Том Шарп - Уилт
Салли прислонилась к двери и с отвращением посмотрела на Гаскелла.
– Ну и дурак же ты, – сказала она. – И зачем тебе надо было все выбалтывать? Что ты теперь собираешься делать?
– Разведусь с тобой для начала, – сказал Гаскелл.
– Я отсужу у тебя по алиментам все, что у тебя есть.
– Ничего подобного. Ты не получишь ни цента, – заявил Гаскелл и выпил еще водки.
– Да раньше ты сдохнешь, – сказала Салли.
– Я сдохну? – Гаскелл усмехнулся. – Уж если кто и сдохнет, так это ты. Крошка с сиськами тебя прикончит.
– Она остынет.
– Думаешь? Попробуй открыть дверь и убедись. Давай, отпирай дверь.
Салли отошла от двери и села.
– На этот раз ты действительно влипла, – сказал Гаскелл. – Надо же тебе было подобрать чемпионку по борьбе.
– Пойди и успокой ее.
– Ни за что. Я скорее выйду с завязанными глазами против носорога. – Он улегся на койку со счастливым выражением лица. – Знаешь, во всем этом есть нечто смешное. Тебе стоит взяться за эмансипацию неандертальца. Женская эмансипация в эпоху палеолита. Она – Тарзан, ты – Джейн. Завела себе зверинец.
– Очень смешно, – сказала Салли. – А твоя какая роль?
– Я – Ной. Скажи спасибо, что у нее нет пистолета. – Он положил голову на подушку и уснул.
Салли сидела, глядя на него с ненавистью. Она была напугана. Евина реакция оказалась такой бурной, что Салли потеряла уверенность в себе. Гаскелл прав. В поведении Евы есть что-то доисторическое. Она вздрогнула, вспомнив темную фигуру, надвигающуюся на нее на палубе. Салли встала, пошла на камбуз и отыскала длинный острый нож. Потом вернулась в каюту, проверила, хорошо ли закрыта дверь, легла на койку и попыталась заснуть. Но заснуть не удавалось. Снаружи доносились какие-то звуки. Волны бились о борт катера. Завывал ветер. Господи, как же все запуталось. Салли покрепче сжала нож и принялась думать о Гаскелле и о том, что он сказал насчет развода.
Питер Брейнтри сидел в кабинете стряпчего мистера Госдайка и обсуждал с ним проблемы, связанные с Уилтом.
– Они держат его с понедельника, а сегодня четверг. Насколько я знаю. они не имеют права держать его так долго, не пригласив к нему адвоката.
– Если он не просит адвоката, а полиция хочет его допросить, и он согласен отвечать на вопросы и отказывается пользоваться своими юридическими правами, то, честное слово, я не знаю, что я могу здесь сделать, – говорил мистер Госдайк.
– Вы уверены, что ситуация именно такова? – спросил Брейнтри.
– Насколько мне удалось выяснить, именно такова. Мистер Уилт не просил свидания со мной. Я разговаривал с инспектором, который ведет это дело, я уже говорил вам об этом, так вот, совершенно очевидно, что по какой-то необъяснимой причине, мистер Уилт готов оказывать полиции помощь в расследовании, пока они считают это необходимым. Если же человек отказывается воспользоваться своими юридическими правами, то он сам несет ответственность за возможные последствия.
– Вы абсолютно уверены, что Генри отказался встретиться с вами? Может, полиция вас обманула?
Мистер Госдайк покачал головой.
– Я много лет знаю инспектора Флинта, – сказал он, – и он не тот человек, чтобы не дать подозреваемому воспользоваться своими правами. Простите, мистер Брейнтри, я хотел бы помочь, но в данных обстоятельствах боюсь, честно говоря, что я ничего не смогу сделать. Склонность мистера Уилта к обществу полицейских мне совершенно непонятна, но у меня нет никаких оснований вмешиваться.
– Вы уверены, что они не применяют к нему каких-нибудь суровых мер или чего-нибудь в этом роде?
– Дорогой мой, какие суровые меры? Вы насмотрелись слишком много фильмов по телевизору. У нас в стране полиция не прибегает к насилию.
– Они были очень грубы, когда разгоняли демонстрацию наших студентов, – заметил Брейнтри.
– Ну, студенты – совсем другое дело, а студенты, принимающие участие в демонстрациях, получают по заслугам. Политические провокации это одно, а такие убийства на семейной почве, в одном из которых ваш приятель мистер Уилт, по-видимому, замешан, совсем Другое. Честно могу признаться, что за мою долгую практику мне не приходилось сталкиваться с делом, в котором полиция бы не цацкалась с домашним убийцей и не относилась бы к нему, я бы даже сказал, с симпатией. В конце концов, они все тоже женатые люди, а потом у мистера Уилта ученая степень, и это немаловажно. Если вы профессионал, – а несмотря на всякие разговоры, преподаватели техучилища в какой-то степени все же профессионалы – можете быть уверены, что полиция ничего неподобающего себе не позволит. Мистер Уилт в полной безопасности.
Уилт действительно чувствовал себя в безопасности. Он сидел в комнате для допросов и с интересом разглядывал инспектора Флинта.
– Мотив? Что ж, интересный вопрос, – сказал он. – Если бы вы меня спросили, почему я вообще женился на Еве, мне бы было затруднительно объяснить вам это. Я был молод и…
– Уилт, – сказал инспектор Флинт, – я не спрашиваю тебя, почему ты женился на своей жене. Я спрашиваю, почему ты решил ее убить.
– Ничего такого я не решал, – возразил Уилт.
– Значит, это было непредумышленное действие? Мгновенный импульс, с которым ты не смог справиться? Безумие, о котором ты теперь сожалеешь?
– Ни то ни другое и ни третье. Прежде всего, это не было действие. Это была просто фантазия.
– Но ты признаешь, что такая мысль приходила тебе в голову?
– Инспектор, – сказал Уилт, – если бы я следовал каждой мысли, приходящей мне в голову, то меня бы уже осудили за растление малолетних; мужеложство, разбой, грабеж, нападение с целью нанесения тяжких телесных повреждений и массовое убийство.
– Все эти мысли приходили тебе в голову?
– В разное время, пожалуй, – ответил Уилт.
– Чертовски странный у тебя умишко.
– Как и у подавляющего большинства. Рискну предположить, что бывают такие странные мгновения, когда и вы…
– Уилт, – сказал инспектор, – не бывает у меня таких странных мгновений. Во всяком случае, не было, пока я с тобой не познакомился. Значит, так, ты признаешь, что думал об убийстве своей жены…
– Я сказал, что такая мысль приходила мне в голову, в основном, когда я гулял с собакой. Это было вроде игры с самим собой. Не больше.
– Игры? Ты ведешь собаку на прогулку и думаешь о том, как бы прикончить миссис Уилт? Не назвал бы это игрой. Скорее, отработкой замысла.
– Неплохо сказано, – похвалил Уилт с улыбкой, – особенно насчет преднамеренности. Ева скрючивается в позе «лотоса» на ковре в гостиной и думает только о прекрасном. Я же веду эту чертову собаку на прогулку и думаю об ужасном, пока Клем гадит на газоне в Гренвильском парке. Но в том и другом •случае конечный результат один и тот же. Ева поднимается и идет готовить ужин и мыть посуду, а я прихожу домой, смотрю телевизор или читаю и ложусь спать. Ничего не меняется. Все остается, как прежде.
– Теперь изменилось, – сказал инспектор. – Твоя жена изчезла с лица земли в компании с блестящим ученым и его женой, а ты сидишь здесь и ждешь, когда тебе предъявят обвинение в убийстве.
– Которого я не совершал, – добавил Уилт. – Что ж, и такое случается. – Наши пальчики устали, мы писали…
– К чертовой бабушке пальчики. Где они? Куда ты их дел? Скажи мне.
Уилт вздохнул. – Я бы рад, да не могу. Честно, – сказал он. – Но теперь, когда вы отрыли пластиковую куклу…
– Не отрыли. И не скоро отроем. Мы до сих пор пробиваемся через скальный грунт. Не раньше чем завтра докопаемся, в лучшем случае.
– Хоть есть чего ждать, – заметил Уилт. – Полагаю, тогда вы меня отпустите?
– Черта с два. В понедельник я возьму тебя под стражу.
– Без всяких улик? Без трупа? Не имеете права. Инспектор улыбнулся.
– Уилт, – сказал он, – у меня для тебя есть новости. Нам и не нужен труп. Мы можем задержать тебя по подозрению в убийстве, судить и признать виновным без всякого трупа. Может, ты и умный, но наших законов ты не знаешь.
– Тогда я должен заметить, что у вас, ребята, непыльная работенка. Значит, вы можете выйти на улицу, схватить любого ни в чем неповинного прохожего, засадить его и обвинить в убийстве, не имея на то никаких оснований?
– Оснований? У нас их навалом. Пятна крови и выбитая дверь. Пустой дом в жутком беспорядке, затем эта чертова штука на дне ямы. А ты говоришь, у нас нет улик. Заблуждаешься.
– Значит, нас двое, заблуждающихся, – сказал Уилт.
– Я тебе еще кое-что скажу, Уилт. Вся беда с такими негодяями как ты в том, что вы считаете себя слишком умными. Вы перебарщиваете и в конце концов выдаете себя с головой. Если бы я был на твоем месте, я бы сделал две вещи. Знаешь какие?
– Нет, – сказал Уилт, – не знаю.
– Первое, я бы вымыл ванную комнату, и, второе, я бы держался подальше от этой ямы. Я не стал бы пытаться сбить нас со следа всякими заметками. делать так, чтобы тебя обязательно увидел сторож и являться в дом мистера Брейнтри в полночь по уши в грязи. Я бы затаился и не высовывался.
