Дмитрий Стародубцев - Вытхуянцы в Сочи
Напуганные вытхуянцы разом отпрянули от парапета и поспешили вернуться на свои места за столом.
— Зебр, ты дурак! — завизжала Белка. — Что ты наделал!
— Валим! — прошипел полосатый, вращая глазами. — Иначе нам хана!.. Эй, чучело, приговорчик тащи нам поскорее!
Официант поспешил принести счёт, с удивлением посмотрел на пустую подставку для ведёрка, но ничего не сказал.
Совсем поплывший Жирафф с трудом надел очки, ознакомился с суммой на чеке и почему-то горько заплакал.
— Ладно! — махнул рукой Зебр. — Давай сюда счёт, бестолочь! Так и быть, я сегодня угощаю!..
В Сочи включили ночную подсветку, и вдруг весь город фантастически преобразился. Теперь это было сказочное королевство, где правил бал неистовый карнавал развлечений, танцев и щедрой любви. Собранные с отдыхающих за день деньги были сущими крохами по сравнению с тем, какие дивиденды сулил накатывающийся вечер вкупе с предстоящей ночью. А в Сочи, промежду прочим, многие кутили воистину с королевским размахом.
Впрочем, жадному до всяческих оргий Зебру было не до этого. Вот уже час он сидел в «обезьяннике» местного отделения милиции. А вернее, стоял, потому что все скамейки заняли разобиженные армянские ювелиры. Ими же были забиты камеры предварительного заключения, все коридоры и кабинеты следователей, и к тому же их продолжали приводить, будто в городе стряслось Дело Ювелиров-Отравителей.
Зебр подспудно осознавал свою причастность к обрушившимся на ювелиров города бедам. Но на это ему было плевать, тем более что никто из его «сокамерников» пока ни о чём не догадывался. Да и совсем от других забот трещала башка. На полосатого завели дело, и не какое-нибудь оскорбление представителей власти, как у ювелиров, а самое что ни на есть настоящее, уголовное, со всеми вытекающими.
Ноги уже налились свинцом усталости.
— Таганка — все ночи, полные огня. — замурлыкал себе под нос Зебр и приблизился к лавке: — Эй, подвиньтесь, фармазоны! От народец, а! Пахан стоит — бакланы сидят!
Смущённые ювелиры уважительно подвинулись.
Зебр вольготно расположился на лавке, вытянул на полверсты утомившиеся ноги.
А этажом выше, в потрепанном кабинетике, седовласый мужчина в бабочке с тростью нравоучительно разъяснял следователю:
— Суммируя все выше перечисленное и беря во внимание многочисленные нарушения прав человека, я предлагаю вам немедленно отпустить моего подзащитного и закрыть это смехотворное дело! При этом замечу, что меня наняли весьма влиятельные люди, имена которых я пока называть не буду.
Следователь насупился.
— Господин Дорогоберу! Я понимаю, что с вашей репутацией лучшего адвоката Сочи не мне тягаться. Но поймите: налицо попытка сбыта фальшивых долларов. Не мне вам рассказывать, что это такое!
— Дорогуша, какие фальшивые доллары? — изумился адвокат. — Мой подзащитный просто пошутил!
— Официант так не считает, судя по его показаниям, — следователь протянул посетителю бумагу. — Кроме того, когда прибыл наряд милиции, подозреваемый пытался спрятаться в кабинке женского туалета…
— Уверяю вас, официант изменит свои показания, он просто погорячился, — заявил Дорогоберу. — Что касается туалета, то у моего подзащитного жуткая диарея, то есть понос, а женская туалетная комната оказалась на двадцать три шага ближе, чем мужская. Поймите, в жизни случаются ситуации, когда не приходится выбирать. Вот, я тут схемку набросал.
Следователь вяло заглянул в набросок: столики, туалетные комнаты, точные расстояния. С таким ушлым адвокатом ни одно дело до суда не доведешь!
— Я вынужден послать изъятые купюры в Москву, на экспертизу, — всё же заявил он. — А ваш протеже пока посидит.
— Могу я хотя бы увидеть эти, как вы их называете, купюры?
— Пожалуйста! — Следователь протянул адвокату одну с виду стодолларовую бумажку.
Дорогоберу присмотрелся.
— Да вы что? — хихикнул он. — Издеваетесь? Прочтите, что здесь написано! Сувенирная продукция! А здесь? Парк «Ривьера»! А чьё это лицо изображено? Ну, конечно же, это не один из президентов США. Да вас в Москве засмеют!
— Посмотрим! — обиженно буркнул следователь.
— Вы, дорогуша, на меня не обижайтесь. Ничего личного! — миролюбиво подсластил адвокат. — Есть такое предложение. Вы проведете экспертизу здесь, на месте, путем визуального сравнения этих фальшивок с подлинными деньгами. И всё! А чтобы вам было с чем сравнивать, я оставляю вам один настоящий стодолларовый образец.
Дорогоберу сунул в папку с делом Зебра зелёную бумажку.
Следователь задумчиво пощипал мочку уха, затем встал и зачем-то опустил на окне жалюзи.
— Да, но мы изъяли пять купюр! — заявил он.
— Хорошо. Вот вам ещё четыре, — согласился адвокат. — Расписок не нужно, я вам верю.
Следователь ещё сомневался, когда в его кабинете затрезвонил телефон. Он поднял трубку.
— Да! Кто? Пронин? Слушаю, товарищ полковник. Что? Немедленно освободить? Есть! Принести извинения? Сделаем!
Он, раскрасневшийся, с испариной на лбу, положил трубку. Затем захлопнул папку с делом и деньгами адвоката и бросил её в ящик стола.
Дорогоберу, опираясь на свою трость, поднялся.
— Очень приятно было с вами поработать! — Он славно улыбнулся следователю.
— Всего доброго, господин адвокат!
Ближе к двенадцати часам ночи легкий шторм, громыхая, обрушился на безлюдную полосу ведомственного пляжа. На лежаке сидели двое.
— Кругом одни понты! — вещал Зебр девушке с облезающим от солнечного передоза плечом. — Взять то же Чёрное море. Ни то, ни сё — ваще лужа какая-то! А всё туда же! Смотри, сколько шума и пены! А толку? Запросто можно искупаться!
— Неужели ты бы сейчас искупался? — не поверила девушка.
— Ха! Делов на копейку!
Бахнул настоящий салют, вспыхнули пучки цветных огней и рассыпались по небу причудливыми узорами. К салюту присоединились многочисленные всполохи частных фейерверков. Началась такая феерия — нигде не увидеть!
Зебр вскочил:
— Уау, черти!
В то же время совершенно на другом пляже Осёл объяснялся с Василисой. Ни небо, усеянное разукрашенным светом, ни артиллерийские залпы салюта, ни грохот прибоя не могли сбить его с пламенной рифмы.
— А иногда мне мнится в отраженье
Что существую лишь в воображенье,
Что это некий сказочный герой
С нелегкою, но славною судьбой.
Всё потому, что не могу поверить,
Что рядом ты, что счастья не измерить,
Что жизнь моя теперь в твоих руках
Что мы теперь в истории, в веках!..
А Зебр тем временем продолжал окучивать новую знакомую:
— Катюш, я, несмотря на свою повсеместную известность, ещё не очень много книг написал. Но у кого хошь спроси: книги, не написанные мной, лучше, чем книги, написанные другими! Девушка приподняла брови:
— Подожди! Ты же говорил, что ты художник-передвижник?
— Я? — Зебр подергал бляху своего ремня. — Я разве тебе не рассказывал? Я этот. эээ. полиглот. Одной рукой роман строчу, другой — портрет малюю. Ещё музыку хреначу и бизнесом занимаюсь!
— Так ты бизнесмен?
— Хе! Ещё какой!.. Ну так чё? Как насчет искупаться?
Катя пожала плечами:
— Страшновато как-то!
— Да не боись! Штормик так себе — тьфу!
— Но я без купальника?
— Да я тоже без плавок. Голышом давай купаться, мы здесь всё равно одни!.
Катя вот уже второй час морочила ему голову. Итак, день выдался геморройный: митинг, ресторан, милицейские застенки… Зебр уже жалел, что не зацепил Катину подружку. Та, хоть и совсем страшновастенькая, но покоммуникабельней.
— Хорошо, но ты первый, — всё-таки согласилась девушка.
Зебр поспешил раздеться, разбрасывая шмотки в стороны. Совершенно не смущаясь, избавился и от трусов. Он с большим трудом зашёл в воду — волны так и норовили сбить его с ног. Однако на глубине стало значительно легче, он ловко поплыл вдоль берега, лишь изредка пропадая в чёрной волне.
— Давай, здесь здорово! — махнул полосатый рукой, отплевываясь.
Катя некоторое время стояла в нерешительности. Потом прощально помахала Зебру рукой:
— Пока, писатель!
И ушла.
— Стой, подожди! — полосатый дельфином поспешил к берегу.
Набежала сильная волна, добралась до одежды Зебра, подхватила её и унесла в дремучие воды..
— …Есть только взгляд, твой голос, твои губы,
А всё вокруг так далеко, так грубо!
Есть чувства колдовские, есть мечты..
Короче, у меня теперь есть ты!
Вася никогда в жизни не слышала подобных слов. Они терзали её, томили, окутывали сладостной волной таинственных предвкушений. Поэтому сердце в её груди гулко колотилось, а на щеках пылал румянец.
Осёл схватил руку Васи, со страстью прижал к своим губам. Девушка смотрела на него так, как никогда в жизни ни на кого не смотрела. И в её глазах отражались звезды.
