Элес де Грун - Год хорошего ребенка
В последнем он был уверен, а на первое оставалось надеяться.
— Уйдите с дороги!
И пока дети на цыпочках отходили назад, Игорь Иванович заводил мотор.
Мотор сначала шипел, потом вдруг адски взревел, так что стены и пол задрожали.
Леша и Розалинда стояли с открытыми ртами, наблюдая за выезжающим на тракторе Игорем Ивановичем.
Затрещало разлетающееся в щепки дерево, заскрипели дверные петли, заскрежетал металл. Пушечным выстрелом лопнул засов, и раздался треск разбитого стекла. Очевидно, кусок засова угодил в окно фермы. И там еще продолжал грохотать, запутавшись то ли в серванте, то ли в телевизоре.
Все тарахтело, дребезжало и скрипело немазанным контрабасом.
Игорь Иванович вылетел наконец из сарая через ворота с чумовым грохотом.
— Идите сюда! — закричал он детям.
Розалинда очнулась от оцепенения и толкнула Лешу локтем. Оба кинулись к трактору.
— Держитесь крепко за окно! — кричал Игорь Иванович во всю мощь своего голоса, заглушая грохот.
Он вывел трактор в направлении дороги.
Как пять привидений в лучах света возникли Кирпичиано, Туз, Сонька — Золотая Ручка, Картошка и еще одно какое-то пожилое недоразумение. Все они были в ночном белье и выглядели в десять раз глупее, чем всегда.
Первым начал действовать Кирпичиано:
— Стой! — закричал он.
Но никто не собирался останавливаться. Тогда Кирпичиано забежал перед трактором и стал размахивать руками. За ним последовал Картошка с клумбочной прической, Сонька и другие гангстеры. Они окружили трактор. Но выглядели совсем не грозными, как подобает закоренелым преступникам, а напоминали испуганных детей, которые были в отчаянии и не знали, что делать.
— Мы больше не будем! — кричал Картошка.
— Это была ошибка! — сказал Кирпичиано.
— Так, мелкое недоразумение! — поддержала Сонька — Золотая Ручка.
— Слушай, парень, — кричал Кирпичиано наступающему на него Игорю Ивановичу. — У нас была тяжелая жизнь. Безрадостное детство, преступная среда. Дай нам спокойно дожить до старости. Не вызывай полицию!
Игорь Иванович почувствовал, как дети от страха впились ему в руки.
— Уйдите с дороги! Все уходите! Я никому ничего не скажу! Но при одном условии, что вы быстро соберете свои манатки и уберетесь отсюда навсегда!
После этих слов он послал трактор вперед, и Кирпичиано едва успел отпрыгнуть в сторону.
С диким ревом и треском трактор поехал вниз по горной дороге. Многие фермеры и фермерши в эту ночь удивлялись, кто это в ночное и несезонное время приступил к пахотным работам?
Розалинда и Леша страшно устали, но прохладный ветерок подбадривал их. Когда они добрались до шоссе, уже начало светать.
— Отсюда мы пойдем пешком, — сказал Игорь Иванович. — Отсюда уже недалеко до главной трассы. Там нас кто-нибудь подберет. Верно? — Он посмотрел на Розалинду. — Здесь это возможно?
Она не поняла, как это может быть невозможно.
Три четверти часа они стояли на обочине, сигналя рукой, прежде чем появилась и резко затормозила одна попутная машина.
— В Жевену? — спросил водитель.
— Да, пожалуйста, — сказал по-английски Игорь Иванович.
— Вы кто, туристы? — спросил шофер.
Игорь Иванович подумал и ответил:
— Да.
— Мы гуляли в горах и заблудились! — объяснил Леша. Он явно начал оживать и приходить в себя.
Водитель с состраданием посмотрел на измученных ребят, на небритого Игоря Ивановича:
— Сердитесь сейчас на своего отца?
Он высадил их в центре, недалеко от их отелей:
— Счастливого отдыха!
Они поблагодарили водителя и какое-то время стояли на тротуаре в нерешительности.
Было еще очень рано — половина девятого утра. Но в Жевене жизнь уже кипела. Суета, жужжание «часа пик», когда все вокруг производит шум и двигаетсяг все это выступало резким контрастом их жалкому состоянию.
— Что я скажу Аренду? — в ужасе спросила Розалинда. — Он на меня жутко злится.
— Аренд твой руководитель? Я с ним поговорю, — пообещал Игорь Иванович.
Положение Леши было гораздо хуже. Даже если Игорь Иванович поговорит с товарищ Федуловой, ничего хорошего ждать от нее не придется. Ничто не поможет.
Все трое вошли в гостиницу «Вильгельм Тель».
В лифте Розалинда молчала. Но на двенадцатом этаже она тронула Игоря Ивановича за рукав:
— Вы им скажете, что я не виновата?
Он улыбнулся, чтобы успокоить ее, и постучал в дверь. Дверь широко распахнулась, и они увидели небритое лицо Аренда.
— Розалинда! — закричал он.
— Она появилась? — спросила Эмма. Вся голландская делегация столпилась у дверей, чтобы увидеть Розалинду. — Где ты была?
Игорь Иванович рассказал о прогулке в горах, на которую он пригласил детей, и о том, как они заблудились в лесу. Все это придумал Леша.
— Входите, — сказала Эмма, прервав его на половине рассказа.
Судя по лицам, вся делегация провела беспокойную ночь.
— Слава богу, что все в порядке! — сказал Аренд и посмотрел на часы. — Однако конкурс рисования придется отменить.
— Конкурс рисования? — спросила Розалинда. — А почему?
— Ханс не спал почти всю ночь.
— Но это же очень важный конкурс! — сказал Ханс. — Я могу и днем поспать.
Игорь Иванович воспользовался наступившим молчанием и попросил разрешения позвонить.
— Пожалуйста, звоните.
Так случилось, что Игорь Иванович звонил советской делегации из номера голландской.
Товарищ Федулова сразу стала кричать:
— Что случилось? Я не спала всю ночь! Откуда вы звоните? Леша с вами? Что же вы молчите?
Игорь Иванович наконец сумел вставить:
— Лешу я нашел. Все в порядке.
— Как это все в порядке? — кричала Федулова. — Мы уже давно должны быть на конкурсе рисования. А нас там нет. И так уже поползли слухи, что один русский мальчик сбежал.
Игорь Иванович задумался:
— Вот что. Идите на конкурс. А мы с Лешей тоже придем. Сразу же вслед за вами.
Глава тридцатая
ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ ПОРТРЕТОВ В ПОДАРОК ООН
Большой зал, где проходили заключительные соревнования, был полон и весь гудел. На сцене стояло двадцать пять мольбертов и пятьдесят стульев: для художников и их моделей. На двадцати трех модельерских стульях сидели двадцать три организатора фестиваля, чьи портреты нужно было нарисовать, а на двадцать четвертом сидел принц Филлип.
Начало соревнования затягивалось, потому что прошел слух, что пропал советский мальчик. Никто не заявлял о том, что он исчез, но все усиленно об этом говорили. Что с ним? Или он сам сбежал, или его украли? И такие и другие случаи имели место с «советскими», которые выезжали за рубеж. Слухов о пропаже голландской девочки почему-то не было.
Наконец госпожа Карабас вышла на сцену:
— Прошу юных художников — представителей команд подняться наверх, сюда.
Юные художники так и покатились на сцену и стали занимать стул за стулом. Как раз в это время в зал вошла наша измученная троица — Леша, Розалинда и Игорь Иванович в сопровождении голландской делегации.
— Где вы были? — бросилась к ним товарищ Федулова. — Измайлов, немедленно на сцену.
— Зачем? — спросил Игорь Иванович. — Он рисовать не умеет.
— Умеет! — сказала Розалинда. — Он прекрасно рисует. Он сам мне говорил.
Это был совсем неубедительный довод. Леша много чего говорил.
— Да нет. Не умеет! — спорил Игорь Иванович.
— Умеет он или не умеет рисовать, — строго сказала товарищ Федулова, — в данном случае никакого значения не имеет. Вон сколько журналистов в зале. Они так и ждут скандала. Надо им показать, что мальчик никуда не делся. Что он здесь, с нами. Измайлов, немедленно на сцену!
Леша на заплетающихся ногах направился к мольберту, как к электрическому стулу. На сцене оставалось еще одно свободное место.
— Представителя голландской команды прошу немедленно занять свободное место.
Всем было ясно, что в голландской команде не нашлось художника. И тут на сцену вбежала девочка, которая за руку тащила упирающегося мальчика. Девочка была Розалинда, мальчик — Ханс.
— Ханс, ты все умеешь! — говорила она. — Ты только попробуй. У тебя и портрет получится.
Делать было нечего. Ханс и Леша уселись рядом и взялись за кисти. Госпожа Карабас, которая была двадцать пятой моделью, направилась к стулу. Все дети ожидали, что она займет свое место, но она неожиданно вытащила стартовый пистолет.
— Внимание! На старт! Марш! — скомандовала она и сделала выстрел из пистолета. Все художники немедленно бросились рисовать, а один упал в обморок.
Бабушка, мама и папа Розалинды вместе смотрели это соревнование «из Соединенных Штатов». Вернее, смотрела одна бабушка, потому что папа работал в мастерской, а мама была занята на кухне. Бабушка не только смотрела, но и выступала комментатором.
