Владимир Чекмарев - Анабазис на фоне Северной Анголы
Как и положено в таких ситуациях и сюжетах, к острову мы подошли на рассвете. Нашли нужный заливчик, высадились, замаскировали лодку и стали искать встречающих. Свежепостроенная метеостанция была пустой, судя по следам люди тут были недавно, но следов панического бегства или боя не наблюдалось. Тарасюк задумчиво сказал — Адже тут повинно бути чтонібудь типа льоху або підвалу? –
И подвал нашелся, Тарасюк и Арканя привели оттуда всклоченного человека с дикими глазами. Увидь его, мы с Акимом хором воскликнули — Лобачевский блин!
Информация к размышлению.
Баллада о Лобачевском.
А дело с этим Лобачевским было так. На дне рождении у одного Генерала (где мне увы пришлось присутствовать) один не в меру подхалимствующий капитан, выдал с засаленной бумажки экспромт в стихах. Я долго терпел, но когда прозвучал перл типа — наш командир орлом из меди возведенным, вперед к победам нас ведет… Я понял что не смолчу. Когда все прохрюкались и выпили, слово взял я. Сказав военно-скабрезный тост, из которого генерал так и не понял, импотент он или половой гигант, я сказал что капитана мне все равно не переплюнуть, и только теперь я понял почему Лобачевский так рано нас покинул. Большинство гостей были артиллеристы и безусловно знали кто такой был старик Лобачевский, а капитан — пиит сто пудов нет. А я сделав максимально возможную паузу, таки дождался вопроса от именинника. А от чего умер Лобачевский? И со скорбной гордостью ответил — «А ПОТОМУ ЧТО ОН ПОНЯЛ, ЧТО ТАКИЕ СТИХИ ОН ХРЕН КОГДА НАПИШЕТ»! Стол грохнул, но моя победа была не долгой. Ее украл у меня сам издеваемый. Он успокоительно похлопал меня по плечу и искренне успокоительно сказал, что мол поэт Лобачевский все равно пишет лучше какого-то капитана.
Одно меня утешило. С тех пор и до конца службы, капитана звали исключительно Лобачевским.
Так вот именно его, мы и встретили на острове, где он был командиром группы с которой мы должны были выйти на контакт. Капитана Лобачевского (который в дальнейшем оказался майором Копытиным) поили ромом, били по щекам и опять поили бренди. Наконец из него смогли выдавить нечто членораздельное. Майор и его трое людей изображавшие Метеорологов, согласно инструкции прошли на катере несколько миль вдоль берега и высадились в небольшом заливчике что бы осмотреться и разобраться с какими то развалинами проглядывающими сквозь заросли, и доприглядывались… Из зарослей выскочили какие-то непонятные фигуры, но судя по одежде явно солдаты, убили одного из людей майора, а двоих споро и грамотно спеленали. Потом подошло еще двое, судя по всему офицеры и началось самое страшное. Победители буквально вспарывали пленных мечами и придавались натуральному каннибализму. Майора спасло то, что он отравился чем-то за завтраком и его в добавок так укачало на катере, что он не имел сил пойти на берег, к которому не получилось причалить из за открывшейся во время отлива отмели. Улучив минуту, майор перерезал якорный трос и катер мирно унесло в океан, ну а когда страшный пляж скрылся за мысом, Лобачевский завел движок и вернулся в свои пенаты, где и затаился в подвале. А этой же ночью на острове произошло землетрясение, земля гудела и ходила ходуном и Лобачевский даже хотел выбежать на улицу, но это показалось ему еще более страшным.
Услышав эту историю, мы думали не долго. Оказия будет только через два дня, а таинственный противник может появиться в любой момент. По описаниям майора, на солдатах был явно не камуфляж, а из оружия только винтовки и штыки, да еще сабли и пистолеты у офицеров. Так что наши пол дюжины М-14 с сошками, да плюс еще Хайпауэры, и как сказал скромно потупившись Тарасюк, на вопрос Командира:
— И это все?
— Та е ще трохи сіоністських автоматів, штук п'ять або шість.
Давали заведомое огневое преимущество, ибо противника явно было не сильно много, по крайней мере для нас. Еще у нас были три датчика обнаружения живой силы, коробочка величиной с две пачки сигарет крепилась на стволе М-14, на оператора надевались наушники и его оповещало пиканьем разной конфигурации, о присутствии в джунглях и весях живой силы противника. Система была made in USA, попала к нам из Индокитая, ну а остальное как говориться военная тайна.
Борьку и Мачо, снабженных пулеметом, одной М-14, парой Узи и одним из двух Карлов-Густавов обнаруженных на метеостанции, оставили в засаде около домика станции. Остальные погрузились на катер и отправились в рейд. Высадились мы не дойдя немного до описанного Лобачевским заливчика. Там было удобное место для высадки невидное с берега, примеченное майором раньше и мы без проблем углубились в заросли и взяли курс на отмеченную на карте заброшенную плантацию, где когда то, чего то выращивалось. На подходе к плантации засекли пост, часового снял Таракан и предъявил заношенную выгоревшее кепи с значком сакуры и пятиконечной золотой звездочкой и плюс к этому винтовку Арисака древнего образца. Ну к образцам амуниции и вооружения времен второй мировой, нам было не привыкать, но то что мы увидели на плантации все-таки смогло привести нас в изумление. Между старых построек слонялись солдаты в непонятной форме. Над входом одного из домов висел смутно знакомый красно-белый флаг.
— Императорская армия, — сказал Аким. — Ну конечно, похожий флаг был еще у краснознаменного ВМФ РККА, но это явно не они.
— А чому це не радянський червонопрапорний флот — заинтересованно спросил Тарасюк
— А Маршала Буденного среди них не наблюдается, — абсолютно серьезно ответил Аким
Противника насчитывалось не меньше семи человек, при двух Гочкисах. Один стоял на треноге у здания с флагом, второй остроглазый Сокол, засек на притулившейся к дереву вышке. Где то далеко бахнул орудийный выстрел, потом еще один. А чуть погодя не хило рвануло. Грех было не воспользоваться ситуацией и мы ей воспользовались. Первыми погибли смертью храбрых пулеметчики, остальной гарнизон падал под нашими пулями в рабочем порядке. Граната выпущенная Арканей из Карла-Густова, прошелестело в окно штабного дома. Броском преодолев последние метры до периметра, мы щедро добавили уже ручных гранат в окна построек и зачистка была уже собственно не нужна, хотя один пленный нам достался. Оглушенный взрывом гранаты офицер, пришел в себя и окинув нас быстрым и цепким взглядом морской собаки, встал и резко поклонившись представился на прекрасном английском:
— Лейтенант Хамиро Утояси. Командир специального отряда Токей-Тай.
А потом добавил напевную фразу на японском, услышав которую Арканя усмехнулся.
Лейтенант рассказал нам историю последнего японского гарнизона Второй мировой войны. Тут в бункерах на глубине 100 метров, были законсервированы боевые части для бомб «И», бактериологического оружия Японской империи, так и не примененного в последнюю войну. Отряд морской Кемпетай честно нес тридцатилетний караул, уничтожая редких гостей посещавших этот остров. В основном это были рыбаки попавшие в шторм, пара компаний искателей приключений и кладов и даже корабль «Гринписовцев». Метеостанция Лобачевского должна была быть последней жертвой отряда. После инцидента на пляже, к метеостанции послали охрану входа в бункер, состоящую из четырех солдат и танка Чи-ха, последнего из оставшегося на ходу. Тарасюк и Мачо приняли бой и естественно победили. Старички, я имею ввиду и солдат и танк, были сметены огневой мощью наших друзей. Тридцатимиллиметровая броня Чи-ха для Карла-Густава была смазкой для штыка, а успевшего добежать до них, визжавшего сержанта с мечом, Тарасюк срезал из Узи. А разговор продолжался и когда Барон, будто вскользь спросил, мол а чегой-то сняли охрану с объекта номер один, японец усмехнулся и встав и оправив на себе ветхий мундир, сказал: — А охранять было больше нечего Эбису Гейджин. Мы получили приказ и накануне ночью взорвали хранилища.
После чего стремительным движением выхватил кинжал и вонзил себе в живот по всем правилам сепукку, сначала проведя лезвием горизонтально от левого бока к правому, а потом вертикально от диафрагмы до пупка. Опускаясь на землю он улыбался и только сейчас стало видно, что он далеко не молод.
Лежащий на земле японец что то шептал, Арканя наклонился к нему, вслушался а потом кивнув достал Браунинг и выполнил акт милосердия. Весь день он был еще более задумчив чем обычно, а вечером сказал Барону:
— Японец этот и сейчас и при встрече процитировал старинную танку, суть которой в том что на острове, где никогда не цветет сакура, может жить только смерть, валить надо отсюда командир.
И вот закончилось и это путешествие, а потом было еще несколько и еще одно и как выяснилось из объявленных нам по прибытии новостей, последнее. Первой новостью было то, что наша Группа подлежит расформированию, второй что Отдела больше не существует, третьей… впрочем и двух первых достаточно. А Советскому Союзу оставалось жить тринадцать лет.
