между тем родила второго, уже мальчика. И протест в ней стал потихоньку ослабевать, как-то отвлеклась на материнские заботы, а тут Петя уже отучился и позвал жену и всех своих друзей на рукоположение. Люда пошла. Все рукоположение она проплакала, ее родной Петя был от нее так далеко и совсем там про нее не думал, а кланялся, падал на колени, и его под руки водили два красивых юноши, а под конец Петя вышел в белом облачении, весь сияющий и совершенно незнакомый. Люда подошла, как и все, к кресту, который он держал в руке, и поцеловала, как все, сначала крест, а потом руку мужа, и почувствовала, что это больше не муж.
Потом она догадалась — рука показалась ей чужой, потому что исчезло обручальное кольцо на Петином пальце. И Люда весь оставшийся день с Петей вообще не разговаривала. Но он будто этого не замечал. Легко ему было не замечать: дом у них был полон гостей, и всех их надо было накормить и напоить, и всем улыбаться. А на следующий день рано утром Петя ушел, вернулся только поздно вечером и сказал Люде: «Стажировка. Чтобы я научился правильно служить». И Люда стала с ним снова разговаривать, потому что надо же было его накормить, спросить, с майонезом он будет или с постным маслом — Петя постился вовсю. Стажировка продолжалась полтора месяца, а еще через две недели отца Петра распределили в Можайскую область, в деревню Пыпино, восстанавливать разрушенный храм. И Люде ничего не оставалось, как поехать с ним. Детей пока пришлось оставить бабушкам, не везти же их на пустое место.
Пете выделили домик, небольшой, но крепкий, прямо около церкви. Церковь была — страшно посмотреть — внутри вся исчерченная, изгаженная, но Петя сказал: стены есть, и полы каменные — это уже очень много. Мэр Можайска выделил Пете денег, потому что вышло по поводу восстановления церквей распоряжение сверху, как раз возникла такая волна; вскоре волна спала, но Петя успел. И начал заниматься тем, чем никогда не занимался, — нанимать строителей, закупать стройматериалы, объяснять рабочим, как лучше сделать.
А Люда тем временем приводила в порядок их дом, своими руками. Оклеила его новыми обоями, выкрасила полы, вымыла окна, друзья, уезжавшие в Швейцарию на ПМЖ, очень помогли с мебелью, даже из дружеских чувств привезли эту мебель на грузовике из далекой Москвы. В дом можно было селить детей, и детей перевезли от бабушек, как раз наступило лето — опять же, свежий воздух.
