Пелам Вудхаус - Переплет
В крайнем ужасе Гордон ворвался в отель. Искомую жертву ему удалось обнаружить в большом обеденном зале, где она, ослабленная ночью на открытом воздухе, подкрепляла силы завтраком.
Обычный континентальный завтрак состоит из пойла, которое французы — видимо, в насмешку — именуют кофе, трех малюсеньких кусочков масла, булочки в форме булочки и еще одной — в форме подковки. Слаттери внес некоторые вариации собственного изобретения. Он только что прикончил омлет с травами, двойную порцию ветчины с яйцами и маленький бифштекс, а когда в зал ворвался Карлайл, вопросительно поднял на него глаза, пережевывая тост с джемом.
— А-а, — произнес он, проглатывая загруженные припасы, и повернулся к крутившемуся поблизости официанту. — Еще кофе.
Карлайл сверлил человека-питона лихорадочным взглядом, извергнув на него десятки вопросов, но когда Слаттери соизволил наконец заговорить, осушив пятую чашку кофе, не стал отвечать ни на один. Поделился он мечтой, переливчато-опаловым видением, навестившим его на вахте, ночью. Как говорится, облек ее в слова.
— Желаю я одного, — с чувством произнес Суп, — чтобы когда-нибудь, все равно когда, я встретил бы этого сивого субъекта в темном переулке, а поблизости чтоб не было ни одного копа!
Его пробрала дрожь, он вспомнил ночной кошмар.
— Выставить человека на подоконник! — с нарастающей горячностью продолжил он. — Нет, я вас спрашиваю, красиво это? Черт! А я еще вдобавок высоты боюсь, с тех пор как на спор с одной своей подружкой перегнулся через бортик небоскреба и плюнул на Бродвей. Если я оправлюсь от этой ночки к ста годам, так и то, считай, скорее скорого!
— Но как же?…
— Сейчас, сейчас расскажу. Рыскаю я себе по этому Шату, поглядываю туда-сюда, ищу, нет ли чего стянуть, и вдруг вижу эту дверь, за ней кто-то храпит. Поворачиваю я эдак тихонько ручку, а она не заперта. Н-ну, красота! Толкаю дверь… и что б ты думал? Заскрипела, гадюка, прям как тормоза у старой колымаги, и тут этот сивый тип наставляет на меня револьвер и приказывает, чтоб я тихо прикрыл дверь и шагал к окну. Черт меня раздери! Если б я не послушался, считай, мог бы надпись на могильном камне заказывать. Против револьвера не попрешь. А револьвер того и гляди пальнет, стоит чуток дернуться. Ну я и потопал к окошку, и не успел опомниться, как сижу себе на подоконнике, а этот субъект закрывает ставни. Закрыл, лег, захрапел опять, а мне, значит, куковать тут всю ночь. Так, через три тысячи лет начало светать, а еще через пару веков подвалил и ты. Ну, ты ушел, а я вдруг заметил трубу и сполз по ней вниз. И доложу я тебе, — прибавил Слаттери, — врагу того не пожелаю. Даже если б кто из тех жандармов задумал сползать по трубе, я б и то взял его за руку и сказал: «Остановись! Не придется тебе такое по вкусу! Нет, точно не понравится!»
Сердце, более чувствительное, чем у Карлайла, дрогнуло бы от такого повествования. Но он и языком не прицокнул.
— А как же насчет того типа, который выдает себя за виконта?
Суп Слаттери намазал на тост джем и впился в кусок точно всплывшая рыба.
— А, этот? Да с ним полный порядок.
— Как это порядок? Что значит — полный?
— Это мой старый приятель, — объяснил Слаттери. — Мы с ним поболтали немножко, и он мне все объяснил. Ты зря на него подумал. Не за брюликами он охотится. Ему позарез письмо какое-то там. Оно у этой Гедж. Канпреметирующее какое-то.
Сказав, что Карлайл был поражен ужасом при этих словах, мы ничуть не преувеличим. Ему всегда было известно, что у Супа Слаттери, хотя человек он и смелый, мозгов — самый минимум, но даже от него нельзя было ждать, что он проглотит такую явную фальшивку.
— А ты и купился?
— Конечно.
— Нет, ну будь я проклят!
— Я ему поверил. Потому что он мой друг.
Карлайл сглотнул, Слаттери — тоже. Но если Слаттери сглотнул, потому что так быстрее всего выпить шестую чашку кофе, Карлайла сглотнуть заставило крайнее смятение. Он понял, к чему все клонится.
— То есть ты хочешь сказать, что не станешь избивать этого типа?
Расхохотаться иронически, когда у тебя полон рот кофе, непросто, но Слаттери с этим справился.
— Кто, я? Да зачем? Мы ж с ним — вот так! — Он тесно сдвинул два похожих на бананы пальца, демонстрируя всю близость доверия и дружбы, связывавшие его и Пэки. — Не переживай ты из-за него. Он мне все рассказал. Письмо написал какой-то сенатор Опэл, и здорово вляпается, если про него узнают. А его захватила миссис Гедж. Вот за письмом виконт и охотится. Брюлики ему даром не нужны. Нет, правда, ни на что они ему. Сам мне сказал.
Карлайл резко втянул воздух. Сказочка вдруг показалась ему правдоподобной. У этого эксперта по мошенническим аферам выработалось шестое чувство, нюх на обман. Да, история правдивая, и на минутку он забыл свои тревоги. Глаза у него заблестели. Если сенатор Опэл написал настолько опрометчивое письмо, что ему пришлось человека нанимать выкрасть его, то, пожалуй, письмецом этим недурно бы и завладеть!
По каким-то неведомым причинам Карлайл, специалист многогранный, ни разу еще не пускался на эксперименты в шантаже. Не то чтобы у него возникали какие-то возражения нравственного порядка — он мало против чего возражал с точки зрения морали, — а просто шантаж никогда под руку не подворачивался. Но теперь, когда замаячил такой изумительный шанс!
Однако приподнятое его настроение продержалось недолго. Остужая восторг, возникла гнетущая мысль — ему ни за что не уломать Герти! Увидит Пэки здоровым и целехоньким, потребует объяснений и, конечно же, не пожелает верить тому, какое он только и сможет дать.
Карлайл торопливо распрощался с Супом. Взломщик сейфов углядел дыню на боковом столике, и теперь пытался заказать ломтик, а так как официант английским владел слабо, а Суп понятия не имел, как «дыня» по-французски, процесс обещал затянуться надолго. Они накрепко увязли в объяснениях, когда Карлайл покинул зал. Он достаточно насмотрелся на завтракающего друга.
Что теперь скажет Герти, горевал он по пути в шато, когда обнаружит, что он не выполнил своей похвальбы?
Очень скоро Карлайлу представилась возможность выяснить, что она скажет.
Встретив его на подъездной дороге, Герти ничего не Утаила.
— Эй! — едва завидев его, закричала она, и в голосе ее безошибочно слышался упрек. — Что ж это такое, интересно? Обещал, что отдубасишь этого фальшивого виконта ночью, а я только что встретила его — разгуливает себе так важно, и без единой царапинки! Как же это получается?
Карлайл облизнул губы, призывая на помощь всю свою профессиональную выучку. Теперь магическое красноречие требовалось ему больше, чем когда-либо.
— Ты удивишься, когда я тебе все расскажу, — приступил он, в замешательстве слыша, как жалко спотыкается о слова; в наиважнейший момент его жизни красноречие подвело! — Дело, видишь ли, в том, что мы с тобой промахнулись насчет этого типа…
— Как это?
— Видишь ли, охотится он не за брюликами, а за компрометирующим письмом.
— Что!
— Да. Сам мне сказал.
— Когда ж это, интересно?
— Ночью, когда я зашел к нему в спальню и…
— В спальню он зашел! Да ты и близко не подходил! Теперь все-все понятно! Могла б еще и вчера понять — ты блефуешь! Ты перетрусил!
— Даю тебе слово…
— А я-то еще подумала, может, ты все-таки не такой уж врун. Что ж, прощайте, мистер Карлайл!
— Куда это ты?
— Не ваше дело! А если и вправду охота знать, возвращаюсь к мистеру Эгглстону!
Спазм мучительной тревоги пронзил Гордона Карлайла. Прозвучал первый намек, что его и без того сложное ухаживание еще больше осложняется из-за появления соперника.
— Кто это?
— Камердинер сенатора Опэла. Очень мне нравится. Так что, извините, мистер Карлайл, я возвращаюсь к нему.
Герти отправилась своей дорогой, и даже ее черные волосы источали отвращение.
Карлайл застыл на месте. Ревнивая ярость обуяла его. Эгглстон!
При первой же возможности, решил он — единственное вразумительное решение, какое оказался способен выдать его взбаламученный ум, — надо взглянуть на этого Эгглстона. И если при осмотре выяснится, что тот не слишком уж грозный здоровила, он уж знает, как с ним поступить!
Глава XII
День возвращения миссис Гедж в шато, чьей временной арендаторшей и владелицей она была, был так же хорош, как и многие предыдущие.
Лето в Сен-Роке стояло на редкость прекрасное, и если иные из жителей городка и окрестностей, не оценили его в полной мере, вина целиком на них, а не на погоде.
Вовсю сияло солнце, невольно помогая читателям нашей повести произвести тот обзор с высоты птичьего полета, какой мы изредка совершаем, взяв паузу, чтобы ярче высветить наиболее интересных персонажей этих страниц.
Виконта де Блиссака, этого современного отшельника, забившегося в свою обитель, вполне можно пропустить. Нет нужды упоминать и Супа Слаттери, укрывшегося у себя в комнате из-за легкой простуды.
