Дмитрий Стародубцев - Семь колодцев
Боже! Прямо холестериновый рай! Тут есть все для самого разнузданного чревоугодия! Вот где истинный гурман мечтал бы провести последние дни своей жизни!
Я успокоился, любопытство пересилило. Я тараном двинул свою тележку вперед и не успел опомниться, как наполнил ее до краев. Я безвольно, без разбора хватал все подряд, хаотично бросаясь из стороны в сторону, и, только пройдя с километр полок, остановился и тяжело задумался. Я еще ничего не нашел из того, что мне нужно, а уже набрал продуктов долларов на двести. К тому же кто это все будет есть? Сам я после того, как стал ходить в спортивный зал, старался не переедать, а если и ел, то нежирные, низкокалорийные продукты. Да и свое харчо я собирался лишь попробовать полтарелочки, а остальное отдать голодающим Поволжья — несчастному Вовочке, которого уже зазвал в гости, наказав ему не приезжать без самой большой кастрюли, которую он у себя дома найдет.
Поразмыслив, я решил разгрузиться, но советский хапательный рефлекс оказался во мне сильнее, и я выложил на полку всего пару маленьких баночек.
Наконец мясной отдел. Я напихал в тележку расфасованной баранины, уже было направился к кассе, но тут увлекся живой рыбой в аквариумах и вкуснейшими производными рыбной продукции. Потом заинтересовался алкоголем, специями, сладостями и далее меня, ошалевшего от невиданного изобилия и голода, занесло в хлебную зону магазина. И я понял, что никогда еще не видел такого вкусного хлеба и такого мучного разнообразия, тем более что при супермаркете была своя хлебопекарня.
— Мне, пожалуйста, вот этот батон и вот этот, а еще вон тот… — озадачил я служащую на раздаче хлеба, жадно поедая глазами пышные булки и против воли желая непременно попробовать каждую из них.
И тут я увидел нечто, что заставило меня забыть и о хлебе, и о своей продуктовой тележке, и вообще обо всем на свете. Из сладковато-пьянящих ароматов выпечки выплыла знакомая восхитительная головка классической древнеримской формы, с пучком прихваченных на затылке черных волос.
Я сразу ее узнал. Это лицо с красивым чистым лбом, правильным носиком и идеальным овалом подбородка я не мог не запомнить. Да, это была та самая девушка из районной библиотеки, которая некоторое время назад помогла мне приобрести нужную книгу.
Она тоже была с тележкой, но, в отличие от моей, в ней лежало всего два пакета молока, брикет масла и пакетик с несколькими мандаринами.
Я необъяснимо разволновался, и только голос работницы супермаркета привел меня в чувство:
— Так хлеб будете брать?
Я машинально протянул руку и принял большой полиэтиленовый пакет с горячими батонами.
— Спасибо…
Хлеб уже не помещался. Я неловко повесил пакет на ручку тележки, но вскоре он соскользнул вниз, упал и я вынужден был наклониться, чтобы его поднять.
Я чувствовал, что ОНА где-то рядом и, возможно, уже заметила меня и, конечно же, вспомнила. Я даже покраснел.
Наконец я разобрался с хлебом и метнулся цепким взглядом туда, где мгновение назад находилась девушка. Увы, моим надеждам не суждено было сбыться. Милая фея уже растворилась в перекрестных потоках слоняющейся публики.
Я рассеянно встал посреди дороги.
Удивительно все это. Я часто ее вспоминал. Несколько раз порывался наведаться в библиотеку, может быть, даже записаться и взять пару книг. А что? Я давно ничего приличного не читал. Взял бы, к примеру, «Витязя в тигровой шубе», как сказал тогда тот парнишка. Или, гулять так гулять, замахнулся бы на «Анну Каренину». Заодно понты перед ней проколотил бы. Надо же не только, блин, думать о деньгах, но и к культуре, ёксель-моксель, потихоньку приобщаться! А то тогда выступал на Съезде предпринимателей России, два слова связать не мог. Хорошо еще, что там все такие были несвязные… Но невероятная для такого ухаря, как я, застенчивость настолько ограничила мои поступки, что несколько раз, уже подъезжая к библиотеке, я разворачивался и с облегчением газовал в противоположную сторону.
Вскоре я уже не мог вспомнить ее лица. Прошло слишком много времени. Но я отчетливо помнил то впечатление, которое она на меня произвела. Ее чудесная улыбка, легкий пушок на ее скулах, ее голос, взгляд… И сейчас, лишь только я ее увидел, это старое впечатление вернулось, стало ярче, острее, больнее.
Наконец я ее обнаружил. Она выбирала булочки с начинкой у соседнего стеллажа. Она была одета неброско, но очень приятно, с этакой интеллигентной утонченностью, и я получил возможность дополнительно отметить, что она стройна, что прямая ее спина придает ее фигуре этакою волнующую ноту, что у нее твердая выпуклая попка и хорошей формы средних размеров грудь. Момент, и я со своей грузной тележкой был уже рядом и с острейшим любопытством осматривал пироги, слоечки и всякие марципаны, делая вид, что сейчас что-нибудь возьму.
— Мне, пожалуйста, один пирожок с капустой и один с грибами, — сказала моя библиотекарша работнице супермаркета.
Я сосредоточенно соображал, как «подъехать», с чего бы начать, но в голову ничего связного не приходило, кроме самого дурацкого: «Девушка, вы меня не помните?» Но такой дешевый заход претил моему самолюбию, к тому же вряд ли произвел бы впечатление на столь начитанную особу.
Я заметил родинку на ее щеке и стал рассматривать ее, не в силах оторвать взгляд. Эта родинка на грациозном изгибе ее скулы оказалась столь притягательной, что прошло довольно много времени, прежде чем я опомнился. Она заметила, повернула голову, и наши взгляды встретились. Ах, ее глаза! Необыкновенны! Сколько в них глубины, блеска, смысла, интриги! Как чудесно их бодрое выражение! Я был в восторге!
Что-то дрогнуло в ее взгляде, вроде бы она меня узнала, но лишь легкая улыбка вежливости на ее лице отметила наш вроде бы случайный визуальный контакт. А я, скованный по рукам и ногам почти детским смущением, только что-то промычал почти про себя, потом ужасно покраснел, мое лицо, наверное, исказила глупейшая гримаса, и далее я неуклюже повернулся и задел свою тележку. Пакет с хлебом вновь очутился на полу. Я со злости едва не пнул его ногой. Наверное, со стороны я выглядел последним идиотом.
Она получила свои пирожки и устремилась к кассам. Пока я собирался с мыслями, она бесследно исчезла.
Весь оставшийся день я находился под впечатлением этой встречи. Я варил харчо, но восхитительные запахи теперь меня мало волновали. Я думал о НЕЙ, о ее глазах, и не уставал проклинать свое безволие. «Ты должен был, бестолочь, заговорить с ней, подвезти до дома! — внушал я себе. — Хотя бы, дурачок, выяснил, замужем ли она? Стоит ли о ней вообще думать?»
Вскоре приперся Вовочка. Вместо кастрюли он предъявил две трехлитровые банки. Еще с порога он радостно повел носом в сторону мясной струи, пришедшей с кухни, в экстазе прикрыл глаза и цокнул языком: «Хар-чо-о-о!»
Я угостил его только что приготовленным яством, густо посыпав оное свежей зеленью. Он съел четыре тарелки. Я так порадовался такому отношению к своей стряпне, что даже выставил на стол бутылку водки.
— Как в ресторане! — облизал Вовочка ложку и опрокинул одну за другой три рюмки подряд.
— Круче! — обиделся я. — Им и не снился такой навар… Водку-то мечи пореже!
— Да под такое харчо можно целый ящик выпить и не опьянеть.
— Спасибо, братан, хоть ты меня утешил!
— А что сам не ешь? — опомнился наконец Вовочка, заметив, что я не составил ему компанию.
— Не хочу. Пока готовил, нанюхался. Вот весь аппетит и отбило…
— Но ты же не клей нюхал?.. Что-то ты какой-то грустный?
— Да тут девушку одну встретил — библиотекаршу…
— Библиотекаршу? — Вовочка уже насытился и теперь лениво ковырял вилкой в зубах. — Хм, да что тебе какая-то девушка? Чего циклиться на одной? У тебя внешность, опыт, деньги! Возможности, как у султана! Выбирай любую красавицу — не хочу! Эх, если б был я султан, я б имел трех жен!..
«И то правда!» — одиноко подумал я.
33
Одним весенним похмельным утром Вовочка со стоном сполз с дивана на пол, ударившись головой о ножку старого шкафа, продрал глаза, пришел в кое-какое сознание, прошипел положенные в таких случаях ругательства и, схватившись за спинку стула, так, что пальцы побелели от усилия, тяжело поднялся на непослушные ноги. Ступая широко, словно моряк на качающейся палубе корабля, он на автопилоте проследовал на кухню. Там сразу открутил кран с холодной водой и жадно к нему присосался. Вскоре он почувствовал, что пьет отнюдь не водопроводную воду.
«Водка! — догадался он. — Но как же это может быть?!»
Вовочка постоял, подумал. На языке чувствовался привкус качества и отменного градуса.
В груди от страха похолодело. Сон как рукой сняло.
Наконец Вовочка взял стакан и подставил его под шумящую струю. Налил половину и медленно, как бы ополаскивая рот, продегустировал.
