Владимир Аникеев - Армейские байки (сборник)
Правильно, не нужен я ему резко стал – весь его отдел учил-учил, переводил с бумажек на компьютеры, корпел… ясное дело, а как дембель – шиш.
Хорошо, дело было в пятницу утром. В обед я пришел в отдел, попил чайку, что-то щелкнул там по клаве…
Вечером, весь красный, потный, дрожащий полковник прибежал ко мне:
– В субботу селектор с генерал-полковником (не помню с каким).
– Знаю, – говорю, – обычное дело.
– Компьютер у меня накрылся! Не работает! Мне завтра голову снимут! У меня там ВСЁ!
– Соболезнования!
– Как? Как?! Сделать надо! Пошли, пошли быстрей! – и за руку меня хватает…
Говорю ему, обезумевшему от горя: не могу, мол, спать хочу, прошлую ночь работал… Тут, для полноты картины, надо сделать сноску – приказывать мне, старшине, полковник не мог. У меня был непосредственным начальником генерал-лейтенант.
Короче – тулуп и сейчас со мной. Уже много лет. Хорошая вещь, нужная.
Я в нем во ВГИК хожу, когда минус двадцать. И ваще…
В год перед армией
(…)
А вообще, интересно, наверно, кто что думает. Вот уже десять лет, например, я пытаюсь представить, что обо мне думала та. Ну та, с серо-голубыми глазами.
Одноклассница.
В год перед армией.
Если долго смотреть ей в глаза, она начинала сходить с ума, и в воздухе начинало чувствоваться… Ну, понимаете. Глаза у нее как будто покрывались блестящей пленкой, голос садился, становился хриплым, и ты проваливался в эти глаза… Было очень страшно… Потому что до этого никогда так не было. Я всякий раз, помню, убегал. Делая вид, что ничего не понимаю… О-ох.
Что она думала обо мне? Знала? Да знала, конечно. Ни слова мы не сказали об этом. Опять вру… Один раз я обнял ее, задыхаясь от толчков взбесившегося сердца. Обнял и сказал, что она мне нравится. А она… она, как и положено, сказала:
– Не надо.
А я… я опустил руки и сказал:
– Не надо так не надо.
И ушел. Ушел, ушел!! Опять струсил, а она, наверное, и это поняла…
У нее была очень красивая и приятная грудь. Приятная… Один раз она подошла ко мне незаметно и обняла, крепко обхватив руками, так что нельзя было вырваться, и пыталась повалить в траву – мы все дурачились тогда около костра нашей компанией. Сколько раз, во сне и наяву, приходило потом это прикосновение? Сто? Двести? Странно, а сейчас почти ничего не помню. Потерял? Забыл?
Что потом?
Да ничего.
Как-то ко мне приехал друг, старше на год, они познакомились и уже через пару дней целовались у всех на глазах… Что же она думала тогда?
А еще я видел ее голой.
Однажды, через несколько месяцев после армии, возвращаясь вечером домой, я обогнал двух мутных личностей, шедших за сильно пьяной девушкой. Потом, обгоняя девушку, увидел, что это Аня. Она, обернувшись на мое удивленное «Привет!», – ни слова не говоря, схватилась рукой за мое плечо и стала падать. Откуда она такая шла? Так, видно, никогда и не узнаю. Нес ее, перекинув, как мешок, через плечо. Донес до дома, адрес знал хорошо, звоню в дверь – открывает отец с рукой в гипсе. Посмотрел.
– Заноси, – говорит.
И ушел спать.
Я занес, положил, как была, в одежде, в ванну. Потом, поняв, что ее мама уехала, а отец, сломавший, и нехорошо, в тот день руку, крепко спит, решился раздеть. Она почти ничего не соображала и не открывала глаза. Раздел, вымыл, положил спать и ушел. И ничего не чувствовал! Ничего! А на следующий день уехал, и получилось, что на несколько лет, и даже не вспоминал об этом. И ведь не помню, какая она. Вот странно.
У нее уже был ребенок, она была еще красивее, когда я вернулся в город.
Мы случайно встретились на автобусной остановке.
Ничего не значащие пара слов, ох – ах, спокойный такой тон. Взрослые такие, такие спокойные… Подошел мой автобус, я сел, удивляясь, что ничего внутри не шевельнулось, посмотрел в окно, а там – там ее глаза, и она смотрит на меня как тогда! Секунду-две – не больше, но как тогда!.. Двери закрылись, автобус поехал, она спокойно поправила что-то на ребенке и пошла…
* * *Я влюблялся и любил, и был счастлив, и забывал все это надолго, но иногда, неизвестно почему, в темном окне мне чудятся эти глаза, будто подернутые блестящей пленкой.
Такие дела.
(…)
