Иван Стаднюк - Максим Перепелица
Казалось, не успел я как следует улечься, а чья-то рука уже тормошит меня.
– Перепелица, твоя очередь заступать на пост, – узнал я голос Али Таскирова.
Вскочил я на ноги, поежился. Затянул потуже ремень, расправил под ним складки шинели и взял лежавший у козел свой автомат.
Рассветало.
Осматриваюсь. Справа по лощине темнеет лес. В той стороне где-то полевой караул от нашей роты. Чего доброго, из леса «противник» может нагрянуть. Слева лощина раздваивается. Один конец ее загибает на север, другой – пологий – переходит в широкую равнину, убегающую в серую муть.
Я обратил внимание на то, что серое небо перед восходом солнца предвещает добрую погоду. От этого даже настроение поднялось.
Хожу, караулю спящих товарищей и их оружие. По ту сторону козел с оружием бродят часовые из соседних взводов. Вдалеке, на равнине, покрытой стерней, замечаю всадника. И куда несет человека в такую рань, да еще не по дороге? Провожаю его взглядом, пока он не скрывается из виду за скатом долины.
Время от времени поглядываю на ручные часы. А часы, когда на посту стоишь да зябнешь, не торопятся. Но как бы ни ленились часы, а время идет. Вижу, стрелка к четырем тридцати подкралась. Сигналист играет подъем.
Миг, и солдаты на ногах.
С подъемом моя служба на посту закончилась.
В походе распорядок известный. Первым делом умыться, затем крепко позавтракать, попить чаю.
Мы с младшим сержантом Левадой из одного котелка едим…
Хорошо завтракать и смотреть, как выплывает из-за серой каймы горизонта слепящее солнце. Красивый восход. Застывшие на небе тучи огнем вспыхивают. А стерня точно битым стеклом усеяна: это роса на ней загорается серебряными искрами. Серебрятся также капельки влаги на нитках паутины «бабьего лета», которой стерня опутана.
Сидим мы со Степаном Левадой, уминаем кашу с мясом и глаз не отрываем от всей этой красоты. Не заметили даже, как ложки о дно котелка заскребли.
После каши – сладкий чай с сухарями. А потом – самое неинтересное – котелки чистить.
Иду вдоль Сухого ручья, выбираю, где песок получше, чтобы в минуту посуду свою надраить. Нашел такое место – тут же за изгибом оврага. Присел, «Путь далек…» насвистываю и чищу алюминий. Вдруг слышу, гупнуло что-то о землю, точно конь ногой. Оглядываюсь… Действительно, из-за недалекого куста виден круп рыжей лошади.
– Кто там? – спрашиваю.
– Свои! – отвечает хрипловатый голос, а потом к лошади: – Ну, пошла, чтоб тебе! Поела листьев, и хватит.
Вижу, всадник, наверное тот, которого я на рассвете заметил. Подъезжает ко мне.
– Чи не видели вы случайно моей коровы? – спрашивает. – Вчера вечером, окаянная, отбилась от стада и как сквозь землю провалилась!
– Не видел, – отвечаю и разглядываю всадника. Передо мной человек лет тридцати пяти, широкий в плечах и животик выпирает из-под туго подпоясанной телогрейки, вроде дядька этот поваром в ресторане работает. Сам чернявый, лицо полное, нос немного горбатый, а глаза чуть навыкате. И такой смешливый! Говорит:
– Вот беда. Сказала жена, что если коровы не найду, чтоб домой не возвращался. Как же быть? Может, в солдаты записаться? Примете? – А сам: «хо-хо-хо» да «хе-хе-хе».
– Куда уж вам в солдаты с таким хозяйством? – говорю я ему и показываю на живот. – Из-за него никакого равнения в строю не будет.
– А я, – говорит, – спиной наперед встану. Чай, не горбатый.
Потом вдруг сделал испуганные глаза и спрашивает:
– А не сварил ли ты, солдат, мою корову в котелке? Я засмеялся, сполоснул котелок водой из ручья и к роте иду. Дядька за мной едет и охает, как ему теперь на глаза жинке показаться. Просит:
– Разузнай у товарищей, может кто из них мою корову где заприметил.
Раз просит, спрашиваю у солдат. А Василий Ежиков (колючий же парень!) отвечает:
– Не эта ли случайно «корова» интересует вас? – и указывает на брезент, которым покрыто орудие.
Дядька метнул взгляд на брезент и говорит:
– Эта штучка мне знакома. Аль, думаете, я не солдат? Ого-го. Три года с фашистами воевал. Еще кое-кого из вас могу поучить, как с ружьем управляться.
– А паспорт у вас есть? – неожиданно спрашивает. Ежиков.
Дядька засмеялся и сказал:
– Шутник солдат. Кто же в поле с паспортом ходит? Но у меня как раз есть. Вчера ездил в город за запасными частями для колхозного двигателя. А там документ нужен был. Вот смотри, – и полез рукой под фуфайку.
Поглядел Ежиков в паспорт, потом Леваде дал полистать и вернул дядьке. А тот засмеялся, спрятал документ и хлестнул своего рыжего коня. Уже на ходу крикнул:
– Если увидите бурую корову – выгоните ее на дорогу. Сама домой придет.
Переглянулись мы с Ежиковым. Вижу, недоволен Василий, косится на младшего сержанта Леваду – что тот скажет. А Степан говорит:
– Не нравится мне этот балагур, хоть документы его в порядке. Если еще раз появится близко, задержать нужно.
В это время на гребне ската показались наши офицеры. Видно, командир роты ставил им задачу. Мы заторопились. Ведь нет ничего хуже, когда солдат не готов выполнить команду: «Становись!»
С тех пор прошло, может, с неделю, может, с полторы. Перед возвращением из лагерей заступила наша рота в гарнизонный караул. Мне выпало нести службу возле очень важного объекта – склада. И вот какой произошел случай.
Днем это было. Заступил я на пост. Прохаживаюсь между стеной склада и высокой каменной оградой. Слышу, на улице мотоцикл трещит. Увидеть же его не могу. Думаю себе: чего он пыхтит здесь, почему не едет? А мотоцикл уже под самой оградой. Проехал он по улице и свернул вправо, в переулок, который огибает склад. От переулка он только колючей проволокой отгорожен, сквозь нее все видно. Заехал мотоцикл в переулок и начал в нем разворачиваться. Караулю я склад и за мотоциклом слежу. Мало ли что может быть! Повернул он мотоцикл передним колесом к складу, и тут я узнал дядьку, который искал в поле корову. Отворачиваюсь и снова двенадцать шагов вперед, двенадцать шагов назад. Не сообразил я тогда, что мне надо незаметно для дядьки нажать кнопку сигнализации, а самому усилить наблюдение.
Думаю себе: «И чего его в будний день в город понесло за сорок километров?» А мотоцикл: «тыр-тыр» – и заглох.
Дядька сошел с него и заохал:
– Что ж ты капризничаешь? Чи совести у тебя нет?..
Заводит мотор и так смешно приговаривает:
– Ну, миленький, р-ра-з!.. Эх-ма! Осечка. Еще, р-ра-з! Так-так-так!..
Мотоцикл зачихал и зататакал, как пулемет. Я успел заметить, как дядька тронул рукой ключ зажигания. Ясное дело, мотоцикл опять заглох. А дядька хлопочет:
– Вот нечистая сила!..
Потом кинул взгляд в мою сторону, и точно током меня от этого взгляда ударило. Уловил я в глазах этого «дядьки» страх и понял, что неспроста он здесь с мотоциклом возится. Оглянулся я вокруг и бросился к углу склада. Командую:
– Стой, ни с места! Стрелять буду!
Дядька вскинулся всем телом, но делает вид, что не слышит моего окрика. Тронул рукой ключ зажигания, и мотоцикл опять затарахтел. Теперь мне кричи не кричи, ничего не слышно. Я поднял автомат и дал одиночный выстрел в воздух. Это подействовало. Дядька оглянулся и застыл на месте. Но тут, как на грех, грузовая машина по переулку едет. Шофер ничего не замечает и газует так, что проволока, которой склад обнесен, дрожит. Я и сообразить не успел, а машина уже заслонила дядьку. А он не зевал. Вскочил на мотоцикл и ходу! Но от меня не уйдешь.
– Стой! Стреляю! – опять кричу. И тут же присел да под машину из автомата – прямо по колесам мотоцикла. Дядька кубарем на землю. А шофер грузовика услышал, что я стреляю, решил, что это по скатам его машины. Так затормозил с перепугу, что грузовик завизжал и целую тучу пыли поднял.
Подбежал я к проволоке и опять командую:
– Стой!
А шофер поднял руки вверх в кабине и вопит:
– Да я ж стою, не стреляй больше…
– Держи, – кричу ему, – мотоциклиста!..
А мотоциклиста и след простыл.
Будто растаял вместе с тучей пыли.
Только мотоцикл на дороге валяется.
Говорю шоферу (он из нашей части):
– Газуй на улицу, может поймаешь этого типа! – а сам сигналю в караульное помещение. Но какой толк! Шофер с машиной вернулся, когда уже наряд караула прибыл. Нигде не видно дядьки. Сиганул куда-то во двор. Не пожалел даже свой мотоцикл бросить.
И знали б вы, что то был за мотоцикл!.. Оказалось, в переднейего фаре фотоаппарат вмонтирован. Когда проявили пленку, увидели на ней склад, подходы к складу и… Максима Перепелицу на посту!
Одним словом, прославился Перепелица. Спать не мог после этого случая. Попробуй усни, когда в тебя каждый пальцем тычет: шпиона упустил.
