Елена Помазуева - Сказка о зеленоглазой колдунье и семи богатырях (СИ)
— Что было? — чуть опешила от его натиска.
— Я говорю, со Светлобогом у тебя было? — подозрительно прищурился Гамаюн на меня.
— Замуж звал, — кивнула ему.
— И этот туда же! — всплеснул крыльями, как руками, Гамаюн. — Вот прав был Горыныч! Тысячу раз прав! Закружила мужиков Веселина!
— Сами они, я к ним с добрым сердцем, а они… — махнула рукой от отчаяния.
— Так самой-то кто люб? — сочувственно спросил Гамаюн и ладошку мою перышками погладил.
— Понимаешь, тут такое дело. Встретила сегодня Рода, хозяина леса, — Рассказала ему весь наш разговор и про подарок тоже рассказала.
— И? — многозначительно спросил Гамаюн. — Чем тебе эта шпилька помочь может?
— Тем, что подскажет, кто мне на самом деле любый, — вздохнула с отчаянием.
— А что ж ты вздыхаешь так тяжко? Значит скоро честным пиром да за свадебку! — потер довольный Гамаюн крыльями.
— А понять я это смогу только поцеловав их, — остудила его пыл.
— Вот те на! — озадачился Гамаюн. — Так ни один к тебе теперь на пушечный выстрел не подойдет! Ты хоть представляешь, как их Горыныч натаскал? Они ж теперь от тебя шарахаться начнут, как от чумной, лишь только протрезвеют.
— А к пьяным? — робко спросила его.
— А к пьяным тебя Горыныч не допустит! — отрезал Гамаюн, — Он знаешь какой Змей? Горыныч! Вот! Так что ходить тебе девка в девках до самой старости, — вот тут он глупо захихикал и получил по своей опаленной в перышках голове. — Она еще и дерется! Слушай, а зачем тебе все эти мужики? Выходи за меня, смотри какой я красавец, — Гамаюн поднялся, распушил все свои перышки и стал передо мной гоголем вышагивать. То одним боком повернется, то другим.
— Это ты перед своими курочками так вышагивай, — рассмеялась над ним.
— И то верно! Что мне с тебя толков? — с осуждением посмотрел на меня Гамаюн.
— Что же мне теперь делать? — озадачилась я.
— Так что надо их как-то по одиночки поймать! И насильно зацеловать! Но смотри, чтобы никто другой не видел! А то потом выскажут они тебе все, что думают, ну или Горыныч сказал. — Предложил Гамаюн.
— Гамаюша, а ты поможешь мне? — попросила его.
— От чего же не помочь? Думаю, ставки один к пяти в самый раз будут, — прищурился на меня Гамаюн.
— ЧТООО?! — взревела на него.
— А что-что? Тебе судьбу устраивать надо, а мне малых деток кормить. Много их у меня по белу свету раскидано, — печально заголосил Гамаюн.
— Даже не думай! В пыль сотру! — пригрозила ему.
— Конечно-конечно! Ни чего такого. Все сверх секретно. Твоих десять процентов, — тут же согласился Гамаюн.
— Да я тебя! — сжала кулаки и стала наступать на него.
— Двадцать! — выкрикнул Гамаюн и стал отступать. — Сорок! Но это уже грабеж!
— Ты хоть понимаешь, что тут моя судьба решается? — сквозь зубы прошипела на него.
— Веселина, тебе судьба, а мне прибыль и я готов честно с тобой поделить награб … в смысле заработанным, — отступал Гамаюн.
— Если ты кому-нибудь хоть слово про это скажешь! — шипела на него дальше.
— Ты мне так весь маркетинг испортишь! Как я буду ставки предлагать без информации? — пытался оправдаться Гамаюн и отходил задом наперед.
— Запрещаю! Слышишь? Запрещаю делать ставки! — орала на него.
— Что ж ты так орешь? — простонал Гамаюн, хватаясь за больную голову, заставив меня замолчать.
Осуждающе смотрела на него исподлобья.
— Ну хорошо, не буду никому говорить. Но знаешь, каких ставок лишимся? Помогу я тебе, конечно. С кого начнем? — опять с азартом спросил Гамаюн.
— С Игоря! — тут же решалась.
— С князя, так с князя. Мне он тоже кажется верной кандидатурой. Правильно, нужно брать этого жеребца за эти … как их? … ага за рога. Вот! — согласно кивнул Гамаюн.
— Ты мне, пожалуйста, без намеков! — пригрозила ему.
— Какие намеки? Что ты! Я же образно, — развел крыльями в стороны и приподнял свои щуплые плечи Гамаюн.
Хотя видно было, что Гамаюн надулся и подсчитывает убытки от ставок.
— Что там у тебя за секретное дело? — перевела разговор на более насущную информацию острый мозг Гамаюна.
— Да к Чернобогу слетать надо было, — отмахнулся крылом от меня как надоедливой осенней мухи, сказал Гамаюн.
— Зачем? На разведку? — серьезно спросила его.
— Считай на разведку, — пояснил, все еще задумчиво подсчитывающий убытки, Гамаюн.
— Объясняй толком! — потребовала от него.
— Да что там толком? Нужно слетать к Чернобогу, поговорить, предъявить требования и заодно сделать облет войска, подсчитать артиллерию, драконом, ведьм. Про тебя расспросить — это уже здание женихи твои выдали. В общем, задание не шуточное и секретное, — сообщил Гамаюн.
— Когда тебе вылетать нужно?
— Вчера, — отмахнулся Гамаюн, — но потом завертелось, закружилось с этой баней.
— Понятно. Гамаюн, я лечу с тобой! — решительно поднялась.
— Ты что же прям сейчас собралась? — ужаснулся Гамаюн.
— А когда еще? Ты тут прохлаждаешься, а там может ворог уже наступает? — грозно посмотрела на птица.
— Ну что ты, Веселинушка? Ну, какой ворог? Спят все, — пытался успокоить меня Гамаюн. — И мне бы отоспаться, а то голова еще кружится.
Задумалась. С таким провожатым неизвестно куда залетишь, может и верно, надо сначала в лагерь вернуться, вещи для полета собрать.
— Ладно, — согласилась с ним, — вернемся сейчас в лагерь, а потом, на рассвете полетим.
— Вот и ладненько, — обрадовался Гамаюн, семеня за мной.
Лагерь предстал передо мной в разгроме. Не знала бы о лечении синяков медовухой, точно бы на нападение подумала. Горыныча не было видно и слышно, как и всей компании женихов. Очень мне интересно было Игоря увидеть и хоть с ним свой личный вопрос решить, но как не выглядывала в спящих князя, опознание личности не удалось провести. Я даже порадовалась, что когда они утром оживут, меня тут не будет.
Подтолкнула к палатке отца Гамаюна, которую опознала по штандарту, смело шагнула в проем и тут же загремела на пол. Оказалось, кто-то очень уютно устроился прямо на пороге палатки, то ли преграждая выход из нее, толи наоборот, как меня, ворога не пустить до спящих.
Подо мной что-то заворочилось и заурчало.
— Мама! — тихо пискнула от неожиданности.
Меня лизнули в ответ и сграбастали огромные лапищи.
— Спать! Утром на Чернобога идем, — сообщил мне Горыныч.
Стала трепыхаться, стараясь вырваться из лап Горыныча, меня лизнули еще раз шершавым языком. Горыныч заурчал и положил одну из голов мне на плечо — не вырвешься.
— Что за! — наткнулся на нашу композицию: «Горыныч обнимает ведьму» Гамаюн.
— Меня тут Горыныч поймал, — шепотом сообщила птицу.
— Так что ж ты теряешься? — тихо прошептал Гамаюн. — Быстро его целуй и побежали, пока никто не проснулся.
— Издеваешься? Он в своем Змеином виде! — пнула наглого Гамаюна ногой.
Он раскудахтался недовольно, но попытался помочь вырваться. Пощекотал ноздри, от чего Горыныч громко вдохнул и выдал пламя прямо мне на волосы.
— Ты что творишь? — зашипела на Гамаюна.
— А что? Думал, чихнет. Откуда я знал, сколько в нем запаса этого огненного коктейля? — оправдывался Гамаюн, крыльями сбивая с волос огонь.
Вспомнила про воду, прохладный ручеек пробежался по рукам, поднялся вверх и загасил огонь. Запах паленого заполнил палатку.
— Пчхи! Пчхи! — тут же зачихал Гамаюн.
— Тише ты, сейчас всех поднимешь! — прошептала ему.
— И что? Пусть поднимаются, тебе помогут, — продолжал чихать дальше Гамаюн.
— Ну да, а я в обнимку с Горынычем. Ты хоть подумал, что Игорь скажет? — прошептала ему.
— А Игорь скажет, что прав был Горыныч, — раздался надо мной голос Игоря.
— В чем прав? — пыхтела под тяжелой головой Горыныча.
— Когда говорил, что он тебе больше всех понравился, — пробурчал недовольный Игорь.
— Он тяжелее — это факт! Да вытащите меня из его лап! — уже громче возмутилась.
Игорь в потемках нащупал голову Горыныча и приподнял, я быстро выскользнула из-под нее. Но Горыныч был не согласен с моей потерей, потому облапил Игоря и прижал к себе все с теми же словами:
— Спать! Завтра на Чернобога идем, — и захрапел в три головы.
— Бежим! — диким шепотом прошипела Гамаюну.
Тот, сообразив в чем дело, быстро побежал за мной, оставив Игоря в лапах у друга. С ним он не пропадет, зато оба выспятся.
Выскочив из палатки, мы оглянулись, погони не было, огнем никто не плевал.
— Интересно, Игорь твое предложение про поцелуй слышал? — в задумчивости спросила Гамаюна, тихим шагом удаляясь от предполагаемого места ночевки, которое оказалось слишком гостеприимным.
— Даже если и слышал, ты себе представляешь сколько они выпили? Скажешь, что померещилось ему все. И что с Горынычем целоваться собиралась… — пожал плечами Гамаюн.
