Виктор Шендерович - Изюм из булки. Том 2
Усвоение материала
Мы ехали в автобусе по Хорватии.
Гид Володя, наполовину русский, рассказывал трагическую здешнюю историю — от хамских опытов Иосифа Броз Тито до взаимного варварства последних лет.
Мы проезжали брошенные сербские деревни, заросшие бурьяном огороды, дома, выщербленные пулями и осколками…
Володя рассказывал. После его экскурсии можно было защищать диссертацию.
Российская туристка, тетка средних лет, внимательно выслушав трехчасовой рассказ, спросила напоследок:
— А чем сербы вообще отличаются от хорватов?
Володя ответил, не моргнув глазом:
— У них квадратные головы и хвосты.
— Какой ужас! — ахнула туристка.
Угол отражения
Когда в Мельбурне я обнаружил, что еду по району Balaclava, по улице Inkerman — логическая конструкция сложилась в два счета.
Я спросил провожатого:
— Тут живут наши?
— Ага, — подтвердил он, — русский район.
Я навалился на дедуктивный метод и уточнил:
— Выходцы из Крыма?
Тут-то дедуктивному методу и вышел облом.
Никакие не крымчане назвали этот район Балаклавой, и улицу в честь Инкермана назвали тоже не они. Сами же австралийцы и назвали — в память о погибших на Крымской войне!
Той самой, позапрошлого века, в которой Австралия воевала, разумеется, на стороне британской короны, изо всех сил пытаясь убить поручика артиллерии Льва Толстого, отвечавшего им полной взаимностью.
Через толщу лет этот свет прошел преломленным, и сегодня в мельбурнском районе Balaklava, на улице Inkerman говорят по-русски. Не скажу, что на языке Толстого, но все-таки…
Типа наша взяла.
Точный хронометраж
Русская телефонная компания в Мельбурне предоставляла подписчикам бесплатное время для разговоров: рекламная акция! Когда кредит подходил к концу, абоненту об этом сообщали…
Однажды в компанию позвонил пожилой и сильно раздраженный эмигрант.
— Я знал, что вы нас подслушиваете, — заявил он, — но чтобы вмешиваться в разговоры — это уже ни на какую голову не налезает!
Обескураженный сотрудник компании попросил объяснить, что случилось.
— Как что? Вчера мы разговариваем с братом, два старых человека… Я говорю ему: возраст, болезни, не знаешь, сколько осталось… Так она прямо в трубку говорит: «Вам осталось десять минут!».
Чемодан
Дело было в Италии, в Бергамо.
Ночью какой-то труффальдино вскрыл нашу машину и спер чемодан со всем содержимым.
Утром мы пошли в ближайший полицейский участок. Карабинер попросил написать заявление с перечислением вещей. Жена, нетвердый носитель английского языка, битый час вспоминала содержимое чемодана и грамматики. Документ был передан карабинеру, и карабинер пожелал нам счастливого пути.
Любознательная жена поинтересовалась ходом дальнейшего расследования.
— О, теперь ваш чемодан будут искать по всей Италии! — пообещал служитель закона.
— Но вы даже не спросили, какого он цвета!
— В этом нет необходимости, — заверил карабинер.
До сих пор небось ищут, ночей не спят.
Местный обычай
Лазанья требует вниманья! Стихи, практически.
Потерявшая бдительность от здешних красот (а обедали мы с видом на Пизанскую башню), жена посадила пятно на брюки. И, разумеется, попросила у официанта — что?
Правильно: соль.
Официант принес соль и пару минут с тревожным интересом смотрел, как моя жена солит брюки. Было видно, как его мозг накреняется вслед за башней. Когда брюки были достаточно посолены, официант тактично сообщил:
— А мы делаем это жидкостью для выведения пятен.
И принес пятновыводитель.
«О, сколько нам открытий чудных!..»
Мой знакомец, экстремал, организовал тургруппу экстремалов из Швеции и Польши и повез их по России.
Но не по Золотому кольцу, а — вдоль…
И вот в районе Иркутска родные польские могилы разбередили в одном пане генетическую память. Вечером, крепко взяв на грудь, он надерзил российскому экскурсоводу — и пошел из принципа допиваться со шведами.
И стал жаловаться шведам на Россию.
— Они увозили наших предков сюда, в Сибирь, — говорил поляк, — они нас здесь убивали…
Шведы с сочувствием выслушали всю историю до конца и спросили:
— Почему вы не позвонили в полицию?
На отдалении
«Шотландцы — замечательные люди! — поделилась своим восторгом знакомая, много лет живущая в тех краях. — В прошлом году решила показать ребенку Израиль, и в Иерусалиме получаю коллективную эсэсмэску от подруг: ну как там твой Иран?
Поэтому, — пишет она, — в Шотландии и нет антисемитизма: не видят разницы!»
Включай мазган
Дело было в Израиле.
В номере было холодно, и жена позвала горничную. Горничная с ясной украинской мелодикой русской речи посоветовала жене просто:
— Включи мозган.
Жена поняла, что ей в довольно незатейливой форме предложено подумать. Она подумала, заглянула в шкаф в поисках запасных одеял, ничего не нашла и снова обратилась к горничной с вопросом: как бы сделать так, чтобы не было так холодно?
— Включи мозган! — ответила та уже с некоторым раздражением.
Моя смиренная жена подумала еще, но холод явно сказывался на ее умственных способностях.
— Включи мозган! — закричала горничная. Потом махнула рукой, вошла в номер и сама включила мазган.
«Мазган» на иврите — кондиционер.
Занимательная лингвистика
Интересная штука — эмоциональная память!
…Маленький пансион в Италии. Ливень застал врасплох — бегу забирать купальники и полотенца, сохнущие на лежаках. Немецкая пара, мимо которой я бегу обратно, дружелюбно подбадривает:
— Шнель, шнель!
И меня пробирает животный генетический ужас: шнель, хальт, цурюк, хенде хох… Только это мы и знаем из немецкого.
То ли дело итальянский! Как всякий человек, учившийся музыке, в Италии я не пропаду. Вот автобусная остановка, а на ней написано: фермата… Ну разумеется!
Уже упомянутая в этой книге экскурсовод Елена Галесник рассказывала об этом трогательную историю.
Пробка у входа в музей: несколько экскурсионных групп в ожидании. Экскурсоводы на английском, французском и испанском клянут нерасторопность хозяев, а в сторонке стоит их печальный коллега-итальянец, которому тоже хочется поучаствовать, а подходящего языка — нет.
Итальянец, лишенный возможности общения, — это трагическое зрелище! Лена видит, как он страдает, но помочь ничем не может. И вдруг вспоминает свое музыкальное детство и говорит:
— Molto lentomento?
«Очень медленно». Так обозначался темп исполнения…
— О, molto lentomento! — кричит благодарный итальянец. — molto lentomento!
Культуру в массы
Давид Ойстрах, впервые попавший в Италию, был поражен культурным уровнем трудящихся. Грузчик, приподняв его чемодан, вздохнул: «Моlto pesante» — очень тяжело…
Ах, волшебная страна, где грузчики разговаривают языком музыкантов!
Педагогика
Впрочем, иногда понимание итальянского обходится без музыкальных терминов.
— Баста, кретино! — кричала венецианка на ревущего сына…
Краткое содержание
В раздевалке в Сандунах, отмывшись всласть, одевались в чистое строители-татары. Рядом на лавочке раздевался мой друг Шевелев. Раздевался — и слушал взволнованную повесть, которую описывал так:
— Тыр-пыр-мыр… Быр-тыр-мыр… Первомайская улица! Тыр-пыр-мыр… Знак сорок! Быр-тыр-мыр… Мент! Тыр-пыр-мыр… Быр-тыр-мыр… Кто пьян блять? Я пьян блять?
— И вот, — сказал изумленный Шевелев, — оказалось, что я понимаю по-татарски!
В греческой глубинке
…на табличке с правилами пользования лифтом я обнаружил слово «метафора»!
Ну разумеется! То, что переносит на иной уровень — как еще назвать?
А на кнопке остановки лифта было написано — «летаргия»…
И грелись под солнышком неподалеку друг от друга населенные пункты с названиями Лира, Таланта и Метаморфозы…
Вот уж точно: в Греции все есть!
Два в одном
Дело было на Пелопонесском полуострове. Остановились в отдаленном отеле у моря. Приехали в соседний городок с древней крепостью на перешейке. Поужинали.
Официант, немолодой импозантный мужчина, с благодарным поклоном принял от меня пять евро чаевых. Я был богатый иностранец, он — прислуга…
Жена поехала в отель, а я перешел в соседний бар, чтобы посмотреть на большом экране долгожданный полуфинал Лиги Чемпионов.
Спустя два с половиной часа в прекрасном настроении я вышел на пустой пятачок центральной площади. Такси не было. Я вернулся в бар и попросил вызвать машину. Бармен куда-то позвонил. Потом позвонил еще и даже с кем-то поговорил. А потом покачал головой и сообщил: никто не приедет.
