Алекс Экслер - Записки невесты программиста
— А то ты не знаешь, — лениво сказал Сергей, — что программисты часто по ночам работают.
— Знаю я, как они работают, — заявила я. — Или по Интернету шляются, или в чатах сидят, или почту читают.
— Вот и неправда, — горячо заспорил Сергей.
(Я уже давно заметила, что особенно горячо он спорит в тех случаях, когда я попадаю в точку.)
— Я всю ночь новый проект делал, — объяснил он.
— Ладно, — говорю, — проект. Ты мне лучше другое скажи: мы с тобой женимся, или я могу уже начинать рассматривать другие предложения?
На том конце воцарилось потрясенное молчание.
— Не понял, — наконец, сказал Сергей. — Что значит «другие предложения»?
— То и значит, — ласково сказала я. — Ты думаешь, что ты один потрясен моей красотой и умом? У меня в институте таких потрясенных — хоть пруд пруди. С утра до вечера ходят и трясутся.
— Я им потрясусь, — обозлился Сергей. — Я им так потрясусь! Завтра же пойду к тебе в институт…
— Стоп, — говорю я. — Не сомневаюсь, что это будет нечто ужасное, но мы сейчас обсуждаем совсем другой вопрос.
— Какой? — спрашивает Сергей.
Блин, думаю я, неужели все мужики так медленно въезжают? И этот, вроде, еще один из самых сообразительных.
— Сережа, — говорю я мягко. — Ты просил моей руки, или мне это приснилось в кошмарном сне?
— Просил, — отвечает он твердо.
— Тебе мои родители ответили отказом или согласием? — снова интересуюсь я.
— Согласием.
— Тогда будь любезен, назови мне дату того светлого дня, когда мы хотя бы пойдем подадим заявление, — ласково говорю я, — чтобы я знала: успею я за это время за кого-нибудь другого сходить замуж или не успею. Ты не думай, я на тебя не давлю с подачей заявления. Можешь тянуть столько, сколько хочешь. Просто мне надо скорректировать свои планы.
На том конце трубки снова воцаряется молчание. Сергей явно раздумывает. Я тоже жду, и его не дергаю.
— Знаешь что, — наконец, раздается его голос. — Заявление мы с тобой прямо завтра пойдем подавать. А после подачи я загляну к тебе в институт, чтобы посмотреть, кто именно там потрясается. Я лучше их сам потрясу, чтобы они не перетряслись.
— Ну, договорились, — говорю я. — Во сколько встречаемся?
— В три часа дня возле загса на «Речном вокзале».
— Как скажешь, милый, — говорю я, кладу трубку и тяжело вздыхаю. Все-таки, тяжело с этими мужиками. Пока их в нужную сторону подтолкнешь, весь язык стереть можно.
На следующий день встречались, как и договорились, в три часа дня возле загса. Подача заявления — это, конечно, еще не свадьба, но и уже не поход в кино, поэтому я оделась более-менее празднично, накрасилась и вообще — вид имела соответствующий. Девчонки из институтской группы (у меня в этот день были занятия) моментально заметили мое необычное состояние и забросали вопросами. Но я молчала, как партизан. Не потому что боялась сглазить или еще из-за чего-нибудь, а просто не хотелось рассказывать раньше времени, тем более что в Сергее, к сожалению, до конца никогда ни в чем нельзя было быть уверенной.
Лично я на свидание пришла минут на пятнадцать раньше срока, а Сергей — ну конечно! — опоздал. Вот ненавижу эти его опоздания и никогда к ним не могу привыкнуть! Ладно еще, когда он опаздывает, например, в театр (куда, если честно, мы ходили один раз, и я с ним потом две недели не разговаривала… впрочем, это отдельный разговор), но опаздывать на подачу заявления — это уже не просто слишком, а настоящее безобразие!
— Здравствуй, милый! — встретила я его этой ласковой фразой, сказанной таким зверским тоном, что Сергей невольно присел и попятился.
— Э-э-э, привет, — сказал он и криво улыбнулся.
— Ты мне сразу скажи, — ринулась я на него, — на сколько часов или дней ты намерен опоздать на свадьбу. А то, может, и вообще не стоит эти подачи заявления затевать?
— Ир, Ир, постой, не горячись, — совсем испугался он. — Чего ты раскипятилась? Я опоздал, — тут он посмотрел на часы, — ровно на четыре минуты и три секунды. А в пределах Москвы — ну, ты же знаешь — до пятнадцати минут никак не считается за опоздание.
— Да мне наплевать, что считается, а что не считается, — совсем разбушевалась я. — Ты посмотри, как ты одет!
— А как я одет? — удивился он.
— Вот именно! — заорала я. — Как ты одет! В смысле, во что!
— В черные джинсы, — очень осторожно сказал Сергей.
— Ну да! В твои чертовы компьютерные черные джинсы, в которых я тебя вижу уже черт знает сколько времени! И в эту чертову майку с этой чертовой надписью «Фидо — есть», чтоб оно все сдохло! Я что, за все Фидо замуж выхожу? — орала я уже во весь голос.
— А-а-а-а-а, — догадался Сергей. — Так ты из-за моей майки с джинсами раскипятилась! Ир, ты очнись или водички холодной выпей. У нас сегодня не свадьба! У нас сегодня — подача заявления. Приходим, заполняем заявление, расписываемся, получаем день и час свадьбы — и все. Свободны. Ни тебе ресторана, ни тебе толпы друзей с поздравлениями. Все это будет, но не сегодня.
— Вот я о чем и говорю, — сказала я тихо и совершенно безнадежным голосом, — что тебе — все равно. Что подача заявления, что поход за пивом, что Комтек, что поход со мной в театр. Тебе — наплевать. Потому что ты — бездушный эгоист, и я совершенно не понимаю, почему ты вдруг решил на мне жениться. Женился бы на своем компьютере или на своей Фидо с Интернетом — так было бы правильнее.
— Ир, — примирительно говорит он, — не кипятись. Смотри, какой я тебе букетик принес, — и протягивает мне то, что в его интерпретации называется «букетиком».
— Что это? — безнадежно спрашиваю я, глядя на уменьшенный в пять раз макет веника из так называемых «цветов».
— Букет цветов, — отвечает этот негодяй, и ни один мускул на его лице даже не дрогнул от такой чудовищной лжи.
— Сережа, — говорю я ему. — Ты когда-нибудь настоящие цветы видел?
— А эти — какие?
— Эти — никакие. Это вообще не цветы. Это отходы цивилизации под названием «лютики-за-пять-рублей-у-бабульки-возле-метро». Вот рядом с этими бабульками есть киоск, где торгуют ЦВЕТАМИ. Там так и написано — «ЦВЕТЫ». Причем написано по-русски и большими буквами. В следующий раз если тебе придет в голову подарить мне цветы, ты мне лучше дари те цветы, которые продаются под вывеской «ЦВЕТЫ», а не у бабульки возле метро. Договорились?
И тут я понимаю, что уже переборщила со своими выступлениями, потому что Сергей этот «букет» швыряет куда-то по направлению к метро, ни слова не говоря разворачивается и уходит куда-то по направлению к шоссе. И тут я обращаю внимание на то, что на ногах у него — вычищенные ботинки, а не обычные дурацкие кроссовки, что джинсы он явно пытался погладить, хотя и не очень получилось, и что майка — явно постирана максимум два дня назад, а не в прошлом году. Да и на голове наблюдается нечто похожее на укладку, что с его стороны — настоящие подвиг, потому что у Сергея дома валяется какой-то древнейший фен, предназначенный для сушки головы сразу целиком с помощью специальной насадки, которая давно потеряна. И чтобы уложить голову этим феном, его приходится держать двумя руками и аккуратно носить вокруг головы. Удовольствие — ниже среднего, потому что он весит как ведро с водой, да и напор у фена такой, что волосы с головы сдувает.
Короче говоря, мне стало стыдно, что я на него так наорала. Ведь он действительно готовился к мероприятию, а я просто сразу этого не разглядела. И цветочки даже купил. Конечно, паршивые и дешевые, но мужики в цветах все равно ни черта не понимают. Они считают, что если покупают нечто, что формально может называться термином «цветы», то мы уже должны прыгать от радости. Впрочем, ничего не поделаешь: их надо учить, учить, учить и учить. Такие уж они от природы.
Поэтому я побежала за Сергеем, догнала его и некоторое время молча шла рядом с ним.
— Сереж, — наконец, сказала я. — Мы заявление сегодня будем подавать или нет?
— Не знаю, — пробурчал в ответ он. — Мне сначала надо хорошенько подумать. Если ты устраиваешь скандалы по совершенно пустяковому поводу еще до подачи заявления, то интересно — в какой ад превратится моя жизнь после женитьбы.
— Ага, — говорю я. — То есть ты боишься трудностей и считаешь себя слабохарактерным червяком?
— Это еще почему? — удивляется он.
— Да потому, — объясняю я. — Подумаешь, наорали на него за этот чахлый букетик. Наорал бы сам в ответ. Мне же надо было пар выпустить по тому поводу, что я тебя ждала двадцать минут.
— Четыре минуты, — поправляет он.
— Двадцать, — говорю я. — Я пришла на пятнадцать минут раньше.
Сергей останавливается и внимательно смотрит на меня. Потом говорит:
— Значит, ты считаешь, что я опоздал на двадцать минут, потому что ты пришла на пятнадцать минут раньше срока?
