Такемия Ююко - ТораДора. Том 8
– …Кстати, а что это, ребята, вы тут делаете?…
Глава 6
В отличие от прекрасной вчерашней погоды, утреннее небо было затянуто тёмными облаками.
В прогнозе погоды даже сказали, что к утру возможна метель. Хотя ветра сейчас не было, но на лыжные трассы уже падал снег.
– Рука в порядке, Такасу?
Услышав вопрос Китамуры, Рюдзи повернулся и помахал правой рукой в перчатке.
– Да нормально, просто немного онемела.
Рука Рюдзи была обожжена этим утром – редкостно неуклюжей дурой. Во время завтрака в ресторане Рюдзи увидел Тайгу, когда она собиралась налить в свою чашку суп мисо. Подошёл к ней сзади и тихо спросил, «Ну, как дела?». Поскольку девушки по-прежнему игнорировали парней, Рюдзи постарался подойти потише и не афишировать разговор с Тайгой, которая в результате его обожгла.
– Ой! – Тайга намеренно выплеснула целую чашку супа на руку Рюдзи, хотя он всего лишь хотел спросить, насколько Тайге удалось сыграть роль прошлым вечером.
– …Я более-менее согласен с такой участью. Мне надо напоминать себе не подходить к Тайге, когда у неё в руках что-то опасное.
– Это случайность, простим её на этот раз.
– Тайга сказала что-то похожее… что-то вроде «Ой! Я не хотела! Это случайно! Какая жалость!»… Всё, кроме извинений.
– Наверно, из-за того, что произошло вчера вечером.
Пусть так и идёт. Китамура махнул рукой. Конечно. Рюдзи в ответ поднял бровь.
Этим утром ребята могли делать всё, что хотят.
Школьники развлекались повсюду. Одни бегали, другие неспешно лепили снеговика. Ното и Харута взяли лыжи и отправились к подъемнику, на склоны, соответствующие их возможностям.
– Не надо таскаться со мной, катайся сам по себе.
– Но я хотел сегодня научить тебя тормозить плугом.
Хотя Китамура предложил это, Рюдзи отказался. Он знал, что Китамура не сможет кататься так, как ему нравится, если будет возиться с ним. Кроме того, Рюдзи знал, что Китамура – легко возбудимый инструктор, и хотел держаться подальше от его безумств.
– У меня никаких способностей к этому, как у Тайги, которая здесь на санках катается. Я лучше с ней побуду.
Рюдзи поднял руку, расстался с Китамурой, который двинулся к лыжному подъёмнику, и побрёл вниз, к слегка заснеженным лыжным трассам.
Была Тайга одна или нет, дело второе, просто Рюдзи хотел на какое-то время остаться в одиночестве и поразмыслить. Его мысли до сих пор пребывали в хаосе, и мешали ему спокойно кататься с друзьями.
Рюдзи тащился вперёд, топча снег ботинками. Сегодня было холоднее, чем вчера, он чувствовал, как мёрзнет лицо. Он собирался дойти до деревянного здания рядом со склоном, стараясь не спотыкаться.
Он больше не беспокоился, как бы ему узнать истинные чувства Минори, его даже не волновало, что эти «истинные чувства» означают. Словно всё внутри оборвалось, и в сердце возникла дыра. Потерять самое важное – это уже достаточно больно, так что он просто не мог больше ничего прощать.
Рюдзи вздохнул и потёр глаза. Прошлой ночью он почти не спал. Когда его друзья уже заснули, он всё продолжал думать о Минори и её схватке с Ами. Он понимал, что это бессмысленно, и что сколько бы он ни думал, Минори не изменит свои чувства.
Просто когда он видел эту схватку, у него было смутное ощущение, что Ами пытается заставить Минори сказать что-то, что та явно не хочет говорить, что-то, о чём Рюдзи не знает.
Если подумать, то Ами тоже что-то скрывала.
Выдыхая белые облачка, Рюдзи задумался. Минори, Ами, Тайга и Китамура, у всех них есть кое-что, о чём они не хотят говорить. Это «кое-что» обычно то, чего по их мнению не должны знать другие. Если все смогут стать счастливыми и понимать друг друга, шестерёнки снова закрутятся без всякого обмана.
Проблема в том, что это невозможно сказать. Они боятся той неловкости, что может возникнуть, боятся, что однажды эта неловкость между ними может вырасти до невозможных размеров. И раз они начинают бояться того, что может произойти, они решают спрятать глубоко внутри то, что хотели бы сказать. Они думают «А поймут ли меня, если я скажу это? Смогут ли осознать? Смогут ли представить?». И они пытаются угадать, что думают другие.
Но они будут продолжать надеяться друг на друга, что тот скажет, что хочет сказать, и даже будут чувствовать подавленность друг рядом с другом, просто потому что это не сказано. Утаивая свои мысли, оба будут чувствовать боль. У Рюдзи тоже было кое-что, что он не говорит, и немало. Что же касается Минори… хоть Рюдзи и не упоминал об этом, кое-что его беспокоило.
Оглядев школьников на склоне в их ярких костюмах, Рюдзи нашёл среди них Тайгу. Она с Минори катались вдвоём на одних санках, обе весело хохотали.
Незачем вставать у них на пути. И когда Рюдзи собрался уйти…
– Хм-м… А чего это ты тут делаешь?
– Ноги немного болят, так что я просто отдыхаю.
…Он увидел Ами.
Она присела рядом с кучкой мягкого снега, в одиночестве, задумчиво сооружая миниатюрную снежную горку. Рюдзи слегка удивился, что она ответила ему в нормальном тоне, потому что когда они виделись раньше, она каждый раз холодно реагировала на него «Ты идиот».
После того, что случилось прошлым вечером, Рюдзи было неловко рядом с Ами.
– Ты упала?
Лыжи и палки Ами торчали в снегу.
– Да. И я устала. И забыла кошелёк, так что и кофе купить не смогу, даже если дойду до того здания.
– …И поэтому ты тут в одиночестве строишь эту снежную горку?…
– Это не горка, это иглу. [Эскимосское жилище из снега – прим. перев.]
Как это может быть иглу… Глядя, как руки Ами в перчатках лепят хрупко выглядящий холмик, даже такой дилетант, как Рюдзи, понимал, что иглу так не построишь.
– …Вместо того чтобы лепить снег в холмик, почему бы тебе не скатать шар, словно для снеговика?
– И так хорошо.
Ами продолжала сидеть на корточках и строить свою снежную горку. Её руки в перчатках продолжали лепить снег, накладывая один слой на другой. Такими темпами ей никогда не слепить иглу достаточных размеров, чтобы поместиться в нём.
Глядя на щёку Ами, отражающую сияние горы, Рюдзи видел, что она всё ещё расстроена из-за своего спора с Минори прошлым вечером. Вот почему она здесь в одиночестве сгребает снег и убивает время, словно пытаясь разобраться в собственных чувствах.
– Эй!
– Я помогу.
Рюдзи присел напротив и сам стал сгребать снег. Он не хотел ни утешать Ами, ни расспрашивать о её схватке прошлым вечером. Он даже не простил Ами за то, что она ненавидит идиота вроде него.
Просто потому, что он тоже человек, а она даже не может построить иглу, какое хочет. Он не мог вынудить себя оставить Ами бесцельно сгребать этот белый снег в одиночестве. Кроме того, если бы он мешал ей, она бы уже сказала.
– …Эй, сначала надо как следует уплотнить снег.
– …
– Просто сделай. Так сгребать бессмысленно, всё рассыплется.
Ами остановилась. Рюдзи похлопал по горке, чтобы снег не осыпался. Но он не ожидал…
– Что такое?!…
Совершенно неожиданно Ами рухнула лицом прямо в горку, словно пьяница в салат.
– Что ты делаешь?! Холодно же! Или это секретная косметическая процедура?
Через несколько секунд…
– Знаешь…
Ами наконец подняла голову, её брови и ресницы были в снегу, лицо и шея покраснели от холода. – Я кое в чём должна… признаться тебе… Я…
– Да понял я, понял. Надеюсь, тебе есть, в чём признаться, и немало. Почему бы не начать с извинений, что называла меня идиотом?
– Нет, не то… это…
Положив подбородок на рассыпающуюся горку, она закрыла глаза, глубоко вдохнула носом и сказала на одном выдохе…
– Может, это я виновата, что Минори-тян отвергла тебя.
Рюдзи онемел. Он смотрел на Ами с отвисшей челюстью, всем видом показывая, Да что ты такое говоришь?
– Некоторое время назад… ты не в курсе, я сказала Минори-тян кое-что язвительное… Я не знаю, почему я сказала это, но что сказано, уже не вернёшь. Я думаю, что может быть Минори-тян запомнила это, потому она тебя и отвергла.
Ами высказалась, но Рюдзи не мог сразу отреагировать, потому что просто не понимал, что она имеет в виду.
– Ум-м… тогда… можешь рассказать мне, что ты ей сказала?
– Рехнулся? Хе, да никто бы не смог…
– Ты не объясняешь мне подробности, так что я не знаю, что ответить.
– …Я не могу тебе рассказать.
И снова что-то, что «не могу сказать».
– И прошлым вечером я сцепилась с Минори-тян. Хоть я и раскаивалась, что сказала ей это, но каждый раз, как я видела её лицо, я приходила в бешенство. У меня было много причин злиться, но главная… она никогда не смотрела мне в глаза. Как бы я на неё ни набрасывалась, я не могла понять, что же она чувствует на самом деле.
