Джером Джером - Мистрис Корнер берет свои слова обратно
Мистер Корнер стукнул кулаком по столу, что заставило подскочить многое — включая и мистрис Корнер.
— Не прекословь мне, милая, — сказал мистер Корнер. — Ты прекрасно знаешь, что я хочу сказать. Твои приходо-расходные книги.
Они лежали в ящике стола. Мистрис Корнер достала их дрожащей рукой и подала своему супругу. Открыв одну из них наудачу мистер Корнер склонился над ней, нахмурив чело.
— Мне сдается, что ты не умеешь считать, — сказал мистер Корнер.
— Я… в школе… я всегда шла хорошо по арифметике, — запинаясь, ответила мистрис Корнер.
— Мало ли чем ты была в школе, и что… Двадцать семь и девять сколько? — гневно спросил мистер Корнер.
— Тридцать восемь… семь, — начала путать до смерти испуганная мистрис Корнер.
— Да ты знаешь таблицу умножения на девять или нет? — громовым голосом крикнул мистер Корнер.
— Я всегда знала, — всхлипнула мистрис Корнер.
— Ответь ее мне, — приказал мистер Корнер.
— Девятью один девять, — рыдая, начала бедная женщина, — девятью два…
— Дальше, — сурово сказал мистер Корнер.
Она продолжала тихим, монотонным голосом, время от времени прерываемым сдерживаемыми рыданиями. Заунывная ритмичность таблицы умножения оказала свое действие. Когда мистрис Корнер робко упомянула, что девятью одиннадцать будет девяносто девять, мисс Грин украдкой указала ей на стол. Бросив туда боязливый взгляд, мистрис Корнер увидела, что глаза её повелителя закрыты, что голова его покоится между пустой пивной кружкой и судком, издавая легкий храп.
— Оставь его тут, — посоветовала мисс Грин, — а сама ступай спать и запрись изнутри. Гарриэт и я завтра позаботимся о его завтраке. Тебе лучше всего не попадаться ему на глаза.
И мистрис Корнер, полная благодарности за указания, что ей делать, исполнила всё в точности.
Часам к семи утра солнечный свет, заливающий комнату, заставил мистера Корнера моргнуть, затем зевнуть и, наконец, полуоткрыть один глаз.
— Встреть день с улыбкой, — сонным голосом пробормотал мистер Корнер, — и он бла…
Мистер Корнер вдруг выпрямился и оглянулся. Это не была его постель. У его ног лежали осколки пивной кружки и стакана. Опрокинутый судок вместе с яйцом разукрасили скатерть яркими цветами. Странное ощущение на голове и лице требовало объяснения. Мистеру Корнер ничего не оставалось, как прийти к выводу, что кто-то пытался сделать из него салат — и притом рука, не поскупившаяся на горчицу. Но в это время какой-то звук привлек внимание мистера Корнера к двери.
Сквозь полуоткрытую дверь просунулось зловеще строгое лицо мисс Грин.
Мистер Корнер поднялся. Мисс Грин тихонько вошла и, притворив дверь, прислонилась в ней спиной.
— Я полагаю, что вы помните, что… что вы наделали? — проговорила мисс Грин.
Она говорила замогильным голосом, от которого у мистера Корнера мурашки прошли по телу.
— Я что то припоминаю, но не очень ясно, — признался мистер Корнер.
— Вы вернулись домой пьяный — очень пьяный, — сообщила ему мисс Грин: — в два часа утра. Шум, который вы подняли, вероятно, разбудил половину улицы.
Из полуоткрытых губ вырвался стон.
— Вы потребовали, чтобы Эмэ вам сварила горячий ужин.
— Я потребовал! — Мистер Корнер бросил взгляд на стол. — И она… она сделала это!
— Вы были очень буйны, — объяснила мисс Грин. — Мы ужасно испугались вас, все трое.-
Смотря на жалкую фигуру, стоявшую перед ней, мисс Грин лишь с трудом могла поверить, что несколько часов тому назад она на самом деле испугалась его. Только сознание долга сдерживало её желание расхохотаться.
— Сидя тут и ужиная, — беспощадно продолжала мисс Грин, — вы велели ей принести приходо-расходные книги.
Мистер Корнер уже перешел ту грань, когда что-либо могло удивить его.
— Вы прочли ей нотацию насчет ведения хозяйства.
В глазах подруги мистрис Корнер мелькал лукавый огонек. Но в это время молния могла бы сверкнуть перед глазами мистера Корнера, и он бы не заметил её.
— Вы ей сказали, что она не умеет считать, и заставили ее ответить вам таблицу умножения.
— Я заставил ее… — Мистер Корнер говорил бесстрастным тоном человека, желающего только узнать, что происходило. — Я заставил Эмэ ответить таблицу умножения?
— Таблицу умножения на девять, — подтвердила мисс Грин.
Мистер Корнер опустился на стул, уставившись застывшим взглядом в мрачное будущее.
— Что мне делать? — сказал он. — Она никогда не простит меня; я ее знаю. А вы не смеетесь надо мной? — воскликнул он с внезапным и проблеском надежды. — Я действительно сделал всё это?
— Вы сидели на этом самом стуле, на котором сидите сейчас, и ели яичницу, а она стояла перед вами и отвечала таблицу умножения. Под конец вы заснули, и я уговорила Эмэ тоже пойти прилечь. Было уже три часа ночи, и я полагала, что вы не будете в претензии на это.
Мисс Грин пододвинула себе стул, оперлась локтями о стол и в упор посмотрела на мистера Корнера. В глазах закадычной подруги мистрис Корнер, бесспорно, мелькал лукавый огонек.
— Надо полагать, что вы больше не будете этого делать, — сказала мисс Грин.
— Неужели вы считаете возможным, чтобы она простила мена? — воскликнул мистер Корнер.
— Нет, не думаю, — ответила мисс Грин. Лицо мистера Корнера снова вытянулось — По-моему, самый лучший способ для вас был бы простить ее.
Эта мысль даже не показалась забавной мистеру Корнеру. Мисс Грин оглянулась, дабы убедиться, что дверь плотно закрыта, и несколько секунд прислушивалась, всё ли тихо в доме.
— Помните, — начала мисс Грин, из вящей предосторожности понизив свой голос до шепота, — помните разговор за завтраком в первый день моего пребывания у вас, когда Эмэ сказала, что вы были бы гораздо лучше, если бы при случае выпивали лишнее.
Да, этот разговор медленно всплыл в памяти мистера Корнера. — Но ведь Эмэ сказала только «пропускать чарочку-другую», — с отчаянием напомнил мистер Корнер.
— Ну что же, вы как раз и пропустили чарочку, — продолжала мисс Грин. — А, кроме того, Эмэ в действительности думала о большем, но только ей не хотелось называть это настоящим именем. Позже, когда вы ушли, мы с ней еще говорили об этом. Она сказала, что готова отдать что угодно, лишь бы вы стали более похожи на обыкновенных мужчин. А таково её понятие об обыкновенных мужчинах.
Медленность понимания мистера Корнера разозлила мисс Грин. Она перегнулась к нему через стол и тряхнула его за плечо: — Неужели вы не понимаете? Вы это сделали нарочно — чтобы проучить ее. Ей следует просить прощения, а не вам.
— Вы полагаете…?
— Я полагаю, что если только вы поведете дело как следует, вы за всю жизнь не совершите ничего лучшего. Уходите из дома раньше, чем она проснется. Я ей ничего не скажу. Мне, впрочем, и некогда будет, мне надо попасть на десятичасовой поезд. Когда же вы вечером вернетесь домой, заговорите с ней первый. Вот что вам надо сделать. — И восхищенный мистер Корнер в порыве благодарности обнял и поцеловал добрую подругу, прежде чем понял, что делает.
В тот вечер мистрис Корнер сидела в гостиной, поджидая своего супруга. Она была одета по-дорожному, а вокруг губ легли складки, хорошо знакомые Христофору, так что при виде их у него в первую минуту душа ушла в пятки. Но к счастью для себя он вовремя оправился и подошел к жене с улыбкой. Правда, это была не та улыбка, которую он репетировал целый день; но уже самый факт какой бы то ни было улыбки так изумил мистрис Корнер, что слова замерли на её устах, и важное преимущество первого слова осталось за мистером Корнером.
— Ну что, — весело начал он, — как тебе понравилось?
В первую минуту мистрис Корнер испугалась, не достиг ли новый недуг её супруга хронической стадии, но его улыбающееся лицо успокоило ее — по крайней мере до некоторой степени.
— Когда ты хочешь, чтобы я еще раз «пропустил чарочку»? Ведь ты не забыла, — продолжал он, отвечая на изумленный взгляд жены, — наш разговор за завтраком — в первый день после приезда мисс Грин. Ты указывала, насколько я буду интереснее и привлекательнее, если изредка буду напиваться! — Внимательно наблюдая за женой, мистер Корнер мог заметить, что мистрис Корнер понемногу припоминает.
— Я не мог раньше доставить тебе это удовольствие, — пояснил мистер Корнер; — так как моя работа требовала свежей головы, а я не знал наверное, как на меня подействует вино. Но вчера я сделал всё, что мог, и надеюсь, что ты довольна мной. Хотя, если бы ты мне разрешила повторять это не чаще двух раз в месяц — по крайней мере на первое время, пока я не привыкну больше, — я был бы тебе очень благодарен, — закончил мистер Корнер.
— Ты хочешь сказать… — промолвила мистрис Корнер, поднимаясь с места.
— Я хочу сказать, милочка, что с самого первого дня свадьбы ты ясно показывала мне, что считаешь меня мокрой курицей. Свое понятие о мужчинах ты составила по глупым книгам и еще более глупым пьесам, и очень мучаешься, что я не похож на других мужчин. Ну что же, я тебе показал, что тоже могу быть похож на них, если ты обязательно хочешь этого.
