Пол Гэллико - Миссис Харрис едет в Нью-Йорк
– Бейсболистом! – отвечал Генри.
– Каким именно? – уточнил приемный отец.
– Средним подающим! – после короткого размышления ответил Генри.
– Центровым подающим, – поправил мистер Шрайбер. – Правильно, Генри. Все великие игроки так играли – Рут, Кобб, Ди Магьо, Мьюзл. А за какую команду хочешь играть?
Генри и тут знал правильный ответ.
– За "Нью-Йорк Янкиз", конечно!
– Видали? – гордо сияя, спросил мистер Шрайбер. – Уже настоящий американец!
Раздался тройной гудок. По коридору прошел стюард, звоня в гонг и выкликая:
– Провожающих прошу сойти на берег!…
Гости двинулись к выходу, сопровождаемые всхлипывающей миссис Баттерфильд. Прощания зазвучали с удвоенной силой.
– До свидания, миссис Харрис! – крикнула миссис Шрайбер. – Храни вас Бог! Не забудьте посмотреть, кто теперь живет в нашем доме!…
– До свидания, мадам! – сказал маркиз, склоняясь к руке миссис Харрис и щекоча ее усами. – Вы должны быть очень счастливы – потому что приносите счастье другим, включая, должен заметить, и меня. А проделка все-таки вышла отменная! И я всем сказал, что мой внук вернулся к отцу в Англию, так что проблем больше быть не должно.
– До свидания! Будьте счастливы! – закричали все Брауны.
– До свидания, будьте счастливы! – повторил за ними мистер Шрайбер. – Если вам что-то будет нужно, позвоните мне. Не забудьте, у нас и в Лондоне есть филиал. Они смогут помочь вам в любой момент.
Генри застенчиво подошел к ним – он был все-таки еще мальчиком, и сильные чувства смущали его. Он не знал, что будет с ним в будущем, но сомнений в настоящем у него не было – так же как он не намерен был забывать, что эти две пожилые женщины спасли его, хотя он мало-помалу начал забывать о жизни у Гассетов.
Но миссис Баттерфильд не была намерена стесняться. Она сгребла мальчика в охапку, прижав к своему могучему корпусу и тем самым создав мальчику некоторые трудности с дыханием, пока она обнимала него и всхлипывала. Наконец, миссис Харрис остановила ее.
– Довольно, милочка. Не увлекайся. Он больше не малыш – смотри, он уже мужчина!
Этими словами она заслужила едва ли не большую благодарность Генри, чем его спасением. Он подбежал к ней и обхватив ее шею, прошептал:
– До свидания, тетя Ада. Я тебя люблю!…
Это были последние слова, сказанные при расставании. Все вышли и стояли на краю пирса, пока огромный лайнер осторожно выходил в Норс-ривер. Блестели в лучах жаркого июльского солнца надраенные бронзовые ободки иллюминаторов, тысячи пассажиров усеивали белоснежные палубы и надстройку. Где-то среди точек, которыми стали лица пассажиров, были и точки, которые звали Ада Харрис и Вайолет Баттерфильд. Гигантский лайнер еще трижды пробасил сиреной, прощаясь, и маркиз Ипполит де Шассань произнес вслед ему напутственную речь.
– Будь моя воля, – сказал он, – я поставил бы где-нибудь на площади памятник таким женщинам, ибо они – подлинные героини нашей жизни. День за днем делают они свою работу, борются с бедностью и одиночеством, стремясь сохранить себя и поднять семью, – и сохраняют способность смеяться, улыбаться и мечтать, – Маркиз помедлил минуту, собираясь с мыслями, и закончил: – И вот поэтому я воздвиг бы памятник в их честь. Памятник их мужеству в достижении мечты, памятник романтическому духу и стремлению к прекрасному. Ибо вы видите сами плоды этих мечтаний.
"Куин Элизабет" снова загудела – сейчас она плыла бортом к пристани на самой середине Норс-Ривер. Буксиры отошли, огромные винты вспенили воду за кормой и судно заскользило к океану. Маркиз снял шляпу.
В это время миссис Харрис и миссис Баттерфильд с покрасневшими от слез глазами вернулись в каюту. Почти тотчас к ним постучался стюард.
– Здравствуйте, меня зовут Твигг и я ваш стюард, – представился он. – Стюардессу зовут Эванс. Она сейчас к вам зайдет. – Он уставился на цветы, которыми была завалена каюта, и пробормотал с великолепным кокнийским выговором: – Бо-ожже пра-авый, да тут никак помер кто!…
– Ну-ка, – ответила миссис Харрис, – придержите язычок, не то кто-то и вправду помрет! Эти цветы от посла Франции, чтоб вы знали!
– Ого-го!. – воскликнул стюард, услыхав родной говор. – Не говорите, я сам угадаю – Бэттерси, верно? Готов спорить! Я сам из Клэпхэм-Коммонз. Во, и не угадаешь, кого только ни встретишь в наши дни за границей. Мир тесен… Можно ваши билетики?
Взяв билеты, он широко улыбнулся.
– Все будет путем, дамочки. Доверьтесь Биллу Твиггу и Джесси Эванс – мы за вами присмотрим. Вы выбрали самое правильное судно!… – и удалился.
Миссис Харрис опустилась на койку и счастливо вздохнула. "Клэпхем-Коммонз" прозвучало как чудесная музыка.
– Господи, – сказала она. – Ви, до чего же славно почувствовать себя дома!
= К О Н Е Ц =
Mrs.Harris Goes to New York SYMBOL 211 f "Symbol" Paul GALLICO, 1960 SYMBOL 168 f "Symbol" Пер.с англ.: SYMBOL 211 f "Symbol" П.Вязников. 1996
[1] «Джи-Ай» – прозвище американских солдат (G.I. – “Government Issue” – «казённый»)
[2] кокни – уроженцы лондонских низов, особенно происходящие из Ист-энда. Отличаются характерным просторечным произношением.
[3] objet d'art – «произведение искусства» (фр.)
[4] тамблер – стаканчик для виски (Кентукки выпил немногим меньше полулитра виски)
[5] Браун (brown) – по-английски "коричневый". Гарлем – район, в котором живет большая часть негритянского населения Нью-Йорка.
[6] шипшандлер – судовой поставщик
[7] В Лондоне под "домом" обычно понимается подъезд. Традиционно в старых английских домах семья занимает целиком всю лестницу, так что каждая квартира имеет собственный выход на улицу.
[8] ин флагранте – "на месте преступления" (лат.юр.)
[9] "Юниверсал Аунтс" ("Всемирные тетушки") – название фирмы "добрых услуг"
[10] Дартс – метание дротиков, традиционная игра в британских пабах
