Георгий Марчик - Наследник фаворитки
Алик протянул руку, схватил пакет, развернул клочок газетной бумаги. Вернул его Юраше. Для чего-то понюхал толстую пачку трешек, гадливо поморщился и с трудом засунул деньги в свой внутренний боковой карман. Все это он проделал не спеша, с той же брезгливой миной на лице.
Юраша даже не пошевелился, с лица его неуклюже сползли оживление и радость.
— Нет на свете более грязной вещи, чем деньги, — сокрушенно покачивая головой, резюмировал Алик. — Они уродуют психику. Они хуже любой заразы. А мы босяки в томатном соусе, все равно любим их. Почему? Просто ума не приложу! Нет ли в этом отгадки к одной загадке?
— Сейчас же отдай мои деньги! — насупившись, попросил Юраша — Слышь, гони по-хорошему. Кончай свои штучки. Я ведь и по роже могу. В присутствии всех. Даже несмотря на то, что ты меня встретил.
— Ах, Юраша, — притворно-укоризненно вздохнул Алик. — Ничего ты, душа моя, не понимаешь. Куда исчезла твоя романтика? Ты стал грубым и вульгарным материалистом. Говоришь, хочешь начать новую жизнь. И так крепко держишься за какие-то грязные бумажки, побывавшие в тысячах руках. Подумай, сколько на них микробов, а микробы — источник инфекционных заболеваний.
— Кончай трепаться, — попробовал улыбнуться Юраша. Но улыбка вышла настолько тусклой, что скорее была похожа на гримасу.
— Ладно, — Алик потрепал Юрашу по плечу. — Получай свои денежки. Ты честно трудился. Родители могут гордиться таким сыном. — Он протянул деньги Юраше, и тот поспешно убрал их.
— У меня родители были обыкновенными служащими, — сказал Юраша.
— Как были? — удивился Алик. — Ведь ты говорил, они живы.
— Ну, до пенсии, — наморщил нос Юраша. — Я очень уважаю своих стариков. Отец всю жизнь проработал бухгалтером на кондитерской фабрике, а мать — буфетчицей промкооперации.
— Ого! — присвистнул Алик. — Значит, денежек у них полна мошна. Почему же до сих пор ты без машины?
— В том-то и дело, — вздохнул Юраша, — мы всегда жили очень скромно. Напрасно ты думаешь, что, если буфетчица, значит, ворует. Мои родители всегда были честными людьми. Они мечтали, чтобы я стал инженером. Но я не захотел учиться. Мне не терпелось зарабатывать самому. Что же мы стоим у вагона? — спохватился Юраша. — Айда в ресторан. Я угощаю.
— И будем расплачиваться грязными трехрублевыми купюрами? — насмешливо спросил Алик.
— Ах, Алька, если бы ты только знал, как я мечтал об этом дне…
— Нет, — с апломбом заявил Алик. — Мы стояли здесь не потому, что мы безработные носильщики. Я обдумывал одну маленькую операцию. Мы пойдем в ресторан завтра и расплачиваться будем крупными купюрами. Сейчас ты увидишь, как можно заработать большую сумму всего за несколько минут. Для этого достаточно немного подумать. Понял? Подумать!.. Наш век — век инициативных, предприимчивых, думающих людей. Интеллектуалов.
— Нет, — с сомнением сказал Юраша и покачал головой. — Я пас. В эту игру я не играю. Иди сам.
— Да от тебя ничего не требуется, — горячо убеждал Алик. — Ты будешь стоять в моих светофильтрах, а я буду издали показывать на тебя пальцем. Вот и все. И за это мы получим весьма кругленькую сумму. — Он решительно потащил Юрашу в общий зал.
Есть старинный французский анекдот о том, как некий генерал повел на штурм неприступной крепости своих солдат. Неприятель осыпал их градом пуль и снарядов. Генерала всего трясло, как при сильнейшей лихорадке. Он понял, что все видят, как он дрожит, и бодро сказал: «О мой бедный скелет, ты дрожишь от страха, но ты дрожал бы еще сильнее, если бы знал, в какой ад я сейчас понесу тебя».
Юраша Шариков не дрожал только потому, что не ведал, куда и зачем влечет его приятель. Но если бы догадался, то опрометью припустил бы прочь.
У двери, на которой висела красная доска, сообщавшая, что здесь находится дежурный отделения железнодорожной милиции, Алик остановился.
Все еще сомневаясь и робея, Юраша огляделся по сторонам. Увидев висящие на стене милицейские объявления о розыске преступников, забеспокоился.
— Подумать только, какие представительные лица! — он с явным намеком указал на них Алику.
Тот возмущенно дернулся:
— Эти? Ну что ты волнуешься? Разве нас, энергичных, предприимчивых людей, можно сравнивать с ними, мелкими воришками? Ты меня просто оскорбляешь. А с точки зрения риска здесь самое безопасное место. Это объявление обеспечит нам полное доверие публики. — Он критически оглядел Юрашу, отодвинувшись от него метра на два. — Вид, конечно, не слишком респектабельный. Ну, да ты не американский миллионер. Ты обыкновенный билетный кассир, — бормотал он, доставая темные очки и надевая их Юраше на нос. Потом причмокнул: — Простые кассиры, по возможности, носят аккуратную прическу. А ты, дружок, уже завел космы, как у мериноса. Это сразу же наводит на пошлые подозрения. — С этими словами он извлек из кармана светло-серый берет и напялил его на нестриженную голову Юраши. Прищурился: — Несколько легкомысленно. Впрочем, надеюсь, в такой суматохе сойдет.
— Алик, кончай балаган, пойдем, — снова заныл Юраша. Взгляд его был прям и светел, как у святого.
— Ну чего ты дрейфишь? — возмутился Алик. — Это совершенно невинная операция, даю тебе честное слово. Кроме того, она свершится под сенью этой красивой вывески.
— Что я должен делать? — сердито спросил Юраша. — Учти, если я замечу, что ты затеваешь бузу, я моментально смоюсь.
— Будь спокоен, дружок, — улыбнулся Алик. — Это не уголовно наказуемое деяние. Я создаю на общественных началах исполнительный комитет помощи страждущим немедленно уехать отсюда. При малейшей опасности мы сами вернем им деньги. Вот и все. — Он оттопырил нижнюю губу. — О нас напишут даже в стенгазете.
— Я не желаю, чтобы обо мне писали в газете, — ухмыльнулся Юраша. — Ты же знаешь, я не гордый.
— Хватит трепаться. Прими независимый вид, я побежал. Только не верти головой, как пойманный карманник, — с этими словами Алик устремился к кассам.
Съежившийся, как на сильном морозе, Юраша тревожно следил за ним. Алик, склонившись к уху одного очень оживившегося мужчины, что-го тихо, явно доверительно говорил. Тот поспешно полез в карман и вручил Алику деньги. Он взял их и что-то черканул на клочке бумаги.
Спустя минуту вокруг Алика сбилась небольшая группа людей. Он забеспокоился и попытался выбраться из окружившего его кольца. Юраша стал усиленно оглядываться по сторонам. Мысленно он уже наметил путь к бегству.
К Алику подошла молодая худенькая женщина. У нее было тонкое, очень бледное, утомленное лицо с огромными прекрасными темными глазами. Она беспомощно улыбалась, обращаясь к Алику:
— Пожалуйста, помогите мне купить билет:
— Давайте деньги! Только поскорее, — раздраженно потребовал Алик. — С вас рубль комиссионных, — пробормотал он, настороженно оглядываясь по сторонам. — Быстрей! Быстрей! — торопил он. Со всех сторон его снова обступили те, кто вручил ему свои надежды на быстрый отъезд.
— Ждите здесь, — попросил Алик апатичным деловым голосом. — Оформление билетов займет минут двадцать, — и он увлек Юрашу к двери, над которой висела надпись: «Служебный вход».
Едва они скрылись за поворотом длинного коридора, как Юраша уцепился за лацкан пиджака Алика и буквально зашипел:
— Ты что делаешь? Да за такое… Сейчас же отдай им деньги!
Алик с силой оторвал и отбросил его руку:
— Брысь, дура! И не шебурши, заячья душа. Побежали быстрей.
— Отдай деньги, — ворчал Юраша.
— Я никогда не отдаю деньги, — отрезал Алик. — Я их всегда беру. Неужели ты, дружище, не понимаешь, что я решился на это исключительно ради твоего приезда? Не больше. Ты боишься, а я, думаешь, не боюсь? Еще как боюсь, друг мой любезный. Все поджилки от страха трясутся.
Они миновали еще несколько коридоров и вскоре очутились на привокзальной площади. Взять такси было делом минуты.
— В гастроном, — отрывисто, тоном победителя бросил Алик. Юраша униженно молчал.
У гастронома они отпустили такси, потом, когда вышли из магазина нагруженные свертками, взяли другое. До самого своего дома Алик не проронил ни слова. Он презирал Юрашу всеми фибрами души. И тот, весьма нервный и чувствительный человек, своей гусиной кожей ощущал это обжигающее презрение.
Бутылки с красивыми причудливыми этикетками были водружены на стол. К употреблению приготовлены всевозможные закуски. Юраша поминутно облизывался, как зачарованный глядя разбегающимися глазами на сказочный стол. Алик произнес короткую речь:
— Итак, милостивый государь, деньги можно извлекать даже из безвоздушного пространства. Это награда за мою смелость и за мой страх. Как видишь, плата за них повыше разных твоих северных, ледовитых, полярных. Понял — нет, академик?
Юраша сидел съежившись, не смея шелохнуться. Больше всего сейчас ему не хотелось быть изгнанным, ибо в эти минуты он находился у врат рая и привратник в образе Алика еще не сказал своего последнего слова.
![Александр Дюма - Воспоминания фаворитки [Исповедь фаворитки]](/uploads/posts/books/19343/19343.jpg)